— Начну с ответа на второй вопрос и быстро перейду к первому. Я чиновник особых поручений Департамента полиции. Командирован сюда для расследования убийства пристава Повонзковского участка ротмистра Емельянова. Оно произошло два месяца назад, преступники до сих пор не найдены. Вы, господин Первухин, правы — полиция не справляется.
— Да там одни поляки! — с раздражением воскликнул батальонер. — Они и искать не станут!
— Так вот… Я приехал лишь вчера, а сегодня ночью случилось убийство еще одного офицера — штабс-капитана Александровской бригады пограничной стражи Сергеева-третьего. Так вышло, что вечером в день приезда я ужинал в ресторане «У Владека»…
— Переходите к делу, коллежский асессор! — раздраженно приказал князь. — При чем здесь честь моего полка?
— Мы уже приблизились к этому. В ресторане произошел скандал, затеянный вышеназванным Сергеевым. В компании с двумя вашими поручиками.
— Что за скандал?
— Ну, штабс-капитан оскорбил близсидящую даму.
— И что с того? Послушайте, господин из полиции… Тут армия. Скандалы в ресторанах меня не интересуют. Сожалею о потраченном времени.
И Вадбольский начал вставать.
— Погоди, Иван, — остановил его Первухин. — Мне это не нравится. Надо дослушать господина Лыкова до конца. Он георгиевский кавалер, как я вижу, и потому армии не посторонний. И хочет сообщить нечто важное. Скажите нам, что там произошло на самом деле.
Князь вздохнул и снова сел.
— Был скандал, и бог бы с ним, тут вы правы, — терпеливо стал объяснять Алексей. — Но потом один из участников дебоша, указанный Сергеев, был убит неизвестными. Ваши поручики — свидетели. Их обязаны опросить в сыскной полиции, официально, под протокол. В ходе этого неизбежно всплывут детали дебоша. В них все дело.
— Так-так… — напрягся Первухин. — Этого я и опасался. Наши парни не просто обругали прислугу и оскорбили какую-то даму?
— Да. Мне пришлось применить к ним силу.
— Что?! — вскочили полковники с мест. — К нашим офицерам? А они в ответ? Ну-ка, подробнее!
И Алексей в деталях рассказал весь инцидент в ресторане. Он особо остановился на поведении Сергеева-третьего и всячески выгораживал его спутников. Выходило, что они в скандале виноваты мало. Но полковники не согласились. Их подчиненные дали оскорбить себя действием! Да еще статскому! Оскорбление, по мнению начальников, заключалось в том, что офицеры позволили вынести себя на крыльцо.
Лыков расстроился:
— Вот этого я и опасался. Вы же мальчишкам жизнь сломаете! Выгоните из полка ни за что!
— Конечно, выгоним! — горячился Вадбольский. — Дать себя тронуть штафирке и не ответить! Вас лично я не обвиняю, вы защищали свою честь. И защитили достойно! А мои? Немедля выстроить всех офицеров в собрании! Как узнаете их, сначала, так и быть, спрашивайте что хотите. А потом — ух! — я им задам чесу…
— Погоди, Иван, — снова вмешался Первухин. — Господин Лыков защищает наших поручиков. И не находит в их поведении ничего, роняющего честь полкового мундира. Давай разбираться без горячки. Простите, господин камер-юнкер, как вас по имени-отчеству?
— Алексей Николаевич.
— Очень приятно! А меня Андрей Ильич. Князя — Иван Евстифеевич. Вот и познакомились! Опишите, пожалуйста, что произошло. До последней мелочи. Вы сказали, что вынесли наших ребят на крыльцо. Как понять это фигуральное выражение? Вы их толкнули или тащили за рукав?
— Да нет же, я их именно вынес!
— Это как? Они не мешки, а вы не ломовик. Не хотите рассказывать?
Алексей вздохнул и поднялся.
— Это лучше показать, иначе вы мне не поверите. Андрей Ильич, встаньте на середине комнаты.
Полковник, высокий и грузный, вышел из-за стола. Лыков взял его за ремень ладонью вниз, крякнул и оторвал от пола. Первухин ойкнул и растерянно заболтал ногами. Сыщик отнес его к двери, потом вернулся и поставил, где взял.
— Вот так было. Где же вы здесь увидели оскорбление действием?
— Однако! — ахнул батальонер, оправляя мундир. — И предположить нельзя! На вид никогда не скажешь…
Полковой командир озадаченно грыз свой ус, потом изрек:
— Достойно удивления! Никогда такого не видал! И… Алексей Николаевич… признаюсь, я лишь теперь начинаю вас понимать. И правда, оскорбления действием в этом… атлетическом номере я не усматриваю. А ты, Андрюша?
— А я тем более! Ни удара, ни толчка! Так, взяли и вынесли. Аккуратно и без насилия.
— Было еще кое-что, — начал говорить Лыков, и полковники посмотрели на него с испугом. — Когда я вышел из заведения, все трое дожидались на улице. Сергеев официально вызвал меня на дуэль, а ваши поручики согласились быть его секундантами.
— Ну и что? — нахмурился князь. — Русский офицер может участвовать в дуэли. С разрешения полкового командира.
Но Первухин сразу почуял недоброе и перебил начальника и приятеля:
— Там был дурной запашок?
— Чуть-чуть пахнуло…
— Вы приняли вызов?
— Нет, конечно. Не хватало связываться с пьяным идиотом. Я погнул на глазах офицеров монету и пообещал, что сделаю то же самое с ними. Отлуплю как Сидоровых коз, отбе ру сабли и снесу их в приемную генерал-губернатора.
— А они?
— Мгновенно показали тыл.
— Вот стервецы! — расстроился полковой командир. — Струсили! Одного статского испугались!
— Это как посмотреть, — осторожно сказал сыщик. — Побить их я бы, конечно, побил. Всех троих…
— Вне всякого сомнения, — вставил Первухин и потер брюхо. — До сих пор болит!
— …И тогда ваши поручики сняли бы мундир. А славный Белозерский полк понес бы ущерб в репутации.
Оба офицера вновь уставились на Лыкова одновременно со страхом и с надеждой.
— Но этого не произошло, поскольку ваши подчиненные оказались дальновидны.
— Кажется, я вас понимаю! — просветлел лицом князь. — Значит, мои балбесы…
— …проявили разумную осторожность. И не потому, что испугались, а для сбережения чести полка. Согласитесь, на войне всякое бывает: иногда приходится и отступать.
— Вот мудрые слова! — воскликнул старший полковник, вскакивая. — Они обличают военного человека, хоть на вас, Алексей Николаевич, и партикулярный сюртук. Зато с георгиевской ленточкой!
— Это солдатский, за турецкую войну, — пояснил коллежский асессор. — Но возвратимся к вашим, как сказал его сиятельство, балбесам.
— Да-да, продолжайте, пожалуйста, — согласился Вадбольский и тоже встал, глядя на Лыкова, словно на корпусного командира. Тому пришлось подняться, и разговор они продолжили стоя.
— Поручики, конечно, виноваты. Не одернули штабс-капитана, когда тот начал скандализировать. Дерзили полякам, а потом и мне. Трое, при оружии, понимали свою безнаказанность. Право, это нехорошо…
— Накажем! — гаркнул Вадбольский так, что из коридора просунулась голова дежурного. Князь поглядел на него свирепо, и капитан скрылся за дверью.
— Надо, заслужили, — согласился Алексей. — Внушение там сделать, производство задержать… на годик. Это уж вам виднее. Нужно знать, с кем по ресторанам шляться!
— У обер-офицеров и денег-то нет на рестораны, — пожаловался Первухин. — Я хоть и полковник, а и то лишний раз не зайдешь…
— Давайте, господа, условимся так. Предъявите мне всех офицеров полка. Я опознаю тех двоих. Мы с помощником опрашиваем их в вашем присутствии. Мой помощник — русский, дальше него не уйдет. Щекотливых тем, навроде моей угрозы физической расправы и их бегства, касаться не станем. Поручики ответят лишь на вопросы в интересах розыска убийц штабс-капитана Сергеева. Начальник сыскной полиции, обер-полицмейстер, следователь — все они увидят только этот сообща отредактированный нами документ. И…
— …вы отобедаете с нами с Андреем Ильичом на моей квартире, — завершил фразу полковой командир.
— Почел бы за честь, Иван Евстифеевич! Но убийство русского офицера заставляет меня торопиться с принятием мер. Вынужден отказаться.
Вадбольский настаивать не стал. Из коридора позвали дежурного по полку. Через четверть часа все наличные офицеры были собраны на плацу учебной команды. Лыков быстро обнаружил среди них двух своих вчерашних обидчиков. Поручики перетрусили. Их командир и старший полковник готовы были землю рыть перед скромным штафиркой — что же это такое?
Поручиков привели в кабинет князя, и тот сказал, едва сдерживаясь:
— Приказываю ответить на вопросы, которые сочтет нужным задать коллежский асессор Лыков. Ну, а когда он уйдет, между нами состоится другой разговор…
Офицеры окончательно смешались, от вчерашней их наглости не осталось и следа. Алексей сделал каменное лицо — пусть получат урок.
— Не стану касаться вашего вчерашнего поведения. Насколь ко оно соответствует чести русского офицера — вам разъяснит начальство. Поговорим о другом. Штабс-капитан Сергеев-третий, в компании которого вы вчера пировали, сегодня поутру найден убитым.
