– Конечно, не думаю, – успокоил я графа. – Но ведь у нее, кажется, есть жених. По-моему, я видел его на том самом балу у Вяземских, когда Элен…
– Не напоминайте! – прервал меня граф Оленин. – Кстати, Константин – порядочный человек! – заметил он. – Мы служим с ним в одном полку. Он вне всяких подозрений! Я еще удивляюсь, как он до сих пор не отказался от свадьбы с Мари…
– Но ведь он же порядочный человек, – пожал я плечами. – Разве благородному человеку могут помешать сплетни?
– Пожалуй, вы правы, – согласился Оленин. – Только вот матушка на этот счет сильно переживает. Наталья Мхайловна не особенно верит в благородство!
Я невольно подумал: «А не расстаралась ли графиня для дочери?! Ну прямо злая мачеха из какой-нибудь сказки».
– О чем это вы думаете, Яков Андреевич? – насторожился гвардеец, глядя на мое лицо.
– Я подумал о том, кому может быть выгодно свести с ума вашу сестрицу, – ответил я.
– И кому же? – отозвался Оленин.
– Пока не знаю, – пожал я плечами. – А что, если это месть? Вдруг ваша сестра увела у какой-нибудь знатной девицы поклонника?
– И что? – невольно усмехнулся Владимир. – Эта девица теперь вампира изображает?
– Нет, – задумчиво покачал я головой, – Но эта самая девица могла для этого какого-нибудь актера нанять!
– Тогда у этого актера обязательно должны быть в этом доме сообщники, – вставил свое веское слово Кинрю.
– Верно, – ответил я. – Не мешало бы всех слуг опросить! Вдруг кто-нибудь что-нибудь да и заметил подозрительное?!
– Ну так опросите, – развел руками Оленин.
– Этим мы чуть позже непременно займемся, – пообещал я. – А пока хотелось бы выслушать вердикт Алексея Вениаминовича Лунева!
* * *
К тому времени как Лунев осмотрел девицу Оленину, вернулись домой Наталья Михайловна и Мария со своим женихом.
– Ну что? – первым делом осведомилась графиня, снимая перчатки. – Как наша больная? Дом, вроде, цел, – язвительно проговорила она.
– Матушка, зачем вы так? – досадливо проговорила Мари, которой стало неловко из-за слов матери.
– Я правду говорю, – резко отозвалась Наталья Михайловна. Сегодня она была в парадном лиловом роброне со шлейфом, отделанном античной каймой. На голове ее возвышался бальный султан из разноцветных роскошных перьев.
– Надо же иметь к Элен сочувствие, – трогательно отозвалась Мари. Ее стройная фигурка была задрапирована в изяшное муаровое светло-серое платье с короткими пышными рукавами, из-под которых выглядывали узкие рукава нижнего платья, которое у самых лодыжек заканчивалось оборками. На ней почти не было никаких украшений, но выглядела Мари безусловно очаровательно. Темные локоны кольцами спускались ей на виски.
– Мы с вами не знакомы, – заметил Кузнецов, вошедший в гостиную под руку со своей нареченной невестой.
– Яков Андреевич Кольцов, – отрекомендовал меня Оленин, – поручик Преображенского полка в отставке.
– Очень приятно, – кивнул Кузнецов, блеснув офицерскими эполетами.
В этот момент в гостиную явился сам Лунев со своим докторским чемоданчиком.
– А это кто? – поинтересовался поручик.
– Алексей Лунев, – отрекомендовался мой друг без посторонней помощи.
– Ну, ну, – бесстрастно проговорила Наталья Михайловна, – тот самый доктор! Итак, вы можете нам ответить, что случилось с Элен? – поинтересовалась она, щелкнув красочным веером.
Веер невольно напомнил мне о Японии, где мне доводилось видеть подобные аксессуары, которые представляли из себя скорее истинные произведения искусства, нежели дамские безделушки. Мне показалось, что Кинрю подумал о том же.
– У нее несомненно расшатаны нервы, – сухо ответил Лунев. – Я прописал ей успокоительное.
– Ну вот, что я говорила! – торжествующе воскликнула Наталья Михайловна. – Она больна и нуждается в помощи и, возможно, даже в изоляции.
– Я только сказал, что у Элен расшатаны нервы, – заметил Лунев. – Но это не значит, что она сумасшедшая!
– Что-то я не поняла, – захлопала густыми ресницами Наталья Михайловна.
– У меня такой ощущение, – отозвался Алешка, – что кто-то намеренно сводит ее с ума! Мне кажется, что ей, по меньшей мере, потребуется смена обстановки, для того чтобы прийти в себя.
– На что вы намекаете? – изумилась Мари.
– Этот доктор сам невменяемый, – безэпеляционно заявила Наталья Михайловна.
Лунев в ответ только развел руками, как будто давая понять, что он всего лишь выполнял свои обязанности.
– Вы не могли бы мне уделить несколько минут? – обратился я к Кузнецову.
– Я?! – в свою очередь изумился он. – А впрочем, как вам будет угодно!
Мы условились с ним встретиться у Готье, в ресторане на Мойке, поближе к вечеру.
* * *
– Что ты думаешь обо всем этом? – спросил я Кинрю, спускаясь по лестнице.
– Что не мешало бы горничную Лушу с пристрастием расспросить, – отозвался японец. – Врет она. Это ясно, как Божий день.
– Так она же во всем призналась, – усмехнулся я в ответ. Мне самому казалось странным поведение этой девушки, но хотелось услышать, что на это скажет Кинрю. Иногда замечания японца приходились как нельзя кстати.
– Темнит она что-то, – замялся мой ангел-хранитель. – Уж не в сговоре ли она со злоумышленником?
– Мне и самому эта мысль в голову приходила, – признался я. – У меня сложилось такое впечатление, будто она всеми силами старается выставить свою барышню сумасшедшей…
– Вот, вот, – закивал Кинрю, – мне тоже так показалось. – Вот только как ее заставить во всем признаться?
– Не знаю, – вздохнул я. – Вряд ли она во всем перед нами признается как на духу. – Не из тех она, видно, баб, что каются… Или злоумышленник ее страхом взял, или Луша, корысти ради, барышню свою предала? А может быть, и еще что-то тут есть.
– Яков Андреевич, вы сейчас говорите прямо как Мира, – усмехнулся мой Золотой дракон. – Все гадаете! Вам бы еще Мажор Аркана или чашку с кофейной гущей!
Я только рукой махнул. Шуточки Кинрю давно перестали выводить меня из терпения.
На улице я снова заметил со спины знакомый силуэт.
– Смотри, Раневский, – ткнул я японца в бок. – Снова здесь околачивается. Подозрительно это как-то…
– Как говорится, любовь зла, – усмехнулся Кинрю.
– Не к месту ты это как-то, – заметил я, продолжая наблюдать за Раневским, который явно пытался что-то высмотреть в окне спальни Элен.
– Готов поспорить, Яков Андреевич, что вряд ли удача улыбнется сейчас тому, кто свяжется с графиней Элен, – проговорил японец задумчиво, – а заодно с ее милой семейкой. Я имею в виду maman…
– Ну, Наталья Михайловна – это случай особый, – позволил я себе чуть-чуть позлословить. – Хотя, она по-своему печется о собственной дочери, то есть, о дочерях! Господин Раневский! – окликнул я прохожего.
Андрей Раневский обернулся. Нетерпение отчетливо читалось на его красивом лице. В этот момент мне показалось, что за нами кто-то наблюдает из окон дома. Я обернулся и увидел, что в окне на втором этаже мелькнуло чье-то лицо. Занавеска тут же была задернута. Мне почудилось, что за нами следила женщина, однако я не мог сказать этого с полной уверенностью.
– Кажется, за нами кто-то следит, – пробормотал Кинрю. У моего самурая прекрасно был развит инстинкт самосохранения.
– Кто вы? Чего вы хотите от меня? – осведомился Раневский, бросая на меня настороженный взгляд. – Мне кажется, мы не знакомы.
Что-то подсказывало мне, что этот господин провел не одну ночь без сна и отнюдь не за чтением Бема…
– Я должен поговорить с вами, – ответил я коротко.
– Со мной? – изумился Раневский. – Но кто вы такой? Я вас не знаю! Хотя, постойте-ка, – он прищурился. – Кажется, я припоминаю… Вы накануне сопровождали графа Оленина. Не так ли?
– Вот именно, – в ответ отозвался я. – Вы совершенно правы!
– Тогда нам не о чем с вами разговаривать, – брезгливо передернул плечами Раневский. Похоже, что его вражда с семейством Олениных зашла уже слишком далеко. – Эти господа не числят меня за благородного человека!
– Но я хотел расспросить вас о графине Элен… – начал я осторожно. Мне казалось, что волшебное имя юной графини заставит Андрея разговориться.
– Что с ней творится? – воскликнул Раневский. – Я слышал, что Елена больна… Вы в курсе этих событий? – Его темные глаза лихорадочно заблестели.
– Это я от вас бы хотел узнать, – ответил я. – Не вы ли собирались на ней жениться? – Мне показалось, что этим вопросом я поставил его в тупик.
– Да, – нервно усмехнувшись, согласился Раневский. – Однако вы опоздали с расспросами! – Он резко развернулся и зашагал по направлению к Английской набережной, даже не попрощавшись.
– Ну, что вы на это скажете, Яков Андреевич? – спросил Кинрю, провожая его глазами.
– Придется к нему искать какие-то другие подходы, – невозмутимо ответил я.
