Антон Кротков - Загадка о морском пейзаже

23 января 1891 года

Секретно!

Докладная записка Директору Департамента полиции Петру Николаевичу Дурново От командира особого летучего отряда Охранного отделения полковника Игнатова

«Об обеспечении безопасности Их Императорских Величеств»

По оперативной информации, полученной мною от агента (псевдоним «Трой») на ближайшие полгода руководством боевой организации, объявившей себя преемницей недавно разгромленной политической полицией партии «Народная воля», запланирован крупный теракт в отношении членов монаршей семьи. По некоторым сведениям, для организации покушения эмиссары революционеров, выдавая себя за официальных представителей военных ведомств некоторых стран Латинской Америки, изучают возможность закупки новейших образцов военной техники у крупнейших оружейных фирм Европы. Так, достоверно известно о контактах террористов с представителями германской фирмы Круппа и британской «Армстронг, Уитворт и Ко».

Пока нет достоверной информации, к чему привели эти переговоры, в какие еще фирмы обращались мнимые «латиноамериканцы» и какого типа угроза может исходить от наших противников. Однако известно точно, что несколько боевых групп, действующих в кавказских губерниях, получили приказ от Центрального комитета упомянутой партии срочно подготовить и осуществить ограбление банковских учреждений или инкассаторских перевозок с целью добычи крупной денежной суммы. Деньги должны быть переправлены за границу. Можно предположить, что они предназначены для расчета с фирмой, взявшей заказ на изготовление необходимой злоумышленникам техники.

До выяснения всех обстоятельств дела предлагаю Вашему Высокопревосходительству план мероприятий по усилению охраны государя и членов его семьи…

Около полуночи начальника небольшой станции Ивана Степановича Булыкина разбудил дежурный:

— Ваше благородие, на десятой версте оторвались вагоны!

— Какие еще вагоны?! Что ты мелешь! — непонимающе щурился на подчиненного начальник. Он не спал больше суток, лично наблюдая за тем, чтобы все в его маленьком хозяйстве в преддверии важного события имело образцовый вид. Вконец вымотавшись, Булыкин всего на часок прилег на топчане в своем кабинете, распорядившись беспокоить себя только по исключительным поводам. Поэтому его естественной реакцией на бредовую новость стало крайнее раздражение:

— Когда оторвались? От кого? С ума спятил! Предыдущий состав без происшествий миновал перегон восемь часов назад.

— Не могу знать. Только железнодорожный сторож Мигулько по телефону сообщил, что видел какие-то вагоны.

Новость встревожила и одновременно крайне озадачила Ивана Степановича. Через несколько часов в его зону ответственности должен был поступить поезд, на котором едет сам брат государя, Великий князь. Случись с ним здесь какая беда, и с виновного начальство погоны снимет вместе с головой.

У железнодорожного чина даже закололо в затылке, когда он представил, что с ним могут сделать за малейший недосмотр в отношении экстренного поезда чрезвычайной важности. Впрочем, так ли уж все действительно ужасно?

«Да полноте, — окончательно проснувшись, успокоил себя Иван Степанович. — Поводов-то для особых волнений нет. Откуда тут нынче взяться бесхозным вагонам! Но даже если допустить, что они непостижимым образом материализовались на участке этого непутевого Мигулько, то, принимая во внимание наклон рельсов, должны катиться не навстречу особо важному поезду, а к следующей станции. Следовательно, по здравому размышлению, это у соседей должна голова болеть, а не у меня».

Однако принять меры все же было необходимо и безотлагательно. Первым делом Булыкин сообщил о ЧП начальнику дистанции. Тут же от станции к станции полетел тревожный сигнал: «Немедленно задержать все поезда вплоть до выяснения обстановки!!!» Уже успевший поступить на ближайший перегон княжеский поезд тут же вернули на десять километров в противоположную сторону, а опасный участок дороги наглухо закрыли семафорной сигнализацией.

Затем начальник станции — еще достаточно молодой и энергичный службист — взялся за свое любимое дело — начал бойко отдавать команды. Он даже повеселел, вдруг сообразив, что, возможно, само Провидение посылает ему шанс выдвинуться перед высоким начальством. Ведь появились же откуда-то эти вагоны, благослови их Господь! А вот как князю доложат о том, кто первый обнаружил опасность и вовремя принял меры. Высокий пассажир, возможно, запомнит фамилию скромного чиновника и пожелает наградить. Не век же ему куковать на этом Богом забытом полустанке.

По приказу Ивана Степановича была срочно выслана машина с дорожными мастерами, которым было приказано во что бы то ни стало обнаружить злополучные вагоны, поймать их и приволочь на буксире на станцию.

Прошло около часа после получения странного известия, когда отряженный на поиски локомотив осторожно вступил на опасный участок, освещая себе дорогу тремя мощными рефлекторами. Перед паровозом по краям железнодорожного полотна, словно опытные охотники, готовые заарканить опасного зверя, шли вооруженные необходимым инструментом путейцы с горящими факелами в руках.

Ожидая возвращения своих людей, начальник станции мерил перрон нервными шагами, выбегал на пути и опять возвращался в свой кабинет — взволнованный, немного испуганный и издерганный. О карьерном скачке он уже не помышлял. Каждые несколько минут мелкому чиновнику приходилось снимать трубку и докладывать все более высоким руководителям обстановку. Начальство нетерпеливо требовало срочно разобраться и обеспечить скорейшее прохождение экстренного поезда с августейшей особой. При этом звонившие не скупились на брань, словно лично он во всем был виноват. «Кретин», «болван», «размазня» — это были самые мягкие эпитеты, которыми незаслуженно награждали Булыкина.

Через два часа вернулась поисковая партия. Рабочие добросовестно прошли большую часть перегона и встретились с командой, высланной им навстречу со следующей станции. Но, как и следовало ожидать, никаких вагонов обнаружено не было. Выведенный из себя начальник станции теперь точно знал, кому он обязан своим позором.

Тем временем переполох усилился. Видимо, поднимаясь по инстанциям, новость обрастала страшными подробностями воображаемой опасности. Перед самым возвращением ремонтной бригады Иван Степанович получил очередной разнос. От него требовали срочного исправления ситуации и грозили в случае дальнейшего затягивания дела с позором выгнать со службы. Уволенный с таким аттестатом после скандальной истории, он точно не сможет устроиться на приличное место.

Выслушав старшину ремонтников, Иван Степанович поспешил отрапортовать по начальству, что все в порядке и его участок готов к приему экстренного поезда. Теперь можно было отомстить за пережитое унижение и страх.

— Дрезину мне! Срочно!!! — потребовал взбешенный хозяин крохотного железнодорожного княжества. Несколько часов его пинали вышестоящие господа. Но и он в своей небольшой вотчине тоже царь и бог. Он сам во всем разберется и жестоко покарает виновного.

Стрелки на часах показывали двадцать минут третьего. Начальник станции сыпал проклятиями, представляя, как сразу с размаху въедет кулаком в пьяную харю этому пьянице Мигулько, собьет его с ног и начнет топтать ногами.

«Отведу душу, а после уволю, сволочь! Завтра же выкину его вон. Как паршивого пса», — мстительно говорил себе начальник станции, зная, что у провинившегося обходчика большое семейство, и без прилагающегося к его будке казенного огородика и верного заработка он сразу окажется в бедственном положении.

На перроне в ожидании дальнейших распоряжений начальства столпились вернувшиеся из недавних поисков рабочие и с ними еще несколько станционных служащих. Прежде чем подчиненные заметили сердитую фигуру шефа, до руководителя долетели обрывки разговора. Одни приняли все всерьез и высказывали разные версии происходящего вплоть до самых фантастических. Другие же посмеивались над явно страдающим белой горячкой обходчиком и опростоволосившимся по его вине начальником.

— Допился мужик. А наш-то, «Зайчик-Степанчик» (этим прозвищем подчиненные за глаза наградили шефа-сладкоежку за привычку всегда иметь в кармане конфеты одноименной марки, а также за отчество Степанович), совсем растерялся. Курьерским носится по станции, сам не свой. Ручки дрожат, глазки бегают, пар из ушей идет, даже конфетки от нервов не помогают.

— Вот теперь всыпет ему начальство. Будет у него задница того же цвета, что и его красная фуражечка. Что ни говори, а пьяница на железной дороге страшнее любой иной напасти.