– Мистика! – воскликнула Ева. – Это нынче модно. Готова поспорить, «красная танцовщица» продолжает появляться, шокируя персонал и клиенток.
– Вот именно.
Ева шумно вздохнула и налила себе минеральной воды. Ее посещения салона «Лотос» обещают быть очень захватывающими!
* * *
Марианна Былинская с трудом дождалась конца рабочего дня. У нее была масса хлопот, связанных с предстоящим праздником. Как диетолог она отвечала за угощение и ассортимент продуктов, которые предназначались для праздничной распродажи.
Салон был невелик и не мог вместить всех желающих присутствовать на ночной церемонии Поклонения Лотосу. Билеты стоили кругленькую сумму, но были разобраны в мгновение ока. Оставшиеся за бортом названивали госпоже Неделиной, вымаливая пригласительные за двойную цену. «Царица Савская» оставалась непреклонной: лишнее количество гостей внесет сумятицу, неразбериху и толкотню, которые испортят впечатление от церемонии. Восток не терпит суеты.
Марианна была полностью согласна с хозяйкой. В полукруглом зале, где обычно угощались приглашенные, она установила с одной стороны длинный низкий изогнутый стол, за которым надо было сидеть на специальных подушках, поджав ноги на восточный манер; с другой – расставила высокие резные этажерки с товарами.
Для продажи она выбрала необычный ассортимент – леденцы синрин-но-осумицуки с древесным углем, похожие на продолговатые угольки, которые имеют привкус мяты и способствуют пищеварению; палочки для благовоний кирэй-ко; рисовые лепешки о-хаги; индийские пастилки шатавари из растения, возбуждающего половое влечение; и пакетики с кусочками сушеных стеблей лотоса.
Сзади стола всю стену занимала яркая фреска, изображающая описанную Гомером страну лотофагов – поедателей лотоса, живописный остров, куда приплыл корабль чужеземцев, и жителей острова, угощающих гостей различными блюдами из лотоса. Посередине этой идиллической картины, чуть внизу, располагалась надпись, выполненная угловатыми, под греческий шрифт, буквами:
«… посланным нашим
Зла лотофаги не сделали; их с дружелюбною лаской
Встретив, им лотоса дали отведать они; но лишь только
Сладкомедвяного лотоса каждый отведал, мгновенно
Все позабыл и, утратив желанье назад возвратиться,
Вдруг захотел в стране лотофагов остаться, чтоб вкусный
Лотос сбирать, навсегда от своей отказавшись отчизны».
Марианне очень нравилось оформление салона, особенно Основного зала и этой уютной Кухни-гостиной, где за ширмами прятались различные устройства для приготовления восточных блюд по китайским, индийским и японским рецептам. При гостях ширмы убирались, и процесс происходил на глазах у присутствующих.
– Ты уже обдумала меню?
Госпожа Былинская вздрогнула от неожиданности, резко обернулась. Задумавшись, она не заметила, как в Кухню-гостиную вошла Неделина. Хозяйка была одета в черное платье с короткой накидкой из вологодских кружев, тщательно причесана.
– Меню готово, – ответила Марианна. – На празднике будут подавать додзё-набэ по рецепту ресторана Комагата Додзё и якитори.
– Напомни, что за блюда такие, – напряженно улыбнулась Варвара Несторовна.
– Додзё-набэ – это рыба голец, сваренная целиком на медленном огне в сладко-соленом бульоне, при подаче на стол обильно посыпанная сверху луком-батуном. А якитори – кусочки курятины в желе из соевого соуса, поджаренные на бамбуковых вертелочках. Вот они!
Марианна показала на открытую коробку, полную заостренных бамбуковых палочек.
Неделина слушала и не слышала. Ее беспокоил вчерашний разговор с сыщиком. Пришлось посвятить постороннего человека в неприятную историю, в сокровенные подробности жизни салона… Черт знает что! Невинный розыгрыш превратился в какой-то дрянной фарс. Неужели Губанова решила подшутить над всеми, в том числе и над хозяйкой? Но зачем? В сущности, все было оговорено при полнейшем согласии сторон, и в смысле оплаты Варвара Несторовна не поскупилась.
– Марианна, – сказала она, делая вид, что перебирает бамбуковые вертела. – Что ты думаешь о… Зинаиде? Мы вместе разработали и осуществили эту злополучную мистификацию, о чем я, признаться, теперь жалею. Наши условия продолжают действовать или…
Былинская оглянулась на дверь и приблизилась к Варваре Несторовне.
– Дуся опять ее видела… – прошептала она. – «Красную танцовщицу»… рано утром, когда салон еще не открылся. Говорит, что та проплыла по коридору и исчезла в Комнате для церемоний.
– Хватит повторять глупости! – вспылила Неделина. – Проплыла… Скоро она здесь летать начнет, как гоголевская панночка в своем гробу!
– Варвара Несторовна… я боюсь. Наша выдумка превратилась во что-то ужасное! Вдруг Зинка и в самом деле влюбилась в этого проклятого Кутайсова?
– И что? Зарезалась по-настоящему, и теперь ее неприкаянная душа витает в салоне «Лотос»? Не неси околесицу, умоляю тебя!
– Но самоубийство – большой грех… – возразила Марианна.
– С чего ты взяла, будто Зинаида покончила с собой? Кто же тогда бродит в образе «красной танцовщицы»? Ведь, кроме нас троих, никто ничего не знал! Пока мы обдумывали, как все это устроить, остальные давно забыли про… привидение. Боже, какой вздор!
– А вдруг не забыли?
– Тем более должны понимать, что это розыгрыш. Они же трясутся от страха, как последние идиоты!
Несмотря на свою царственность, Неделина любила крепкое словцо и не стеснялась его употреблять.
– Вы разве не боитесь? – прошептала Марианна, снова оглядываясь на дверь.
– Да что ты крутишься, как посоленная?! – возмутилась хозяйка. – Кого бояться-то? Зинаиды, что ли?
Она не могла признаться себе, что история с «красной танцовщицей» превратилась в ее тайный ужас, и оттого разозлилась.
– Не знаю… – чуть не плача, промямлила Былинская. – Можно мне сегодня пораньше уйти?
– Иди! Да приведи себя в порядок до завтра. Прими успокоительное на ночь. Не мне тебя учить, ты же врач.
Неделина сердито повернулась и вышла, громко стуча каблуками модельных туфель. Она злилась на Марианну, на сыщика, который приставал к ней с дурацкими расспросами, на весь белый свет. А пуще всего – на саму себя, что поддается глупым страхам.
Марианна же, оставшись одна, быстренько разложила все по местам, подписала меню, хотя так и не поняла, одобрила его Неделина или нет, и засобиралась домой. Хозяйке сейчас явно не до кулинарных подробностей. Да и ей самой тоже. Диетология и восточная кухня уступили место интересу другого рода: что происходит в салоне и какое отношение к этому имеет Зинаида Губанова?
Былинская почувствовала огромное облегчение, выйдя из «Лотоса».
Светило солнышко. Садовник Саша возился во дворе с бонсай – миниатюрными искусственно сформированными деревцами, пытаясь переселить их из декоративных контейнеров в открытый грунт. Пока что у него ничего не получалось. Деревца, так же как и японская трава, упрямо не желали расти где попало, демонстрируя капризный восточный характер. Но Саша не унывал.
– Домой, Марианна Сергеевна? – весело спросил он Былинскую, приподнимаясь от своих растений. – Везет вам!
Марианна приветливо кивнула, выпорхнула за ворота, и тут… Только не это! Надоедливый нищий как будто ее ждал. Он метнулся из-за угла соседнего дома и ринулся наперерез. Былинская судорожно полезла в карман, нащупывая дежурную монету. Неужели не приготовила?
Нищий в два прыжка оказался рядом. Несмотря на хронический алкоголизм, он был в прекрасной физической форме, а высокий рост и длинные сильные ноги давали ему преимущество перед намеченными жертвами. Не стоило и надеяться убежать от него.
Марианна наконец нашла монету и сразу сунула в его протянутую ладонь, чтобы отстал. Сегодня у нее нет ни сил, ни желания выслушивать гнусавое нытье.
Нищий схватил монету, но продолжал семенить следом.
– Деньгами откупиться хочешь от живой души, – затянул он противным басом. – Сатанинским зельем отравить божественную благодать… Грехи твои тяжкие, дщерь неразумная, тянут тебя в геенну огненную, на самое дно…
– Больше денег не дам! – взорвалась Марианна, ускоряя шаг. – Все тебе мало, святой человек!
– Вот твои деньги, – прошипел нищий, бросая монету на асфальт. Она звякнула и покатилась… – Мне не презренный металл, мне любовь надобна… аки у одной божьей твари к другой…
– Что-о-о? Пошел вон, пес смердящий! – завопила Былинская, шарахаясь от него в сторону. – Ишь, чего удумал!
Нищий прижал ее к забору, окружающему ухоженный дворик какого-то офиса, и, дыша в самое ухо, громко зашептал:
– Я люблю тебя… дщерь неразумная, грешная… недостойная милости господа нашего Иисуса Христа! Готов душу свою за тебя предать адским мукам… Слышишь ли, понимаешь?
