У Лорда был готов ответ.
— Пока мы не представляем себе, какими полномочиями будет обладать новый царь. Мы не знаем, будет ли он лишь номинальной фигурой или же станет полновластным правителем всей страны.
— Лорд, спуститесь на землю, — насмешливо заметил другой мужчина. — Эти идиоты ни за что не вручат всю полноту политической власти в руки одному человеку.
— Все говорит за то, что именно так и произойдет.
— Но это же невозможно! — воскликнул кто-то.
— На самом деле все не так уж и плохо, — поспешно заявил Лорд. — Россия сломлена. Она отчаянно нуждается в иностранных инвестициях. Не исключено, что иметь дело с абсолютным монархом окажется проще, чем с мафией.
Послышался одобрительный ропот, и прозвучал следующий вопрос:
— А вы уверены, что эта проблема исчезнет?
— Очень хочется на это надеяться.
— Тейлор, а вы что думаете по этому поводу? — спросил кто-то.
Поднявшись со своего места за столиком в углу, Хейес повернулся лицом к собравшимся.
— Я полагаю, Майлз рассказал вам все как есть. Нам предстоит стать свидетелями возвращения русского царя. Свидетелями восстановления абсолютной монархии. Если хотите знать мое мнение, это просто невероятно.
— Это просто ужасно, черт побери, — заметил кто-то.
Хейес усмехнулся.
— Не беспокойтесь. Вы платите нам большие деньги, чтобы мы защищали ваши интересы. Комиссия начала работу. Мы будем заниматься тем, ради чего вы нас наняли. Вам нужно лишь довериться нам.
14 часов 30 минут
Хейес вошел в крошечную комнату для переговоров на седьмом этаже административного здания в центре Москвы, с фасадом из зеркального стекла. Хейес не переставал поражаться выбору места встреч. Похоже, его благодетели купались в роскоши.
За столом в форме гроба сидел Сталин.
Дмитрий Яковлев представлял в «тайной канцелярии» российскую организованную преступность. Лет сорока с небольшим, с копной волос цвета спелой кукурузы, падающих на загорелый лоб, этот человек излучал обаяние и властность. В кои-то веки триста с лишним группировок, действующих в западной части России, согласились выдвинуть одного представителя, чтобы тот защищал их общие интересы. Ставки были слишком большими, чтобы спорить по поводу протокола. Мафия готовилась вести войну на выживание, прекрасно понимая, чем грозит ей полновластный монарх, пользующийся поддержкой всего народа.
Хейес понимал, что Сталин во многом является ключевой фигурой. Преступность глубоко проникла в государственные структуры, в бизнес, в армию. Русские даже придумали для этого особое название, «воры в законе», которое Хейесу очень нравилось. Но угроза насилия была реальной, поскольку услуги наемного убийцы стоили гораздо дешевле, чем разбор дела в суде.
— Ну, как прошло первое заседание? — на безукоризненном английском спросил Сталин.
— Как и ожидалось, все организационные вопросы были решены быстро. Завтра комиссия приступает к работе. Первый этап голосования состоится через шесть дней.
Похоже, на русского это произвело впечатление.
— Вы предсказывали, меньше недели.
— Я говорил вам, что знаю свое дело. Деньги переведены?
Последовал пауза, свидетельствующая о раздражении.
— Я не привык к подобной прямоте.
Сталин не уточнил, однако было очевидно, что он не привык к подобной прямоте со стороны иностранца. Хейес решил сыграть на вежливости, хотя и он разозлился.
— Я не хотел вас обидеть. Просто выплаты были обговорены, а я привык, что все соглашения выполняются.
На столе лежал листок бумаги. Сталин пододвинул его Хейесу.
— Вот номер нового счета, как вы и просили. Тот же самый швейцарский банк в Цюрихе. Пять миллионов американских долларов переведены вчера. Это все выплаты на настоящий момент.
Хейес был удовлетворен. Вот уже целых десять лет он представлял российскую мафию в американской экономике. Миллионы преступных долларов были «отмыты» через североамериканские финансовые институты. Большая часть денег направлялась в законный бизнес, ищущий оборотные средства; на остальное покупались акции, государственные ценные бумаги, золото и произведения искусства. Компания «Придген и Вудворт» заработала миллионы комиссионных, и все благодаря Хейесу, сыгравшему на благожелательности американских законов и еще большей благожелательности американских чиновников. Никто не знал происхождения этих денег, и до сих пор эта деятельность не привлекала внимания официальных органов. Хейесу пригодились эти успехи для усиления своего влияния в компании и привлечения огромного количества иностранных клиентов, которые обращались к нему потому, что он знал, как вести дела в новой России — как использовать страх и тревогу, как обращать на пользу неопределенность и как с ней бороться.
— Тейлор, для вас это становится очень прибыльным, — ухмыльнулся Сталин.
— Я же вам говорил, что не собираюсь рисковать собственным здоровьем.
— Вот уж точно.
— Что вы вчера имели в виду? Говоря об увеличении моей роли в этом деле.
— Именно то, что сказал. Возможно, нам понадобится решать кое-какие вопросы, а вы человек посторонний.
— Я хочу знать, о чем вы недоговариваете.
— Сейчас это неважно. Причин для беспокойства нет; мы просто проявляем осторожность.
Сунув руку в карман брюк, Хейес достал карточку, которую ему вчера вручил Сталин.
— Мне придется звонить по этому телефону?
Сталин фыркнул.
— Вам льстит мысль о беспрекословном подчинении — по вашему приказу люди, не раздумывая, бросятся в воду?
— Я хочу знать, зачем они могут мне понадобиться.
— Давайте надеяться, что такая необходимость не возникнет. А теперь расскажите мне о концентрации власти. Этот вопрос упоминался на сегодняшнем заседании?
Хейес решил не настаивать.
— Вся власть будет сосредоточена в руках царя. Однако ему придется считаться с советом министров и Государственной думой.
Сталин обдумал эту информацию.
— Похоже, непостоянство в самой нашей природе. Монархия, республика, демократия, коммунизм… здесь так ничего этого и не получилось.
Помолчав, он добавил с улыбкой:
— Слава богу.
Хейес спросил о том, что его действительно интересовало:
— А что насчет Степана Бакланова? Он готов идти на сотрудничество?
Сталин взглянул на часы.
— Полагаю, в самое ближайшее время вы получите ответ на этот вопрос.
Загородная резиденция «Зеленая поляна»
16 часов 30 минут
Хейес с восхищением осмотрел ружье, двустволку «Фокс» с ложем из турецкого ореха, отполированным вручную до блеска. Пистолетная рукоятка изящная и прямая, расширяющийся бобровым хвостом приклад заканчивался накладкой из твердой резины. Хейес проверил спуск, плавный, с автоматическим выбросом стреляных гильз. Он знал, что цена на подобное ружье варьируется от семи тысяч долларов за базовую модель до двадцати пяти за коллекционную. Воистину, впечатляющее оружие.
— Ваш выстрел, — предложил Ленин.
Уперев приклад в плечо, Хейес прицелился в облачное осеннее небо. Ружье в его руках застыло абсолютно неподвижно.
— Пускайте! — крикнул он.
Автомат выбросил в небо глиняную тарелочку. Хейес проследил за черной точкой в прицел, сделал опережение и выстрелил.
Мишень разлетелась дождем осколков.
— А вы неплохо стреляете, — заметил Хрущев.
Хейес каждый год по меньшей мере девять недель проводил в охотничьих экспедициях. Канадские олени карибу и гуси. Азиатские фазаны и дикие бараны. Европейские благородные олени и лисицы. Африканские буйволы и антилопы. Не считая уток, оленей, тетеревов и диких индеек, на которых Хейес охотился в лесах северной Джорджии и горах на западе Северной Каролины. Его кабинет в Атланте был завален охотничьими трофеями. Однако последние два месяца выдались такими напряженными, что у него не было возможности пострелять, и он был рад этому выезду на природу.
Хейес покинул Москву сразу же после встречи со Сталиным, и машина с шофером доставила его в эту резиденцию, расположенную в тридцати милях к югу от города. Очаровательный особняк из красного кирпича был увит плющом. Он принадлежал другому члену «тайной канцелярии», Георгию Остановичу, больше известному Хейесу как Ленин.
Останович был кадровым военным в звании генерал-полковника, но никогда не носил форму. Тощий как мумия, с серо-стальными глазами, спрятанными за толстыми стеклами очков. В самом начале чеченской войны Останович командовал полком, который брал штурмом Грозный. Тот бой стоил ему одного легкого, и теперь каждый вдох давался с трудом. После войны Останович яростно критиковал Ельцина и его слабую политику в военной области, и только уход Ельцина от власти спас Остановича от увольнения из армии. Высшие офицеры тревожились о том, что их ждет при царе, поэтому участие армии в заговоре считалось обязательным, и Останович был выбран коллективным представителем военных.
