— Им были нужны деньги, — напомнил мне Сесил. — Много денег. Незадолго до этого аббатство сильно пострадало от страшного пожара. А в двенадцатом веке сказания об Артуре читались повсеместно, их рассказывали детям. Ничто не принесло бы монастырю столько славы и не привлекло бы столько паломников, как кости короля Артура.
Естественно, многие говорили, что могила фальшивая, а так называемые «мощи короля» — не более чем уловка монахов. Обман, который, однако, оказал неоценимую помощь королю в обуздании непокорного Уэльса.
— Кости — лучшее доказательство тому, что Артур уже никогда не проснется, — заметил я.
— Именно. Столетие спустя кости поместили в гробницу из черного мрамора перед высоким алтарем отстроенной заново монастырской церкви. Впервые гробницу проверил король Эдуард I после новой сокрушительной, но дорогой победы над Уэльсом и был несказанно доволен, что кости мертвого Артура лежали на месте.
— Какой английский король не воспользовался бы таким случаем?
— Угу. — Сесил поднялся и прошел к широкому окну. — В этом вы правы.
— Король из династии Тюдоров?
Небо над рекой очистилось от облаков; к вечеру снова похолодает. Услышанное не укладывалось у меня в голове. Свидетельство того, что Артур действительно мертв и что надеждам Уэльса на его помощь не суждено сбыться, приносило немало пользы королю-нормандцу. Но для короля, чьи предки были валлийцами, для короля, который переправился через море на запад Уэльса и вторгся в Англию под священным знаменем неумирающего Артура…
Я был заинтригован. В моих книгах ничего об этом не сообщалось.
— Так что же случилось с гробницей из черного мрамора, когда разоряли монастырь? — спросил я у Сесила.
— Хороший вопрос.
— Значит, она исчезла?
— Не осталось ни одного камня. Все-таки мрамор. Аббатство теперь больше похоже на каменоломню.
Значит, отпрыск первого Тюдора достоин похвал? В первые годы правления король Генрих тоже был заинтересован в поддержании связей с бессмертным Артуром. Не его ли лицо появилось на изображении круглого стола в соборе Винчестера, в котором и родился покойный брат короля, Артур?
— Так вы хотите сказать, что Томас Кромвель забрал кости?
Поговаривали, будто этот Кромвель с особой настойчивостью требовал изъятия всех священных реликвий из монастырей.
— Если их забрал он, — ответил Сесил, — то, во всяком случае, не вернул их народу, когда настал черед ему самому лечь под топор палача.
— А что говорят?
— По моим сведениям, к тому времени, когда гробницу открыли, кости уже исчезли.
— Монахи, предчувствуя беду, должно быть, вынули мощи? А после перезахоронили их в какой-нибудь безвестной могиле?
— Не исключено.
— Значит, все свидетельства смерти духовного предка королевы…
— Исчезли.
— Нам известно, где они могут быть спрятаны?
Ничего не ответив, Сесил вернулся за стол.
— Значит, кости теперь в частных руках? — продолжил я. — И если так… то в чьих?
— Не знаю. При дворе Ее Величества болтают всякое. Только все это слухи.
Лишь теперь, впервые с начала нашей беседы, его лицо исказилось злобой. Сесил — прагматик, человек практического ума, привыкший поступать осторожно. Нынешние политики его ранга были куда менее суеверны.
— Насколько мне известно, Джон, дело обстоит следующим образом. На нашей предпоследней встрече с королевой она задала мне два вопроса. Во-первых, имеется ли в Гластонбери достаточно большой дом, где она, возможно, погостила бы.
Известно, что Сесил одобрял длительные визиты королевы к своим подданным. Она, бывало, неделями гостила у них, и тогда истощенная казна освобождалась от значительных расходов, требуемых на содержание дворца. Однако усадьбы, избираемые для посещений, как правило, находились неподалеку от Лондона. Дорога до Гластонбери заняла бы несколько дней.
— Должно быть, ей стало известно — вероятно, из книг — о мистических свойствах тех мест. Провидение будущего — по вашей части, не по моей. Однако что-то вселило в ее голову эту идею. И она все чаще говорит об Артуре. Можно подумать, что она вдруг заново открыла его для себя.
Огонь в камине почти догорел, и теперь следовало бы вызвать слугу, чтобы добавил угля, но Сесил лишь пристально смотрел на бледнеющие угольки.
— Каким же был второй вопрос королевы? — спросил я.
Лицо Сесила потемнело. Он медленно обтер подбородок рукой.
— Она хотела узнать, какая сумма может потребоваться на восстановление Гластонберийского аббатства в его прежнем великолепии.
— Большая, — предположил я.
— Большая? — хлопнул по столу Сесил. — Боже милостивый, да ведь оно было самым обширным, самым великолепным церковным сооружением страны!
— Верно.
Я поднялся, по-прежнему не сознавая вполне, что происходит. Если отец королевы был рад уничтожить свидетельство смерти Артура, каким бы сомнительным оно ни казалось, то почему же теперь Елизавета решилась на его восстановление?
— Ну да ладно, — сказал Сесил. — Пора приниматься за поиски. Если эти кости существуют, мы должны получить их. Даже несмотря на то, что в последние четыреста лет они создавали одни лишь трудности.
На мне был дешевый, тонкий дублет, и я начал мерзнуть.
— Сэр Вильям… Я не знаком с этим городом. Никого там не знаю.
— Присядьте, Джон. Я не прошу вас ехать туда с лопатой и потайным фонарем.
Я снова сел. Сесил сомкнул перед собой ладони пальцами вверх.
— Мы с вами очень давно знаем друг друга. Мы не похожи, я с этим согласен, но думаю, мы с вами едины — по крайней мере, в нашем желании уберечь королеву. Как телесно, так и… духовно. И, кажется, именно ее душе в настоящий момент грозит опасность.
— Она говорила вам об этом?
— Она не разговаривает со мной о подобных вещах. Но, несомненно, рано или поздно заговорит об этом с вами, как со своим советником в менее земных делах. Со своим, так сказать… Мерлином.
Мне не нравилось, куда клонил Сесил. Он не смотрел на меня, сверля взглядом стол.
— Мы оба хорошо знаем ее сильные качества, как и ее… слабости.
Он подразумевал ее нерешительность. Мучительные раздумья, прежде чем взяться за дело; склонность менять тактику на полпути. Примером тому могла служить неспособность примирить свои противоречивые чувства к религии — так же как я, она не могла отречься от таинства мессы.
— О строительстве нового аббатства не может идти речи, — заявил Сесил, — даже если бы деньги нашлись. Аббатство в Гластонбери слишком велико, а на его месте остались одни руины. Камни монастыря наверняка растащили на многие мили вокруг, чтобы поставить новые дома. Безнадежно. И, тем не менее… если кости будут у нас, тогда мы сможем утешить королеву, соорудив особо изысканную усыпальницу для Артура…
— Где?
— Здесь, в Лондоне.
— Так вы хотите, чтобы я ехал в Гластонбери… разыскал мощи Артура… и привез их вам?
Сесил едва заметно кивнул. Он в самом деле просил меня отправиться туда с лопатой и потайным фонарем.
— В одиночку?
— Вас будет сопровождать кое-кто, кому доверяем мы оба.
— Кто?
Походило на то, что Сесил уже все устроил. Мною овладело чувство тревоги.
— Это, часом, не Уолсингем? — поинтересовался я.
Взгляд Сесила посуровел.
— Я встречался с ним, когда…
— Мне известно, при каких обстоятельствах вы с ним встречались.
— Так он работает на вас, сэр Вильям?
— Френсис? — Он откинулся на спинку кресла. — Неофициально. Скажем так, я его проверяю. Но в Гластонбери с вами поедет не он, так что можете не беспокоиться.
Не знаю почему, но я испытал облегчение. От этого Уолсингема — не только от его темной одежды, но и от него самого — веяло каким-то удушливым мраком. Мне неизвестно, какие он принял меры после того, как мы расстались с ним тем утром на узкой улочке у реки, только никаких слухов о восковой кукле до сих пор не было слышно. Не появилось ни одного памфлета.
И все же, несмотря на облегчение, тревога не покидала меня.
— А что, если кости не найдутся?
— Уверен, они непременно отыщутся, — возразил Сесил. — Необязательно все. Костей ноги, думаю, будет достаточно. Или нескольких ребер. Ну и, конечно же, череп, проломленный в нужном месте.
— И вы полагаете, королева поверит, что это останки ее… царственного предка?
— Это будет зависеть от того, кто заверит ее в их подлинности.
Тусклый, сероватый взгляд Сесила упал на меня.
По его замыслу, кости Артура будут почетно представлены Ее Величеству преданным Мерлином. Полагаю, вы догадались, что мне совсем не нравилась эта затея.
