– Abril issi’ e mays intrava, e cascus dels auzels chantava…[3]
– Агнес, – прошептал Матис и шагнул вперед. – Так вот ты где. И как же я сразу не подумал…
Агнес вздрогнула и только через мгновение облегченно рассмеялась:
– Ну и напугал же ты меня, Матис! Я уж думала, люди фон Вертингена снова бродят по лесу. – Она осторожно подняла маленького сокола, который с явным удовольствием восседал на перчатке. – Ты только посмотри, Парцифаль вернулся! Я даже с Танцующей скалы услыхала, как он клекотал.
– Я его тоже услышал, потому и оказался здесь. – Матис погладил сокола, голову птицы закрывал кожаный колпачок, и она не выказывала никакого беспокойства. – Ты говорила с ним непонятными словами. Что за язык такой?
– Так, пара фраз на окситанском[4], древний язык бардов и королей. Вычитала их из книг в нашей библиотеке. Мне кажется, Парцифалю это нравится. Они его успокаивают. Слова и колпак.
Агнес с улыбкой погладила сокола по кожаному чехлу, который придавал ему сходство с фигуркой рыцаря.
– Пришлось надеть его, потому что Парцифаль прямо вне себя был, – пояснила она тихим голосом. – Бедняга! Должно быть, выстрел загнал его далеко в долину… Ты посмотри, два хвостовых пера сломаны! Придется вставить ему новые.
Агнес внимательно осмотрела перья сокола в поисках других повреждений и неожиданно замерла.
– А это еще что такое?
Она ощупала правую лапу Парцифаля и сняла с когтя что-то блестящее. Матис не сразу понял, что это кольцо. В бледном свете луны оно поблескивало золотом, словно дукат. С лицевой стороны на нем имелось уплощение с выгравированным рисунком. Матис взял кольцо и поднес его к прищуренным глазам.
– Это перстень, – предположил он. – Только печать какая-то странная. Бородатый профиль, и больше ничего. Где именно ты его нашла?
Агнес забрала у Матиса кольцо и задумчиво потеребила пальцами.
– Оно было надето на коготь, и довольно плотно. Это не может быть совпадением. Как по мне, так кто-то намеренно его там закрепил.
Матис рассмеялся:
– Намеренно? Прошу тебя, Агнес! Есть куча воришек, которые могут стянуть кольцо с пальца. Но чтобы вор нацепил золотое кольцо на сокола? Про таких я пока не слыхивал.
– Болван! – прошипела Агнес. – Я и без тебя знаю, что это звучит странно. Может, предложишь другое объяснение? Вряд ли Парцифаль сам надел на себя кольцо.
– Может, он женился? Неплохая, во всяком случае, партия.
Матис ухмыльнулся, но заработал лишь гневный взгляд Агнес.
– Очень смешно. Вместо того чтобы надо мной смеяться, лучше подумай, что все это значит.
– Мне кажется… – начал Матис, но замолчал на полуслове.
Где-то в стороне заржала лошадь. Затем до них донеслись приглушенные голоса нескольких мужчин.
«Только не это! – пронеслось у него в голове. – Господь милостивый, неужели это фон Вертинген со своими дружками отомстить вздумал?»
Матис стиснул руку Агнес и прижал палец к губам. В том, что всадники даже с наступлением темноты продолжали путь, не было ничего необычного. Вот только шум доносился из леса, а не со стороны дороги, ведущей к Трифельсу. Что могло понадобиться путникам в этих зарослях? Сердце забилось чаще.
Он молча показал на заросшую колючей ежевикой промоину. Агнес поняла его жест, и вместе с соколом они забрались в сырую яму. Вскоре послышался топот копыт.
Не прошло и минуты, как показались силуэты полудюжины мужчин. Они вели лошадей под уздцы. То были крепкие пони, нагруженные всевозможными инструментами, но в темноте Матис не смог толком их разглядеть. Мужчины тоже практически сливались во мраке. Они возбужденно перешептывались между собой, пока кто-то на них не шикнул. Это был человек, замыкающий группу. Он единственный из всех остался в седле. Здоровый вороной под ним нервно перебирал копытами. Мужчина был в плаще с капюшоном, надвинутым на лицо.
– Да замолчите вы, черт бы вас побрал! – прошептал он. – Недолго еще. Нужно только…
В это миг сокол Агнес вскрикнул.
Короткий вскрик, но и этого хватило, чтобы мужчины прислушались. Тот, что шел впереди всех, остановился и оглядел поляну. Он стоял всего в шаге от ямы, Матис отчетливо слышал его напряженное дыхание. Парень в ужасе взглянул на Агнес: она шевелила губами в беззвучной молитве и гладила сокола по голове.
– Проклятье, что это было? – проворчал мужчина прямо над ними. – Вы тоже слышали? Кричал кто-то под землей, точно говорю.
– Да-да, тут вся земля вокруг Трифельса заколдована, – отозвался второй, стоявший сразу за ведущим. – Может, это злобные карлики хотят утащить тебя в пещеру? Или даже сам Барбаросса? – Мужчина захихикал, а первый ткнул его локтем:
– Может, это ты его разбудил, а?
– Дьявол, прекрати живо! Довольно и того, что мы тут посреди ночи зады морозим. Так тебе еще эти страшилки надо рассказывать… – Мужчина пожал плечами: – Черт с ним! Сыч, наверное, какой-нибудь. Причем…
– Что там впереди стряслось? – прошипел человек в седле, который, судя по всему, был среди них главным. – Пошевеливайтесь! Живо! Или мне вам пинка дать?
Группа ворчливо пришла в движение и в скором времени скрылась из виду. Только их предводитель еще на мгновение задержался на поляне и медленно огляделся. Матис увидел, как буквально сверкнули глаза под капюшоном. Потом незнакомец ударил коня пятками и стал нагонять остальных.
Некоторое время они, словно оцепенев, еще лежали в яме. Затем Агнес осторожно поднялась.
– Кто или что это было? – просипела она.
– Понятия не имею. – Матис выбрался вслед за ней и принялся выдергивать колючки из жилета. – Может, Ганс фон Вертинген со своими людьми? Слишком темно было, я не разобрал. Но, судя по голосу, тот, что в капюшоне, был у них за главного. К тому же лошадь тоже черная.
– Всерьез думаешь, что Вертинген осмелится так близко подобраться к крепости отца? – изумилась Агнес.
– Во всяком случае, мы здорово ему насолили. Может, он решил проверить, хорошо ли крепость охраняется по ночам и можно ли взять ее штурмом? – Матис понизил голос: – Как бы то ни было, ты должна рассказать обо всем отцу.
– Ну, и что я должна ему сказать? – возразила Агнес и насмешливо сморщила лоб. – Что я после наступления темноты отправилась с тобой в лес, хотя он настрого мне это запретил? И это после того, как ты стащил одну из его ар…
Она замолчала и хлопнула себя по лбу.
– Что такое? – растерянно спросил Матис.
– Аркебуза! Я и думать про нее забыла… Хайдельсхайм хочет, чтобы Райхарт показал ему арсенал. Еще вечером отец поручил ему выбрать орудия на продажу! – Агнес прикусила губу. – Если они заметят, что одной аркебузы не хватает, то лишних вопросов нам не избежать. У отца и так есть подозрения, что ты опять возился с порохом.
– Не у него одного. – По лицу Матиса пролегла тень. – Твой отец, мой отец, старина Райхарт, а теперь еще и пустомеля-казначей! Похоже, весь Трифельс против меня сговорился… – Он яростно пнул по поваленному, поросшему грибами стволу. – Проклятье, черт меня дернул взять эту ржавую железяку!
– А если б не взял, то я оказалась бы в руках фон Вертингена. И мой отец в пылу ярости сжег бы, наверное, половину Пфальца… – Агнес погладила его по щеке, и Матис почувствовал, как кровь прилила к лицу. – Мне следует поблагодарить тебя, Матис. Немало храбрости надо иметь, чтобы в одиночку встать против четверых головорезов.
– Чепуха, – проворчал Матис. – Любой… любой другой поступил бы так же. К тому же…
Он замолчал и взглянул на платье Агнес. Только теперь ему бросился в глаза порванный корсаж.
– Что с тобой сталось? – спросил он. – В зарослях запуталась?
– И… именно. – Глаза у Агнес на мгновение вспыхнули. – Жаль, конечно. Но платье-то зашить можно, чего не скажешь о другом… – добавила она мрачно и увлекла за собой Матиса. – Идем уже домой. А завтра можно будет обо всем поломать голову.
Матис пошел следом за Агнес. Поравнявшись с ней, он почувствовал вдруг тяжесть мешочка, по-прежнему спрятанного за пазухой.
Черт возьми, порох! Я же обещал маме избавиться от него…
Неожиданно для себя Матис решил пока его не выбрасывать. Слишком уж дорог был этот порох, чтобы рассыпать его по ветру, как песок. Он закопает его за домом, так, чтобы отец никогда не нашел.
Кроме того, порох еще мог ему пригодиться.
* * *
Спустя полчаса Агнес лежала в кровати у себя в комнате и смотрела в дощатый потолок.
Сначала она отнесла все еще беспокойного Парцифаля в вольер, устроенный во дворе. Сокол кричал и рвался с кожаного ремешка. Только когда Агнес дала ему большой кусок голубиного мяса, он немного угомонился. Ей же самой, особенно после сегодняшних событий, о спокойствии оставалось только мечтать.
