– Не думаю, что здесь был злой умысел, – согласился Томас. – Однако гравировка имен настолько мелка, что прочесть ее довольно трудно. Можно по ошибке поменяться значками.
– О! – выдохнула Таллула с облегчением и опустила плечи. – Конечно. Я об этом не подумала.
– Где я могу найти мистера Джонса?
– Церковь Святой Марии в Уайтчепеле.
У полицейского перехватило дыхание от неожиданности. Он знал эту церковь. Она была в нескольких ярдах от Пентекост-элли. Олд-Монтегю-стрит шла параллельно Уайтчепел-роуд и далее переходила в Майл-Энд.
– Понимаю. Благодарю вас, мисс Фитцджеймс.
– Что с вами? Почему у вас такой вид? Церковь Святой Марии что-то для вас значит? Я вижу это по вашему лицу. Вы знаете ее!
Не было никакого смысла лгать ей.
– Женщина была убита в переулке, который выходит на Олд-Монтегю-стрит, – объяснил суперинтендант.
– Это так близко от церкви? – Девушка была взволнована и, должно быть, испугалась, что Питт мог заподозрить ее в знакомстве с этим кварталом.
– Да, близко.
– О! – Таллула снова отвернулась, и теперь Томас видел только изгиб ее шеи. – Вам не удастся обвинить Яго. Если бы он обратился к такой женщине, как эта, то только с единственной целью: спасти ее душу. – В ее голосе звучали горечь и боль. – Надеюсь, она умерла не от скуки?
– Нет, мисс Фитцджеймс, ее задушили.
Девушка поморщилась.
– Как жаль, что я ничем не могу помочь вам, – тихо сказала она. – Но я действительно ничего не знаю.
– Вы дали мне адрес мистера Джонса, за что я вам премного благодарен, – произнес суперинтендант. – Спасибо, что приняли меня в такой неудобный для вас час. До свидания.
Она не ответила, а лишь молча смотрела на него, пока он не закрыл за собой дверь.
Только после шести вечера Питту удалось вернуться в Уайтчепел и зайти в церковь Святой Марии. Церковный служащий сообщил ему, что викарий ушел навестить больного на Кок-стрит и что если Питт не найдет его там, то пусть попробует зайти на Чиксэнд-стрит.
Солнце уже скрылось за островерхими закопченными крышами многоквартирных домов, а асфальт все еще отдавал вечернему воздуху и свой жар, и свои прокисшие запахи. В сточных канавах лениво текла тяжелая, полная отбросов вода. Это был все тот же недоброй памяти Уайтчепел, где пару лет назад, примерно в это же время года, убийца-маньяк зверски убил пять женщин и оставил их растерзанные тела на мостовой у всех на виду. Его так и не поймали. Он исчез столь же внезапно, как и появился, словно извергнувшая его бездна ада разверзлась и снова приняла его.
Направляясь в сторону Кок-стрит, Томас Питт проходил мимо женщин в дверных проемах и видел на их лицах то особое выражение ожидания и готовности, которое безошибочно говорило об их профессии. Взгляд, полный откровенности, и вызывающий изгиб бедра каждой из них разительно контрастировали с усталым безразличием их соседок по кварталу – только что закончивших смену работниц фабрики или занятых своим нелегким трудом прачек, сгибающихся под грузом мокрого белья, склонившихся над чанами, где оно кипятилось, выколачивающих его вальком или отжимающих тяжелые простыни натруженными руками.
Неужели голод так силен, что, побеждая страх, гонит столь многих девушек на улицы? Разве они уже забыли Джека Потрошителя, зверства которого совсем недавно парализовали страхом весь Лондон?
Молодая женщина, приблизившись к Питту, окинула его взглядом широко поставленных карих глаз. Заметив, как свежа и молода ее кожа, что сразу отличает недавних поселянок, переехавших в город, полицейский испытывал одновременно и возмущение, и злость. Что это: тяжесть обстоятельств или порочность? Он с трудом контролировал себя.
– Я ищу преподобного отца Джонса, – сурово произнес Томас. – Вы видели его здесь?
Девушка растерялась:
– Да-а, он здесь. За углом. – Она рукой указала, куда идти. – Хотите спасти свою душу, сэр? Удачи вам, а я по-другому заработаю себе на ужин, да и цена будет подешевле. – И, окончательно потеряв всякий интерес к незнакомцу, она удалилась по направлению к Уайтчепел-роуд.
Суперинтендант и сам не знал, чего он ждет от встречи с Яго Джонсом. Возможно, этот человек окажется каким-нибудь священником-дилетантом, склонным к драматическим поступкам, или младшим сыном, негодным к военной службе и вместо нее решившим послужить Богу. Это может быть его первым шагом к выбору будущего.
Каким бы предубежденным против Джонса он ни был, Питт оказался совсем не готовым к встрече с ним прямо на Кок-стрит. Он увидел, как священник наполняет густым супом одну за другой жестяные миски и передает их кучке изголодавшихся детишек, многие из которых были уже не в силах скрывать своего голодного нетерпения.
Яго Джонс был облачен в какие-то бесформенные темные одежды, без обязательного для пастыря белого воротничка, но ничто не позволило Томасу усомниться в его сане. Впрочем, его внешность была столь примечательной, что говорила сама за себя, а вопрос об униформе священнослужителя казался несущественным. Джонс был худ до истощения. Его темные волосы были гладко зачесаны назад и открывали лоб, густые брови и выразительные, полные внутренней силы глаза. Крупный с высокой переносицей нос, выступающие скулы и резкие линии в уголках рта еще больше подчеркивали худобу его лица. Это было лицо человека сильных чувств и страстей, столь глубоко уверенного в правоте своих деяний и намерений, что никакая сила не смогла бы заставить его свернуть с избранного пути. Он с интересом посмотрел на Питта.
– Яго Джонс? – спросил суперинтендант, хотя уже не сомневался в этом.
– Да. Чем могу быть вам полезен? – Молодой человек продолжал разливать суп и передавать детям полные миски. – Вы голодны? – Это не было ни предложением, ни вопросом. Одного взгляда на качество, опрятность и состояние одежды незнакомца было достаточно, чтобы не отнести его к нищим прихожанам церкви.
– Благодарю вас, – ответил Томас, отказываясь от супа. – Вы уже нашли ему лучшее применение, я уверен в этом.
Яго лишь улыбнулся, продолжая разливать суп, которого становилось все меньше, как и детишек в очереди за ним.
– В таком случае зачем я вам понадобился? – поинтересовался он.
– Меня зовут Томас Питт. – Сказав это, суперинтендант удивился, что представился так, будто рассчитывал на дружбу, а не был полицейским при исполнении обязанностей, собирающимся допросить свидетеля, а возможно, и подозреваемого.
– Здравствуйте, – коротким кивком ответил его собеседник. – Яго Джонс, священник – во всяком случае, по велению души, если не по праву рукоположения. Вы не из здешнего прихода. Что привело вас сюда?
– Убийство Ады Маккинли в Пентекост-элли вчера вечером, – ответил Питт, следя за лицом Джонса.
Яго печально вздохнул и вылил остатки супа в тарелку благодарному мальчишке. Тот пожирал широко открытыми глазами незнакомого посетителя, безошибочно угадав в нем полицейского, но голод оказался сильнее любопытства. Взяв тарелку, ребенок не стал мешкать.
– Я этого опасался, – печально промолвил священнослужитель, провожая взглядом мальчика. – Бедная Ада. Это опасная профессия, ведущая к разрушению как тела, так и души; но такой конец слишком жесток и преждевременен. Кажется, по крайней мере в этом случае, что тот, кто сделал это, – еще более заблудшая душа, чем его жертва. Покойная была не таким уж плохим человеком. Порой она бывала немного алчной, но достаточно отважной, веселой и по-своему преданной подружкам. Я сделаю все, чтобы ее достойно похоронили.
– Вы собираетесь похоронить ее в приходе церкви Святой Марии? – удивленно спросил полицейский.
Лицо Джонса стало суровым.
– Если вы против, обговорите этот вопрос с Господом Богом, мистер Питт. Вот пусть он и решает, кому отпускать грехи и прощать слабости, а кому – нет. Это не ваша прерогатива, и я знаю, что и не моя тоже.
Улыбка, которой Томас ответил на это, была вполне искренней.
– Я рад, что не мне это решать, – не задумываясь, заявил он. – Вы весьма оригинально мыслите, мистер Джонс. Я надеюсь, у вас не будет неприятностей с вашими прихожанами. Или грань между жизнью и смертью для них столь призрачна, что они просто не судят друг друга?
Яго Джонс хмыкнул, но промолчал. Его гнев утих, и возникшая между ним и суперинтендантом напряженность исчезла. Он поставил в стоявшую рядом тележку пустой чан и опустил в него половник. Детишки с мисками в руках, собравшись на углу, наблюдали за ним и его собеседником. Уже пронесся слух, что в квартале появился полицейский, а здесь любая информация ценилась на вес золота.
– Вы пришли, чтобы узнать об Аде? – после минуты молчания спросил Яго. – Не уверен, что вам поможет то малое, что я о ней знаю. Возможно, это совершил кто-то из клиентов, тот, кого внезапно одолели бесы, так что он на мгновение потерял контроль над собой. Многие из нас способны совершать зло, когда нам больно или когда кажется, что мы владеем всем и вся, а сами, по сути, едва способны владеть собой.
