Соренсон начала с того, что перемотала запись до момента перед полуночью, а затем начала ее просматривать на обычной скорости. Они с Гудменом стояли плечом к плечу у монитора и пытались понять, что они видят на границе картинки, которая оказалась размытой и невнятной, точно они смотрели в дешевый прибор ночного видения, – только серой, а не зеленой. Фары вспыхивали и исчезали. Перед баром, в котором они находились, не стояло ни одной машины, но на парковке Мисси Смит они разглядели по меньшей мере три.
И ничего в промежутке между строениями.
– А у этой штуки есть быстрая перемотка вперед? – спросила Соренсон.
– Нажмите и держите клавишу «шифт», – ответил паренек.
Соренсон быстро промотала следующие пять минут. Когда до полуночи осталось тридцать секунд, она вернулась к нормальной скорости и стала внимательно смотреть на монитор. У бара ничего не происходило, а вот из коктейль-бара начали выходить посетители – расплывчатые очертания фигур, серые на сером, размазанные медленным движением камеры. Они садились в машины, включали фары, разворачивались и уезжали. Большинство направлялось на юг. Последней из двери появилась крупная фигура – судя по всему, женщина. Она села в «Кадиллак» – по крайней мере, так показалось Соренсон – и умчалась прочь, в две минуты первого ночи.
– Это была Мисси Смит, – сказал Гудмен.
Неоновая реклама в окне у нее за спиной погасла.
Еще шестнадцать минут ничего не происходило.
Затем в восемнадцать минут первого на пустом пространстве между барами возникла вспышка света. Не вызывало сомнений, что это фары машины, ехавшей по не слишком ровной гравийной дороге и возникшей в левом углу монитора, с южного направления. Движение фар замедлилось, затем они замерли, и машина резко повернула на девяносто градусов в сторону терпеливо поджидавшей ее камеры, на мгновение став белой в сиянии линз. Потом покатила вперед и остановилась, скрывшись из вида за коктейль-баром.
– Это они, – сказал Гудмен. – Точно, они.
Соренсон двумя пальцами нажимала поочередно на кнопки «вперед» и «назад» и в конце концов выделила фрагмент, где часть машины была видна в промежутке между зданиями. Впрочем, смотреть было особенно не на что. Только яркие фары, смазанное изображение трех четвертей капота, вспышка света, ударившего в камеру, затем размытый бок со стороны водителя – и больше ничего. Фары погасли.
Машина казалась светло-серого, светящегося в ночи цвета, который в реальной жизни вполне мог быть красным.
– Ладно, – сказала Соренсон. – Они направились на север с места преступления, проехали через задние границы участков в южном конце, затем за домами и припарковались у черной двери коктейль-бара. А потом пересели в другую машину. Нам нужно знать, в какую конкретно. Значит, необходимо поговорить с официанткой.
– Слишком рано, – сказал Гудмен. – Она находилась внутри еще двенадцать минут. Они наверняка уехали к тому времени, когда она вышла.
– Мы уже установили, что вы никогда не работали в баре, верно? Хозяйка ушла домой. Кот из дома, мыши в пляс. Девушкам платят за лишние полчаса, но это не обязательно означает, что они проводят там тридцать минут. Они как можно быстрее делают свою работу и уходят домой. Так что она вполне могла выйти из бара как раз в тот момент, когда они уезжали. А если нет, возможно, она выходила и входила через заднюю дверь, чтобы выбросить мусор или бутылки.
– Хорошо, – не стал спорить Гудмен.
– Давайте посмотрим, сколько могло пройти времени, прежде чем они уехали, – сказала Соренсон.
Она нажала на кнопку, которая запускала изображение вперед, и в углу снова начался отсчет времени. Джулия принялась мысленно считать. Пять секунд, чтобы выйти из «Мазды», еще пять, чтобы открыть другую машину; пять секунд им потребовалось, чтобы сесть в нее, пять секунд, чтобы устроиться, и пять – завести двигатель.
Она наклонилась к монитору и принялась вглядываться в промежуток между строениями, приготовившись увидеть, как машина медленно движется слева направо по пустому пространству, чтобы потом проехать за баром из шлакобетона и выбраться на дорогу. Под таким углом камера покажет только слабый свет фар, никаких вспышек и белых пятен. Но в одном месте бо́льшая часть машины будет видна, и, может быть, им удастся определить ее модель и производителя. Возможно, даже цвет.
Соренсон не сводила глаз с монитора.
И ничего не видела.
Из свободного пространства между строениями не появилась машина. Ни в первую минуту, ни во вторую, ни даже в третью, четвертую и пятую. Она нажала на кнопку перемотки вперед. Ничего. Экран оставался пустым, словно жизнь на нем замерла, не было абсолютно никакого движения целых пятнадцать минут, пока по проселочной дороге на юг не проехал какой-то случайный пикап, который встретился с седаном, направлявшимся на север. После этого снова ничего.
– И куда, черт подери, они поехали? – проговорила Соренсон. – На юг? За домами, до самого конца, а потом на дорогу?
– Южное направление выглядит совершенно бессмысленным, – заявил Гудмен.
– Я очень надеюсь, что вы правы, – сказала Соренсон.
Она представила посты на автостраде, расположенные на расстоянии ста футов друг от друга, со сложными устройствами, дорогими и разрушительными; каждое было потенциально способно раскрыть дело или разрушить карьеру в зависимости от наличия или отсутствия результатов.
Автострада через Айову шла ровно и по прямой, точно линейка, миля за милей. Движение, хоть и не слишком напряженное, все-таки было. Примерно миллион американцев находится в дороге в любое время дня и ночи, и не вызывало сомнений, что Айова вносила свой вклад в этот миллион, но, судя по всему, пропорционально населению штата. Ричер вел «Шевроле» на скорости чуть меньше восьмидесяти миль в час, и тот катил по пустынному шоссе, уверенно и спокойно, под равномерный гул двигателя, шорох ветра и шипение шин. Иногда Джек обгонял другие машины, порой обгоняли его. И все это время он считал в уме оставленные позади мили и прошедшие минуты, мысленно представляя автобусный вокзал «Грейхаунд» на Вест-Гаррисон, в Саут-Сайде.
Ричер уже там бывал много раз, и ему нравился неумолчный грохот тяжелых дизельных двигателей и то, что каждую минуту оттуда отправляются в путь автобусы. Или можно сесть на поезд на Юнион-стейшн. Он уже однажды ездил на поезде из Чикаго в Нью-Йорк, дорога заняла восемнадцать часов, и он получил настоящее удовольствие. Кроме того, там наверняка есть рейсы в Вашингтон, а это уже совсем близко к тому месту, куда он направлялся.
Ричер продолжал вести машину, напрягая пальцы ног и рук.
Вдруг впереди вспыхнули красные хвостовые огни, похожие на сплошную стену, а на некотором расстоянии за ними мерцали красно-синие прожектора огромного количества полицейских машин. Алан Кинг, сидевший рядом с ним, с отвращением застонал и прикрыл глаза. Карен Дельфуэнсо вообще никак не отреагировала, Дон Маккуин продолжал мирно спать. Ричер сбросил скорость, перестроился на правую полосу, окутанную вдалеке ярким сиянием, и, резко затормозив, остановился за белым пикапом «Додж», чья огромная задняя дверь нависала перед ними, словно скала. На бампере Джек заметил наклейку следующего содержания: «Не нравится, как я вожу машину? Позвони по 1-800-и-отвали». Ричер посмотрел в зеркало и увидел, что за ними остановился небольшой грузовичок; Джек даже слышал, как работает его двигатель. Движение на средней полосе сначала замедлилось, а потом и вовсе остановилось; образовалась пробка. Примерно через секунду то же самое произошло с левой полосой.
Свет фар «Шевроле» смешался с хвостовыми огнями «Доджа» и залил ярким сиянием внутренности машины. Алан Кинг отвернулся к своему окну и уткнулся подбородком в плечо. Дон Маккуин закашлялся, всхрапнул и зашевелился. Ричер посмотрел в зеркало и увидел, что он прикрыл глаза рукой.
Карен Дельфуэнсо не спала и сидела очень прямо. Ее лицо показалось Ричеру усталым и очень бледным, и она смотрела ему в глаза, в зеркале.
И моргала.
Она моргала быстро и явно специально, снова и снова, потом начала вертеть головой, сначала влево, потом вправо, снова выпрямилась и принялась моргать, раз, два, три, иногда больше, потом девять раз и даже тринадцать, быстро и напряженно.
Ричер удивленно уставился на нее.
И тут грузовичок, стоявший за ними, начал громко сигналить. Джек посмотрел на дорогу и обнаружил, что «Додж» сдвинулся с места. Он включил зажигание и догнал его. Очевидно, копы из Айовы поставили на дороге посты, так же как полицейские из Небраски. Все машины стояли в правом ряду. Потенциальный хаос, если не считать того, что двое копов находились снаружи, держали в руках красные фонарики и управляли движением. А кроме того, здесь действовало что-то вроде закона доброй воли или здравого смысла, характерного для Среднего Запада. То и дело возникали ситуации под знаком «после вас, сосед». Ричер прикинул, что задержка займет минут десять. Ерунда, ничего особенного.
