— Думаю, кража чаши будет иметь к этому куда большее отношение, чем какая-то паршивая ложка, — зло произнес Рили. — И вообще, я слишком занят, чтобы выслушивать твои нравоучения. Отвяжись и занимайся своим делом. Оставь меня в покое.
— Если бы это было возможно, — сказал Уильямс, снова склонясь над работой.
Клеймо за клеймом ставил Бенжамин Рили на четырех маленьких серебряных коробочках, трех заварочных чайниках и полдюжине чайных заварочных ложек. Затем он завернул каждый предмет в льняную ткань, чтобы не поцарапать, и сложил в корзину. После чего надел пальто и шляпу, пригладил волосы в косичке и, уверив себя, что выглядит достаточно привлекательным, чтобы сойти за хозяина, вышел на улицу.
Зал золотых дел мастеров, куда он направлялся, располагался примерно в середине Фостер-лейн. Это было внушительное здание в классическом стиле, с большими окнами по фасаду и внутренним двориком, куда можно было попасть через портик с колоннами. Около входа Рили увидел сгрудившихся кучкой ремесленников и подмастерьев. Они все пришли сюда, чтобы проверить свои изделия. Он так увлекся разглядыванием конкурентов, что не заметил Агнесс Мидоус, проходившую мимо на рынок. Решив, что увидел знакомого, Рили круто повернулся. Перед Агнесс мелькнуло худое, в оспинах лицо под темно-коричневой шляпой, пряди темных волос; полная корзина Рили с силой зацепилась за ее пустую и столкнула женщину в канаву. Рядом рассыпались серебряные предметы.
— Бог мой! — воскликнул Бенжамин Рили, поднимая из грязи то крышки, то ложки и с опаской поглядывая на уличных ребятишек. — Убирайтесь отсюда, подлые воришки! — заорал он на оборванную девчонку. — Подойдете ближе — позову сторожа, он поставит на вас клеймо!
— Успокойтесь, мистер, я только хотела помочь, — сказала девочка, отходя подальше.
— Как бы не так, — проворчал Рили.
Столкновение привлекло зевак. Они стояли вокруг, тыча пальцами и смеясь. Уличные ребятишки стали дразнить Рили, выкрикивая: «Смотрите, сэр, он ее схватил!» и «Туда, сэр!», — заставляя Рили поворачиваться, что вызывало дружный смех. Когда все покрытые грязью предметы были найдены и благополучно уложены в корзину, Рили повернулся к Агнесс. Она уже поднялась на ноги и отряхивала испачканную нижнюю юбку. Все еще сидя на корточках, он с удовольствием разглядывал ее стройные лодыжки и не спешил подниматься.
— Вы в порядке, мисс? — спросил Рили, медленно вставая и оглядывая ее с ног до головы, не упуская ни одного изгиба.
— Не вас за это надо благодарить! — сказала Агнесс, отступая назад.
— Мисс Мидоус, кухарка Бланшаров, не так ли? Он, придвинувшись, сжал ее руку, как показалось Агнесс, излишне фамильярно.
— Миссис Мидоус, — поправила она, отдергивая руку.
— Миссис Мидоус, простите меня. Я вижу, вы испачкали свое платье. Давайте вернемся в мастерскую, и вы приведете себя в порядок. — Он подмигнул.
Агнесс закусила губу. Ей очень хотелось послать его ко всем чертям — сразу перестал бы скалить зубы, — но она вспомнила слова мистера Мэттью о дружбе Рили с Роуз. Вдруг он знает, куда она направилась. Агнесс не стала задумываться, почему ее все еще волнует исчезновение служанки, даже когда она узнала о ее недостатках. Она скупо улыбнулась Рили:
— В этом нет необходимости, благодарю вас, мистер Рили. У меня совсем нет времени. Я тороплюсь, ведь моя помощница по кухне исчезла. Мне кажется, вы ее знаете. Это Роуз Фрэнсис.
Рили удивился.
— Исчезла? Сбежала? — спросил он.
— Вы не знаете, где она? — осторожно поинтересовалась Агнесс.
— Откуда?
Она снова улыбнулась ему:
— Я думала, вы с ней были друзьями. Рили пожал плечами, но ничего не сказал.
— Когда вы в последний раз ее видели? — не отставала Агнесс.
— Точно не помню. Примерно три или четыре недели назад.
— Она не намекала вам, что собирается сбежать?
— Нет.
— Зачем она к вам приходила?
— Да ни за чем, просто я ей нравился, — улыбнулся Рили, показывая неровные зубы.
Агнесс не могла сдержать внутренней дрожи. Что такое было в Роуз, что заставляло стольких мужчин думать, что она в них влюблена? Что бы ни говорил Рили и что бы ни думал мистер Мэттью, она не могла поверить, что этот неприятный мужчина что-то для Роуз значил. Филипп другое дело — она не могла отрицать: он ладно скроен, и женщины считают его очаровательным. Но мистер Рили? Слащавый, с чем-то таким неприятным в манерах. Одна мысль о том, что Роуз могла быть с ним, наполняла Агнесс отвращением. Она опять вспомнила про Роуз и Филиппа в кладовке. Разумеется, Роуз бы так низко не опустилась, не позволила бы ему таких вольностей… или позволила бы?
Тут она напомнила себе, что если Рили и знал больше, чем говорил, значения это не имело. Роуз ушла, бросила свою работу. Миссис Тули ее назад не примет. Так что у Агнесс нет перед ней никаких обязательств. Возможно, раньше ей следовало больше интересоваться амурными делами Роуз, но сейчас сожалеть об этом поздно.
Агнесс все еще не решила, как выполнить и требования миссис Кэтчпоул, и свои обязанности. Каким образом она сможет найти место для Питера, если у нее нет ни одной свободной минуты? И по дороге на рынок с пустой корзиной и возвращаясь с полной — лангустами для супа и фазанами на второе, а также всякой мелочью вроде масла, муки и лимонного сока для соуса к фрикасе, — она все время думала об этом. Со сжатыми губами и отстраненным взглядом она передвигалась по своим владениям, не обращая внимания на суету миссис Тули, неловкость Дорис, подковырки, ссоры и постоянные хождения туда-сюда Джона и Филиппа. Она не слышала, как Пэтси просила у нее чеснок от зубной боли, и той пришлось кричать прямо в ухо Агнесс, из-за чего зуб заболел еще сильнее. И все же к тому времени, когда соус достиг желаемой густоты и гладкости, некоторое решение было найдено.
Лидия Бланшар сама была матерью — в настоящее время ее двое детей находились в пансионе, — и она знала, что у Агнесс есть сын. Придя по объявлению в «Морнинг Пост» наниматься в помощники повара, Агнесс не скрывала существования Питера. С той поры ей редко приходилось беседовать с Лидией, обычно это делала экономка. Иногда, после больших приемов, Лидия спускалась вниз поблагодарить всех. Появлялась она в кухне и по утрам, в тех случаях когда ей хотелось чего-то особенного и она не была уверена, что миссис Тули изложит все правильно. Но это случалось и прежде крайне редко, в последние же месяцы еще реже. Таким образом, Агнесс не могла похвастать тесными отношениями с хозяйкой дома; тем не менее она решила, что, как мать, миссис Бланшар сможет войти в ее положение, и если Лидия распорядится, свободный день ей дадут, как бы ни упиралась миссис Тули.
Решив для себя этот вопрос, Агнесс вернулась к работе. Поставила остывать выпечку, распорядилась, чтобы Дорис сняла мясо с вареной курицы (предварительно вымыв руки), сложив темное в одну миску, а белое в другую. После чего рискнула подняться наверх.
Агнесс крайне редко бывала наверху. В прохладном, обшитом дубом коридоре ее зазнобило. То ли из-за боязни, что ничего не получится, то ли из-за прохлады в помещении — точно сказать она не могла.
Холл был не слишком большим, но изящно декорированным (чувствовалось желание произвести впечатление). Пол и двери были темными; на бледно-голубых стенах развешаны грандиозные картины итальянских мастеров. Мебели почти не было, только два комода красного дерева, два стула и часы в высоком футляре. С потолка свисала огромная серебряная люстра. Слева располагались гостиная, столовая и библиотека Николаса Бланшара. Комната для завтраков и передняя гостиная, где Лидия имела привычку сидеть в это время суток, находились справа.
Нервно оглядываясь, Агнесс тихо постучала. Она видела, как Джон ушел вместе с Николасом. Теодор в это время должен находиться в мастерской или совершать свои утренние прогулки. Филипп внизу, в буфетной комнате мистера Мэттью, чистил серебро; Нэнси все еще убирала комнаты. Что она скажет, если вдруг появится мистер Мэттью или, еще хуже, миссис Тули? Но Агнесс нервничала напрасно, никто не вышел и не увидел ее до того, как из-за двери послышался приглушенный голос Лидии:
— Войдите.
Лидия вышивала алый бутон на бледно-голубом шелке с тонким узором из цветов и виноградных листьев, выполненным с большим искусством. На стуле рядом лежал открытый томик стихов.
Едва переступив порог, Агнесс почувствовала, что ее появление совсем некстати. Не надо было приходить, подумала она. Лидия никогда не поощряла близких отношений со своими слугами; Пэтси была ее главной союзницей и наперсницей, миссис Тули управляла домашним хозяйством, и это вынуждало Лидию каждый день с ней советоваться. Но зачем ей советоваться с кухаркой?
Когда взгляд Агнесс остановился на открытой книге, Лидия, сдвинув брови, сказала:
