– И то правда, – согласился Кинрю. – Да и спать очень хочется!
* * *
– Ну, как успехи? – спросила Мира. – Звезды подсказывают мне, Яков Андреевич, что вы топчетесь на одном месте, – улыбнулась она.
– Твои звезды, как всегда, правы, – я обнял ее за талию. Только сейчас я понял, как сильно по ней соскучился, словно не видел несколько дней.
– Что с тобой, Яков? – удивилась моя индианка. Она осторожно отстранилась от меня под пристальным взглядом продолговатых глаз моего японца.
Я редко проявлял к ней свои чувства в открытую.
– Ничего, ничего, – улыбнулся я.
Я поднялся к себе в спальню, где через несколько минут появилась Мира. Она принесла с собой серебряный поднос с ужином.
– Что-то не так? – осведомилась она. Моя индианка была в бирюзовом капоте, расшитом серебряными нитями. В ушах у нее раскачивались серьги в виде колоколов, усыпанные брильянтами. Волосы были сколоты костяным гребнем, отделанным золотом и эмалью. Гребень был украшен розовой камеей с изображением античного воина.
– Нет, – я покачал головой. – Самое главное теперь успеть до тех пор, пока не случилось несчастье. Я боюсь, что злоумышленник одной только мистификацией не ограничится…
– Ты полагаешь, что… – с ужасом осведомилась Мира.
– Он может довести ее до самоубийства, – ответил я. – Или сам принять непосредственное участие в ее смерти.
– Нет, – отшатнулась Мира. – Не говори так! Мне делается страшно!
* * *
Деревянный флигель вспыхнул, как пороховая бочка, доски с гулом и треском посыпались вниз. Одна из стен обвалилась. Огонь неистово вырывался из отверстий окон и из-под крыши.
Графиня Элен отбросила в сторону бутыль с керосином и закричала истошным голосом:
– Par ici! Par ici! Сюда! Он здесь! – она ткнула пальцем в объятый пламенем, почерневший флигель графского дома.
– Нечисть боится огня! – вскрикнула Елена и громко захохотала. – Я спалила вампира! – обрадовано сообщила она.
– Елена Александровна! – позвал я ее. – Идите сюда!
– Бросте ваши масонские штучки, – отозвалась Элен голосом Натальи Михайловны и шагнула прямо во флигель, из которого вырывались столпы желтого пламени.
Обуглившаяся крыша обрушилась.
– Элен! – Я бросился за ней. Но стена пламени выросла передо мной, и я ничем не смог помочь Олениной.
Мне навстречу устремилась огненная волна, сметая все на своем пути.
* * *
– Яков Андреевич! – Мира трясла меня за плечо. – Что вам приснилось? Вы кричали во сне! – Индианка была не на шутку встревожена.
– Я спал? – проболрмотал я, все еще не в силах поверить в то, что этот кошмар закончился, будучи всего лишь плодом моего больного воображения.
– Вам снилась молодая графиня? – вкрадчиво поинтересовалась индианка. – Вы все время звали ее по имени! – Она уставилась на меня в упор черными словно ночь глазами.
– Прекрати звать меня на «вы»! – раздраженно перебил я ее, утирая со лба холодный пот батистовым платком с вензелями.
– Вы не ответили на мой вопрос, – обиженно проговорила Мира, убирая со лба непослушные волосы.
– Неужели ты ревнуешь меня? – удивленно поинтересовался я.
Мира отвела свой взгляд в сторону.
– Да, мне снилась графиня Элен, – ответил я. – Снилось, что она подожгла деревянный флигель, снился пожар, столпы огня…
– Не продолжай, – попросила Мира. Индианка прижалась ко мне разгоряченным плечом. – Этот кошмар и ночью не оставляет тебя.
– Увы, – глухо откликнулся я.
* * *
Когда я вышел в гостиную, Кинрю был уже готов отправляться к Карповичу. Оделся он по-европейски и франтом расхаживал по комнате.
– Ну так что, Яков Андреевич, мы едем к ростовщику? – бодро осведомился он. – А то я уже велел лошадей запрягать! Что-то вы неважно выглядите, – нахмурился мой ангел-хранитель.
– Сон страшный приснился, – ответил я. Перед моим мысленным взором вновь предстала картина разбушевавшегося пожара. Я невольно поежился.
– Ах, вот оно что, – понимающе отозвался японец. – Неудивительно. Вампир или оборотень?..
– Графиня Оленина, – проговорил я в ответ.
– Не иначе Наталья Михайловна, – усмехнулся мой Золотой дракон, водружая себе цилиндр на голову. Он все еще был под впечатлением от знакомства со старшей графиней Олениной.
– Поехали! – велел я ему. – А то не застанем Карповича!
Мы вышли на порог, где нас уже ожидала запряжка цугом.
– При всем параде, что ли, поедем? – весело усмехнулся я.
– А почему бы и нет? – отозвался в ответ Кинрю.
Однако мы так и не успели отъехать от дома, потому что на дороге появилась карета графа Оленина.
– К чему бы это? – проговорил я испуганно. – Неужели, в их доме и правда беда стряслась? Неужели, Элен снова что-нибудь подожгла?
– Беду не накликайте, Яков Андреевич, – мрачно сказал японец, наблюдая за каретой, приближающейся к подъезду.
В этот момент карета остановилась, и из нее выбрался граф Владимир Оленин в военной форме.
Я направился к нему.
– Что стряслось?
На Оленине лица не было, будто он только что сам с нечистью повстречался. Светлые глаза поблекли, вокруг них пролегли коричневые круги.
– Вы не поверите, Яков Андреевич, – пробормотал он чуть слышно.
– Поверю, – невесело отозвался я.
– Лушу убили, – ответил гвардеец дрогнувшим голосом, – осиновый кол у нее в груди!
– О чем это вы говорите, граф? – Я почувствовал, что меня охватывает какой-то панический суеверный страх.
Однако больше всего меня волновала судьба Элен. Неужели эта хрупкая девушка могла вонзить деревянный кол в грудь своей преданной горничной?!
– Это действительно ужасно, – выдохнул граф Оленин. – Страшнее и быть не может! Вина Элен почти не подлежит сомнению. Она же целыми днями твердила о нечисти, которая ее, якобы, преследует! – он обхватил руками русоволосую голову, при этом на пальце у него сверкнул перстень с адамовой головой.
– Но, если мне не изменяет память, – заметил я вкрадчиво, – ваша сестра говорила о мужчине, о ее каком-то мистическом женихе, к браку с которым она готовилась.
– Все так, – согласился граф. – Но разве это объяснишь полицейским?
– Но Луша ведь была вашей крепостной? – осведомился я. – Или я ошибаюсь?
– Так-то оно так, – согласился Оленин, – но наша репутация в свете погублена окончательно. Да и кто теперь поручится, что моя сестра не опасна для общества?! Кто-то уже распорядился вызвать полицию, – сообщил он.
– Но кто? – удивился я. Неведение графа Владимира показалось мне несколько странным.
– Я и сам не знаю, – пожал плечами гвардеец. – Очевидно, кто-то из дворни…
– Когда вы обнаружили тело? – осведомился я, забираясь в графский экипаж.
Кинрю тут же последовал за мною, как брат-близнец. Оленин бросил на него недоумевающий взгляд, но ничего не сказал.
– Тело Луши обнаружила сама Елена, – отозвался гвардеец. – После этого с ней случилась истерика, – голос Оленина задрожал. – Она так кричала, весь дом сбежался! Неудивительно, что никто так и не понял, кто же все-таки послал за полицейскими!
– Мне бы хотелось взглянуть на тело горничной, – заметил я, когда наш экипаж тронулся с места. – Мало ли какие могут подробности обнаружиться?! Если, конечно… – Мне пришла в голову мысль, что полиция в графском особняке и так все уже перевернула вверх дном.
– Если вам Медведев позволит, – развел руками Оленин.
– Кто? Кто позволит? – едва не поперхнулся я.
– Лаврентий Филиппович, – пояснил граф Владимир, – так его кажется величают. Он квартальный надзиратель, если не ошибаюсь…
– А земля-то все-таки круглая, – глубокомысленно изрек мой Золотой дракон, глядя в одну точку. Мне даже показалось, что он медитирует. Мой японец сосредоточенно вдыхал и выдыхал воздух ноздрями по методике дзадзен, словно собирался достичь внезапного озарения.
– Это вы о чем? – Оленин удивленно приподнял брови.
– Ну, – протянул я, улыбаясь, – просто мы немного знакомы с Лаврентием Филипповичем.
– Что это значит?
– Владимир Александрович, вы забыли, чем ваш покорный слуга занимается в Ложе? – заметил я.
– Ах, вот оно что, – отозвался в ответ Оленин.
Квартальный надзиратель Лаврентий Филиппович Медведев представлял собой довольно интересную личность. В нашем Ордене он не состоял, да и в других тайных франкмасонских организациях тоже, насколько мне, разумеется, это было известно, но оказывал нашему Ордену «Золотого скипетра» услуги полицейского рода за кое-какое вознаграждение. Не скажу, что оно было очень уж щедрым, но, в общем, Лаврентий Филиппович на жизнь не жаловался. Я бы даже сказал, что совсем наоборот!
Но наши личные взаимоотношения с Медведевым носили сложный, я бы даже осмелился заметить, напряженный характер. Лаврентий Филиппович меня, мягко говоря, недолюбливал, да и я не мог не ответить ему той же монетой. Так что порой это накладывало своеобразный отпечаток на характер совместно проводимого нами расследования.
