— Постараюсь, — ответила гостья пересохшим ртом. — Когда?
— В любую ночь. Когда все спят… Ваша мама знает, как попасть в дом. Я буду ждать.
Наверху послышались тяжелые шаги Брянского, девочка бросилась прочь.
Михелина села поровнее, приготовилась к встрече.
Брянский нес в правой руке небольшой золотой сундучок, торжественно и таинственно при этом улыбаясь.
Опустился в кресло, выждал паузу.
— Не боитесь?
— Нет, — ответила девушка спокойно.
Брянский одобрительно кивнул, еще немного помедлил и приподнял крышечку.
В сундучке неожиданно сверкнуло что-то густое, темное, князь открыл сундучок побольше, и глазам предстал черный камень величиной в фалангу большого пальца.
Он отражал комнатный свет мягко, таинственно, притягивающе… В нем было что-то непостижимо живое, магнетическое, волнующее.
Глаза князя горели.
— А? — Он вопросительно взглянул на Михелину. — Черный Могол!.. Это имя бриллианта… Самый загадочный, самый желанный, самый опасный. По легенде, он принадлежал великому Чингисхану. — Брянский вынул бриллиант, положил его на ладонь, поднял повыше. — Камень камней… Несет власть, силу и… — князь оскалился, — не пугайтесь, смерть… Но смерть только тому, кто владеет им не по праву.
— Вы — по праву? — спросила девушка.
Александр вздрогнул, в его глазах пробежал испуг.
— Почему вы об этом спрашиваете?
— Боюсь за вас.
— Не бойтесь. Мы оба… вы и я… будем владеть им по праву. Мы ничего не будем бояться. Он принесет нам счастье. Обдумайте, Анна, мое предложение и примите его. Лишь бы его не похитили! А я боюсь, что это случится. Более того, предчувствую это!
Михелина не ответила, подняла глаза и увидела наверху Анастасию, по-прежнему слушающую разговор.
На улице темнело, всюду стали зажигаться фонари.
Сонька подошла к пролетке, в которой сидели Улюкай и Артур, и села в нее.
— Как? — спросил Улюкай.
— Обошлось.
— Чего-то мы не видели тебя выходящей из ворот.
— Нашла другую дорогу, — ушла от ответа Сонька. — Тут все спокойно?
— Не совсем. — Артур озабоченно покрутил головой. — Князь, похоже, высвистел из участка филера.
— Где он? — насторожилась воровка.
— В карете. Видишь?.. Недалеко от дома.
— Давно маячит?
— Сразу, как ты ушла.
— Видно, будут пасти Михелину, — предположил Улюкай.
— Скоро должна выйти, — Сонька взглянула на часы.
— Надо обрубить хвост, — заметил Артур.
— Как?
— Придумаем.
— Задерживается. — Воровка снова посмотрела на часы. — Как бы чего не случилось.
Помолчали, не сводя глаз с ворот княжеского дома.
— На квартиру стремно ехать, — неожиданно сказала Сонька.
— А там чего? — удивился Артур.
— Ольга, прислуга, ушла. Обещала синежопых наслать.
— Как это? Она ж сама из воровок! — усомнился в сказанном Улюкай.
— Сама ушам не поверила. Поэтому надо проверить бухту.
— Сделаем, — кивнул Артур. — Но для начала нужно все-таки обрубить хвост.
— Ну, гнида… Эту быдлятину наказать надо! — не мог успокоиться Улюкай.
— Накажем. Никуда не денется, — заверил приятель.
Неожиданно ворота открылись, показался сначала Никанор, который кланялся Брянскому, провожавшему Михелину. Князь что-то сказал ей. Она засмеялась, отмахнулась и зашагала вдоль высокого забора княжеского дома.
— Слава Богу, — перекрестилась Сонька.
— Слава, да не очень, — буркнул Артур и предупредил Соньку: — Сейчас будем вышивать.
Михелина достигла следующего дома и остановилась в надежде поймать извозчика.
Пролетка, в которой сидела Сонька с ворами, резво взяла с места, перескочила мостик через Фонтанку и скрылась в одном из переулков.
Отсюда хорошо был виден княжеский забор, чуть поодаль — филер в повозке, а ближе — Михелина, нетерпеливо выглядывающая извозчика.
Филер с места не трогался, ждал, когда к девушке кто-либо подкатит.
Воры не сводили с них глаз…
Наконец вдали показался свободный экипаж, девушка подняла руку. А когда она забралась внутрь повозки, в тот же момент на ними тронулся филер.
Лошади в повозке Михелины были ретивые, резвые — они быстро набирали ход.
Филер не отставал, держась в предельной близости.
Сонька нетерпеливо посмотрела на Улюкая.
— Тихо, Соня, — пробормотал он. — Без мандража, — и выразительно глянул на Артура.
Тот понимающе кивнул.
Пролетки Михелины и шпика приближались.
Артур бросил извозчику:
— Готов?
— А то! — кивнул тот.
Когда мчащиеся по Фонтанке пролетки достигли переулка и мимо воров проскочил экипаж Михелины, Улюкай что-то заорал, с силой толкнул в спину извозчика, и тот хлестанул по лошадям.
Они вылетели прямо на экипаж филера и врезались в него, кони с ржанием рванули в стороны.
Повозка филера перевернулась, из нее кубарем выкатился человек.
Воровская пролетка ловко развернулась и понеслась следом за экипажем Михелины.
За поворотом воры догнали Михелину, она быстро покинула свою повозку, нырнула к матери, и кучер ударил по лошадям.
Нева плескалась густой черной водой, в ней отражались близлежащие дома, по набережной катились повозки, распугиваемые новомодными автомобилями.
Сонькина пролетка стояла поодаль от того доходного дома, где воровка снимала квартиру, она ждала подельников.
Наконец из парадной вышли Улюкай и Артур, с оглядкой подошли к пролетке.
— Все спокойно, — сказал Артур. — Выпаса никакого не заметили.
— В квартиру входили? — спросила Сонька.
— Входили. Вроде порядок.
— У меня в полиции есть барашек, — заметил Улюкай, оглядываясь. — Попробую пронюхать про твою паскуду. А то как бы не подзалететь налегке.
Сонька молча кивнула, вышла из экипажа, Михелина тоже соскочила на землю, и они направились к дому, сопровождаемые Артуром и Улюкаем.
— Собираем самое необходимое шмотье, — сказала воровка, — и срочно меняем хату.
Князь Брянский сидел в кресле и мрачно смотрел на грубые сапоги полицейского пристава Фадеева, вышагивающего по дорогому ковру из угла в угол.
Кроме пристава здесь находились рослый, мощного телосложения полицмейстер Агеев, а также филер Гуркин, с синяками на лице, полученными в результате падения из повозки.
— Не желая вторгаться в вашу личную жизнь, но все же в интересах дела, князь, я бы желал узнать, каким образом попала в ваш дом девица, которую вы именуете Анной? — поинтересовался пристав.
Александр усмехнулся.
— Вторгаться не желаете, тем не менее вторгаетесь… — И, помолчав, разъяснил: — Девица по имени Анна является подругой моей дочери Анастасии.
— Но провожали девицу до ворот своего дома лично вы, — заметил шпик.
Князь с удивлением посмотрел на перебинтованного господина и язвительно заметил:
— Вам бы, сударь, следовало более усердно исполнять иные свои обязанности, а не подмечать детали, которые менее всего вас касаются.
— Князь, сами велели вести наблюдение за вашим домом, — несмело возразил тот.
— Да, велел. В доме странным образом растворилась некая особа, и ее важно было выследить.
— Никого, кроме указанной девицы, мною замечено не было.
— Вот в этом все ваши действия! Сидите в участке, протираете задницы, получаете жалованье, и в итоге — никакого результата!.. — И Брянский передразнил филера: — «Никто мною замечен не был», — после чего повернулся к полицмейстеру. — Хороши у вас работнички, Василий Николаевич.
— Каких имеем, — развел тот руками.
— Я могу побеседовать с вашей дочерью? — прервал перебранку пристав Фадеев.
— Не можете. Я стараюсь оберегать дочь от подобных процедур.
— Дорогой Александр Васильевич, — наконец вмешался полицмейстер, — говорю как родственнику и другу… мы прибыли сюда по вашей просьбе, а вы же всячески блокируете дознание.
— Дознание? — вскинул брови князь. — Надеюсь, я не являюсь вашим подследственным, Василий Николаевич?
— Как вы можете, Александр Васильевич? — с мягкой укоризной воскликнул Агеев. — Мы всего лишь желаем получить сведения о дамах, посещавших ваш дом, дабы при необходимости произвести некоторые розыскные мероприятия.
— Мудрено же вы выражаетесь, — поморщился Брянский и испытующе посмотрел на полицейского пристава. — То есть я могу предположить, что моим домом заинтересовались аферисты?
— Вполне возможно, — развел руками тот. — Вы же сами их опасаетесь!
— Да, опасаюсь. Более того, у меня есть на этот счет свои подозрения! — Брянский по-прежнему не сводил с пристава изучающего взгляда. — Ну и на кого же из них может пасть подозрение — на зрелую даму или юную особу?
— Пока сложно сказать. Но возможно, они работают в смычке.
