5
«Святой Фома» вошел в английский порт Кале на закате дня. Благодаря приливу судно смогло пройти, лавируя между обнажившимися песчаными банками. Случись в это время отлив, кораблю пришлось бы ждать до утра в открытых водах. В южном конце канала, охраняя вход в гавань, высилась укрепленная башня, которой на памяти Чосера, во время его последней экспедиции десятью с небольшим годами ранее, еще не было. В отсветах озаренного моря башня казалась белоснежной. За ее парапетом можно было разглядеть солдат. Они безучастно наблюдали за тем, как мимо скользило маленькое суденышко с убранными парусами. Матросы работали длинными, как жерди, веслами, не только обеспечивая судну ход, но и умело отталкиваясь от песчаных отмелей, которые то и дело попадались то слева, то справа.
В гавани, которая находилась прямо под городской стеной и, казалось, цеплялась за ее тень, стояло множество больших и малых судов, в том числе военных, а уж о торговых, каким числился «Святой Фома», и говорить не приходилось. По сравнению с расползшимся во все стороны Дувром Кале был компактным и крепким, островом-твердыней: с трех сторон его защищали болота, а с четвертой — море. Все прилегающие земли на несколько миль были заняты англичанами и назывались подвластными территориями, В этих местах соотечественники Чосера оставили свой след. Но следы, как известно, стираются, и это непреложное обстоятельство делало столь непрочным и сомнительным положение Кале и еще полудюжины замков на границе подвластных территорий. Достаточно было воли французского короля, и все земли вернулись бы в его собственность. Эта непрочность положения создавала атмосферу, которую нельзя было не почувствовать еще до того, как сойдешь на берег, атмосферу не то возбуждения, не то страха.
Чосер дождался, пока все остальные покинут корабль. Одли и Кэтон сошли на берег с таким видом, будто отправляются на вечернюю прогулку. Правда, зеленоватый цвет лица с этим плохо увязывался. Сначала отбыли чиновники, затем торговцы, монах и, наконец, все прочие. Чосеру было приятнее или, по крайней мере, спокойнее, когда за спиной никого нет. Но все равно он не мог избавиться от ощущения, что за ними наблюдают.
— Что теперь, Джеффри? — поинтересовался Алан Одли, снова ощутив под ногами твердую почву. Голос звучал подавленно.
— Ждем.
И они стали ждать на причале среди обычной портовой суеты, которую разнообразили крики на английском, французском и фламандском. Ждать и наблюдать, как какой-то купец суетится у лебедки, поднимающей его холщовые мешки, и мешает грузчикам. Как гарнизонные солдаты изобразили подобие строя и маршем прошли через городские ворота. Как капитан их корабля со ртом как у кита осторожно спускался по трапу, потому что на плечах у него повисли две шлюхи.
— Господин Чосер?
Перед ними словно из ниоткуда возник человек с печальным выражением лица. Не дожидаясь ответа, человек категоричным тоном произнес два слова, подействовавших на Одли и Кэтона подобно удару:
— Бегите толпы…
— …и держитесь праведности, — подхватил Чосер, правда, без такой же выразительности.
Обменявшись паролями, они пожали друг другу руки.
— Меня зовут Роджер Холли, — представился незнакомый мужчина. — Все было хорошо?
— Не сочтите это за непочтительность, мой друг, ответил Чосер, — но лучше задайте мне этот вопрос когда мы вернемся домой.
— Я подыскал для вас комнату. Это было не просто, город нынче переполнен. Мне удалось снять едва ли не последнюю. «Баран», может быть, и не самое лучше место в Кале, но определенно не худшее.
— Зато мы не будем выделяться.
— Вы-то не будете, но я не уверен насчет ваших товарищей, — возразил Холли, обводя оценивающий взглядом Одли и Кэтона. На них все еще были расшитые накидки, хотя несколько запачканные в дороге.
— Они умеют себя вести, — успокоил его Чосер. Один хозяин гостиницы из Кентербери может за них поручиться.
Он представил Холли Неда и Алана. Второй молодой человек, услышав про Кентербери, почувствовал неловкость. Однако это не помешало всем троим обменяться теплым рукопожатием.
Они вошли в город через ворота. Попутно Холли известил их о том, что навел справки о судах, отправлявшихся в Бордо в ближайшее время. Он был разговорчив и явно хотел угодить. Такое усердие и большие печальные глаза придавали ему что-то собачье. Чосеру с товарищами сопутствует удача, заверил он. Мало того, что судно — «Арверагус» — отчаливает завтра утром, Оно еще и входит в военный конвой, сопровождавший флотилию из Бордо, и ему надлежит как можно быстрее возвратиться.
— Сопровождать винную флотилию? — удивился Алан.
— Нет, сэр, винная флотилия прибывает в октябре, — заверил его Холли. — Тут специальный конвой. Но некоторым леди и джентльменам, живущим на землях к югу, стало немного… не по себе от того, как развиваются события. А у них немало ценных вещей, которые они хотели бы перевести в Англию для сохранности.
— Не слишком доброе предвестие, — посетовал Чосер.
Холли не преувеличивал. Городские улицы были полны народа. Повсюду расхаживали солдаты, и, несмотря на поздний час, шла оживленная торговля с лотков и в лавках. Окольным путем Холли вывел их к переулку, где между прочими ветхими строениями пристроилась гостиница «Пятиногий баран». На вывеске виднелось поблекшее изображение чумазой овцы.
— Что ж, по крайней мере, это заведение не пытается казаться лучше, чем оно есть, — прокомментировал Джеффри Чосер, рассматривая покосившиеся, облезлые стены и грубо залатанную крышу. — Зато настоящий баран, а не волк в овечьей шкуре.
— Взгляните-ка на вывеску, сэр, — встрял Холли. — Обратите внимание на его ноги.
— Да ведь их пять, — воскликнул Нед Кэтон.
— Именно, — согласился их коренастый провожатый, ковыряя пальцем в носу. — Думаю, это шутка старого владельца. Он был французом. Пятиногих баранов не бывает, вот он и понадеялся, что это привлечет путешественников. Нынешний владелец англичанин, но он не захотел менять название.
— Пятиногий баран — это rara avis, редкая птичка, — не упустил случая покрасоваться образованностью Нед Кэтон и сам же рассмеялся своей шутке. Алан Одли даже не улыбнулся. Он еще не вполне оправился от морской болезни и глядел на строение с явным неудовольствием. Он предпочел бы место поприличнее, чем «Баран», а сколько у него будет ног — четыре или пять, — это не важно.
Знакомство с хозяином гостиницы, которого звал Берли, Роджер Холли превратил в спектакль. Вопреки имени[24] и высокому званию хозяина тот имел весьма жалкий вид. Холли объяснил хозяину, что это те самые важные гости из Англии, о которых он ему говорил раньше. После этого Холли настоял, что сопроводит гостей в их комнату, которая находилась в конце коридора. Ее почти целиком занимала огромная кровать. Дневной свет скупо просачивался с внутреннего двора через затянутое пергаментом оконце.
— Могу ли я вам еще чем-нибудь быть полезен, господин Чосер?
— Да, пожалуй.
— Только скажите.
— Мы вовсе не важные посетители, я и мои товарищи. Мы направляемся в Бордо по торговым делам, закупать вино, и ничего больше. Если кто-нибудь спросит вас, чем мы занимаемся, именно так и отвечайте.
— Но могу ли я спросить, какова ваша подлинная цель?
— Я здесь по закупкам вина, господин Холли.
— Что же, так тому и быть.
Судя по тону, он обиделся. Чосер поспешил его успокоить:
— Спасибо за то, что вы для нас уже сделали, И если вы не прочь и дальше помогать нам, то мы были бы вам очень признательны, если бы вы договорились с капитаном «Арверагуса» насчет нас троих.
— Хорошо, господин Чосер, рад буду вам услужить.
Но радости у Холли заметно поубавилось.
— Что это за человек? — спросил Алан Одли, когда Холли ушел.
— Посланник Гонта, — ответил Джеффри.
— Посланник? — не поверил Кэтон. — Зачем ему посланник на английской земле?
— Эта земля принадлежала французам еще двадцать лет назад. Должно быть, очень многие из них остались, но, будь уверен, далеко не все из них к нам благосклонны. Поэтому разумно, что король или один из его сыновей посылают сюда своих людей, которые держат ухо востро — на всякий случай.
— Почему бы нам самим не пойти договориться с капитаном? — не унимался Нед Кэтон.
— Потому что я не хочу лишний раз мелькать на виду, — спокойно ответил Чосер. О своих подозрениях, что за ними ведут слежку, он умолчал. — Кале не Лондон, который защищен от наших французских друзей морем. Мы в пограничном районе, а противник всего в нескольких милях отсюда. А сейчас ужинать и спать — кто знает, как рано завтра утром придется вставать.
— Вас послушать, так мы участвуем в военной операции, — сказал Кэтон.
