— Однако мы отклонились от основной темы. Вам было известно, что Яхма отсидел срок за грабеж?
Урбаняк изобразил удивление:
— Яхма? Невозможно! Жаль, что я об этом не знал!
— Вы действительно не знали? — в голосе Выдмы прозвучали резкие нотки. — Советую говорить правду, так как допрос носит официальный характер и вы были предупреждены о последствиях за дачу ложных показаний.
— Откуда, черт побери, я мог знать?
— Вот об этом я и хотел вас спросить. Ведь вы просили Янину Эльмер предостеречь сестру и сказать ей, что Яхма подозрительный тип.
— Это ни о чем не говорит, я вовсе не знал, что он был грабителем. Просто я повторил то, что услышал, уже не помню от кого.
— Удивительно короткая у вас память. Подозрительный тип отбил у вас девушку, но, несмотря на это, вы поддерживаете с ним отношения… Есть над чем призадуматься, вам не кажется?
— Я, отношения?.. Это какое-то недоразумение!
— Не отрицайте. Нам известно больше, чем вы думаете.
Урбаняк наклонился вперед и оперся руками о край стола. Выдма не без удовольствия заметил, что выстрел попал в цель, так как руки у Урбаняка дрожали, а на лбу выступили капельки пота.
— Ведь именно ему вы передали отпечатки ключей от сейфа?
— Это неправда! Неправда! — Голос Урбаняка звучал пискляво, истерично. Он почти кричал, а пальцы, которыми он вцепился в край стола, побелели.
— Так, значит, Яхма обманул?
— Он не мог этого сказать. Я требую очной ставки! Пусть он мне скажет это в глаза!
— Вы слишком уверены в себе, Урбаняк, — спокойно заметил Выдма, — а все потому, что знаете: очной ставки быть не может, знаете, что Яхма мертв, хотя в газетах ничего относительно его убийства не сообщали.
Слова эти буквально парализовали Урбаняка. Какое-то время он в упор смотрел на Выдму глазами полными удивления, потом повторил, произнося слова почти шепотом:
— Убит? Яхма убит? Кто… Кто это сделал?
Майор безразлично пожал плечами:
— Следствие ведется. Но я думаю, что собственными дружками из той же шайки, и этого я не собираюсь от вас скрывать.
— Вы хотите меня запугать… Но я… Я действительно ничего не знаю…
Он покачнулся и наверняка упал бы со стула, если бы поручик Герсон не успел его подхватить.
Выдма взял графин и протянул ему стакан воды.
— На этом сегодня закончим. Завтра допрос продолжим, прошу обдумать создавшуюся ситуацию. Правдивые признания могут облегчить вашу участь. Завтра в десять прошу вас быть здесь.
Но в десять Урбаняк не явился, на работу он тоже не вышел, было установлено, что он не ночевал дома. И, как вытекало из рапорта, между девятью и десятью часами вечера ему удалось скрыться от сотрудника милиции, ведшего за ним наблюдение.
Записки Анатоля Сарны
…Двери в квартиру я обнаружил без труда. Я уже поднял было руку к звонку, но тут с удивлением заметил, что дверь не закрыта, сквозь узкую щель в коридор проникал тусклый свет. Квартира была не заперта. Меня охватило предчувствие, что произошло что-то страшное. Я вспомнил неоконченную фразу там, в бараке, и видел, как эти двое, выйдя из дома, ничего не несли в руках. Что же случилось с девушкой? Может, действительно, как сказал один из них, она украла деньги? Где же красная сумка? Если она прихватила вещи Терезы, от нее всего можно ожидать.
Я перешагнул порог и оказался в небольшой прихожей, дверь в комнату тоже была приоткрыта, именно из-под нее пробивался свет, который я заметил на лестнице.
Я вошел в довольно просто обставленную комнату. Но мне было не до разглядывания мебели, так как я увидел лежащего на полу человека. Это был знакомый мне брюнет с черными усиками. Он лежал в луже крови и не подавал признаков жизни.
Я с трудом поборол чувство страха и свое желание как можно скорее уйти из квартиры. Осмотревшись, я увидел стоявшую на столике возле тахты фотографию. Я знал, что рано или поздно тут появится милиция, поэтому, обойдя труп, я подошел к столику, вынул носовой платок и, обернув руку, взял рамку. Лицо, которое я увидел, было очень выразительным. Надо лбом вздымалась волна светлых волос, полные чувственные губы хитро улыбались.
Подцепив фотографию ногтем, я вытащил ее из рамки. При этом оторвался уголок, но в целом фотография не пострадала. С интересом я перевернул ее, ища подпись, надеясь, что найду там имя владелицы. К сожалению, оборотная сторона была пуста. Любой ценой я должен узнать ее имя. Может, здесь есть какой-нибудь конверт с обратным адресом или записки? Я начал поиски. Просмотрел гардероб, потом по очереди все находившиеся в комнате ящики. Единственной добычей, которую мне удалось получить, была цветная открытка, на ней пляж в Сопоте. На открытке всего несколько слов и под ними уже известное мне имя — Анка. Она писала Виктору Яхме: «Мне удалось достать комнату в «Белой чайке» — привет». И под этим дата: «19 июля с. г.»
Открытку и фотографию я аккуратно положил в бумажник. Погасил свет, пользуясь платком, закрыл одну и вторую дверь и быстро оказался в машине. Для одной ночи впечатлений было более чем достаточно. Вставляя ключ в замок своей квартиры, я услышал настойчивый телефонный звонок. Однако я не успел подойти к аппарату, звонки прекратились. Я посмотрел на часы. Было около трех, значит, это мог быть только Кароль, который этой ночью дежурил в редакции и, конечно, не думал считаться с тем, что я, возможно, сплю. Телефон зазвонил снова, когда я уже в пижаме вышел из ванной и собирался разложить постель на тахте.
Конечно, это был Кароль.
— Ну, чего? — набросился я не слишком вежливо, узнав его голос. Но это не помогло.
— Где тебя до сих пор носило?! — Кретин, у него еще были претензии! — Я звоню каждые полчаса, наверное, уже десятый раз.
— Странный вопрос. Я был там, куда ты меня послал.
— До сих пор?
— «До сих пор? До сих пор?» — передразнил я его. — И если б ты знал, в какую историю ты меня впутал, то разговаривал бы со мной стоя на коленях.
— И что, ты нашел ее?
— Что я нашел, это не по телефону. Сейчас я должен выспаться, приходи утром, поговорим.
— О каком сне ты говоришь! — решительно заявил Кароль. — Приготовь кофе, я буду у тебя через четверть часа!
Я уже понял, что о сне и думать нечего, и только заметил предостерегающе:
— Если приедешь хоть чуть позже, я спущу тебя с лестницы! — и положил трубку.
Упоминание о кофе смирило меня с мыслью, что я не скоро окажусь под одеялом. Был у меня и другой рецепт для улучшения самочувствия. Включив кофемолку, я вытащил бутылку водки и две рюмки.
Вода как раз закипала, когда раздался звонок в дверь.
— Ну, рассказывай, — крикнул Кароль с порога, стаскивая пальто и бросая его небрежно на тахту, — какие новости?
— Новостей предостаточно, только не те, которые меня интересовали. Я расскажу тебе все, но при условии, что ты никому ничего не скажешь. Дай слово!
— Ты что? — возмутился он. — По твоему вступлению вижу, что дело идет о сенсации! И я, журналист, должен дать тебе такую клятву?!
— Именно ты! Я знаю, с кем имею дело! Можешь выпить кофе и даже рюмку водки, а потом выкатывайся, вторую ты уже не получишь.
— Ого! Неужели это так серьезно?
— И даже очень.
— Ты все еще боишься вмешательства милиции?
— Теперь еще больше.
— Тем более не требуй от меня такого обещания. Я удивляюсь, как ты можешь на этом настаивать.
— Только без проповедей! — Я старался придерживаться принятой линии поведения. — Дело оказалось куда сложнее, и теперь я тем паче не хочу быть замешанным в него. Тереза никогда мне этого не простит.
— Я это слышу не впервой. — Он одним глотком выпил водку и отставил рюмку. — Ты хотя бы знаешь фамилию девушки? Знаешь, где ее искать? Для меня это более важно, чем ты думаешь.
— Не знаю ни того, ни другого. У меня есть след, и я надеюсь, что ее заполучу. Интересно, чего это тебя так интересует? Неужели мучают угрызения совести?
Он махнул рукой:
— Конечно, мне неприятно, что я впутал тебя в историю, но у меня нет намерения посыпать себе голову пеплом. Просто она меня очень заинтересовала. Я не могу ее забыть. До чего же она хороша!
Я уже в какой-то степени имел о ней представление, ибо в кармане у меня лежала ее фотография, но я не выдержал и засмеялся.
— Красивая воровка!
— Многие вещи делаются для того, чтобы усилить остроту переживаний ради приключения или просто шутки ради. Однако не это главное, важно, что у тебя внутри.
— Ведь ты ее совсем не знаешь. А ее образ жизни, говоря деликатно, оставляет желать лучшего.
— Ах ты, святоша! Тоже мне судья!
— Кароль, ты случаем не втрескался!
— Черт его знает! Во всяком случае, я надеюсь, что ты сообщишь мне ее фамилию и адрес.
— Если сочту это целесообразным. Одно могу тебе сказать: я ввязался в такое дело, рядом с которым мой вопрос просто пустячок. И поэтому я требую сохранения тайны.
