– Кто-кто? – не поверил я. Но, впрочем, тут же вспомнил свои подозрения, касающиеся старого друга Николая Николаевича, исповедовавшегося в чем-то отцу Макарию, свято блюдущему тайну исповеди!
– Да, – подтвердила Грушенька, – Ивана Парфеновича! Я еще спросила его, что он здесь делает, и он сказал мне, что князя разыскивает… Так это он? – вспыхнула она.
– Не стоит делать скоропалительных выводов, – попросил я Грушеньку.
– Очень интересно, – проговорил Лаврентий Филиппович, выходя из-за ниши со статуей. – Так, значит, Иван Парфенович Колганов замешан в краже, – потирая руки, произнес он.
– Я должен с ним переговорить, – сказал я Медведеву, – и мне бы очень хотелось, чтобы вы, Лаврентий Филиппович, в это не вмешивались!
– То есть как это не вмешивался? – возмутился квартальный, встав фертом: руки в боки, глаза так и сверкают молниями. – Я расследование веду, а вы, Яков Андреевич, мне препоны чинить удумали!
– Лаврентий Филиппович, давайте не будем мешать друг другу, – предложил я миролюбиво, умерив гордость, ибо скромность в масонской ложе была первой добродетелью Соломона. – По-моему, нам лучше действовать совместно, для пользы дела, – добавил я.
– Ну что же, – протянул Лаврентий Филиппович, – если вы просите!..
– Буду вам очень признателен, – ответил я.
Тем временем Грушенька подняла с коленей белье, оправила длинную юбку и встала с диванчика.
– Ну, мне пора, – сказала она и скрылась в глубине коридора.
– И тем не менее, – вдруг произнес Лаврентий Филиппович, взглянув на часы, которые болтались у него на золотой цепочке, – я бы хотел присутствовать, господин Кольцов, при вашем разговоре с Колгановым.
– Зачем? – осведомился я, стараясь выглядеть, как и прежде, невозмутимым.
– Для того, чтобы быть в курсе событий, – ответил Лаврентий Филиппович. – В конце-концов, мы же с вами действуем заодно, – усмехнулся он.
Я должен был признать, что просьба Медведева справедлива и, вопреки своему нежеланию, позволить ему присутствовать при разговоре с Иваном Парфеновичем.
– Ну, хорошо, – произнес я с некоторой неохотой.
Медведев, конечно же, заметил мое недовольство, но вида не показал.
Я увидел лакея, который направлялся в гостиную.
– Любезнейший, – спросил я его, – не подскажешь ли, в какой комнате остановился Иван Парфенович?
Оказалось, что комната Парфенова располагалась на первом этаже, справа по коридору. Нам с Медведевым не составило особого труда ее разыскать.
Иван Парфенович совсем не ожидал нас увидеть, он только что вернулся из гостиной, где проиграл Станиславу Гродецкому довольно приличные деньги в бостон. Поэтому Колганов был не в духе и мрачно фланировал из конца в конец комнаты по навощенному паркету.
– Что вам угодно? – холодно осведомился он. Однако заметив, что за спиной у меня стоит Медведев, несколько сбавил тон. – В чем дело? – переспросил Колганов, присаживаясь на канапе. – Проходите, господа! Проходите!
– У меня имеется к вам несколько вопросов, – ответил я.
– В самом деле? – осведомился Иван Парфенович. – А это не может подождать до обеда?
– Думаю, нет, – ответил я, оглядываясь по сторонам. Однако в комнате, обитой кремовым шелком, не было ничего примечательного. Она была обставлена такой же мелкою мебелью, как и Мирина спальня. У стены стояло такое же венецианское зеркало.
– Откуда такая срочность? – заволновался Колганов, его серые глазки нервно забегали.
– Вы имеете какое-либо отношение к исчезновению из спальни княгини индийской жемчужины? – спросил я напрямик.
– Что? – вытянутое лицо Ивана Парфеновича сначала побледнело, а потом покрылось иссиня-красными пятнами. – Вы с ума сошли? – завопил он, пятясь к стене. Я заметил, что руки у него страшно дрожат.
– По-моему, – причмокнул языком Лаврентий Филиппович, – это у вас с мозгами не все в порядке, – заметил он, намекая, по всей видимости, на ведический ритуал. – А рыльце-то у вас в пушку, – прищурил Медведев хитрые глазки.
– Да как вы смеете! – воскликнул Колганов.
– Грушенька видела, как вы вчера вечером выходили из княжеской спальни, – сказал я невозмутимо. Иван Парфенович определенно вел себя так, словно был виновен во всех смертных грехах.
– Н-ну и что? – произнес он, заикаясь. – Что это доказывает?
– Так вы брали жемчужину или нет? – Лаврентий Филиппович поставил вопрос ребром.
– Нет, – взвизгнул фальцетом Иван Парфенович.
– Тогда что вы делали в спальне? – бесстрастно продолжил я свой допрос.
– Искал бумаги, – опустив посеребренную сединами голову выдавил из себя Колганов.
– Какие бумаги? – спросил я, усаживаясь в кресло с сафьяновой ярко-малиновой обивкой.
Колганов отвернулся к окну. Он помедлил некоторое время с ответом, вглядываясь в зимний пейзаж, а потом глухо произнес:
– Долговые расписки…
– Какие расписки? – переспросил я в недоумении.
– Долговые, – повторил Иван Парфенович. – Я много проиграл князю в карты, – дряблые, пухлые щеки Колганова налились краской.
– Так, – удовлетворенно произнес Лаврентий Филиппович, – вот и мотив! Только зачем же надо было так изощряться? Вам, mon cher, следовало бы вовремя обратиться к доктору, чтобы никто не пострадал! – добавил он.
– Лаврентий Филиппович, я же просил вас не вмешиваться! – сказал я немного раздраженно. – Так вы нашли расписки? – обратился я к Ивану Парфеновичу.
– Да, – ответил он.
– Покажите! – потребовал я.
Колганов полез в секретер и трясущимися руками вытащил из палисандрового ящика ворох бумаг. Это и в самом деле были долговые расписки.
– Я думаю, что вопрос исчерпан, – заметил я.
– Ну уж нет! – воскликнул Лаврентий Филиппович. – Прежде мне придется произвести здесь обыск!
– Делайте, что хотите! – устало выдохнул сникший Иван Парфенович.
Мне тоже довелось принимать участие в этом фарсе. Медведев все в этой спальне перевернул вверх дном, но жемчужины овдовевшей княгини так и не обнаружил.
– И все равно я уверен, что Колганов – вор и убийца! – настаивал на своем квартальный надзиратель Медведев.
– Как бы он вас за такие слова на дуэль не вызвал! – предостерег я Лаврентия Филипповича.
– Тоже мне, дуэлянт! – усмехнулся Медведев. – Видали мы таких дуэлянтов в Сибири! – заметил он и вышел из комнаты, разочарованный результатом досмотра.
– Яков Андреевич, – позвал меня Колганов, когда я уже собирался последовать примеру Медведева и покинуть его обитель, – вы производите впечатление порядочного и здравомыслящего человека, – заметил он. – Неужели вы верите, что я совершил это ужасное преступление?
– Разумеется, нет, – успокоил я старика. – Но боюсь, что игра вас погубит!
– Я хотел вам сказать, – продолжил Иван Парфенович с заговорщическим видом, – что видел, как из княжеской спальни выходила мисс Браун…
– Мисс Браун? – удивился я. – Что это могло понадобиться гувернантке княжеских внуков в спальне Титовых?
– Вот-вот, – проговорил в ответ Иван Парфенович, – меня это тоже весьма заинтересовало! Я попытался ее расспросить, но мисс Мери-Энн сделала вид, что не поняла вопроса, – развел руками Колганов. – Вы бы учинили барышне допросик с пристрастием! – посоветовал он.
– Обязательно учиним, – пообещал я Ивану Парфеновичу, который по счастливой для себя случайности, стоившей жизни Николаю Николаевичу Титову, оказался избавлен от карточного долга.
– Позвольте полюбопытствовать, – вновь обратился ко мне Колганов. – А вам-то какой во всем этом интерес? Я понимаю, Медведев – по долгу службы! А вы? Что за радость в грязном белье копаться? – он, кажется, полностью обрел прежнее самообладание, словно и не был уличен в краже своих долговых векселей. Или боитесь, что Лаврентий Филиппович и вас в чем-нибудь заподозрить сумеет?
– Вы на мой счет не беспокойтесь, – улыбнулся я. – Расследование для меня вроде как забава, – объяснил я ему, – что-то наподобие детских нехитрых ребусов!
От Колганова я прямиком направился в комнату мисс Браун, которая оказалась заперта. Англичанки в комнате не было, и я справедливо заключил, что она, судя по всему, находится в детской. Поэтому-то я и поспешил туда.
Уже у дверей я услышал звуки рояля. Мелодию я тоже узнал.
Это была Дюссекова соната, которые иногда любила наигрывать Мира в часы досуга на клавикордах розового дерева. Индианка была так очаровательна за инструментом! Это признавал даже Иван Сергеевич Кутузов, бывший частым гостем в нашем особняке.
Настя и Саша сидели присмиревшие на маленькой оттоманке, низком диване с подушками. Гувернантка объяснила им утром, что дедушка отправился к ангелам на небеса. Они этого еще не могли понять, но чувствовали, что свершилось что-то торжественное и значительное.
Заметив меня, девочка встала и присела в очаровательном реверансе.
