Воздав должное великолепному пирогу, мастерски приготовленному кухаркой Карозиных, вся честная компания расположилась для игры в бридж. Эта недавно привезенная в первопрестольную карточная забава из-за своей сложности еще не успела получить широкого распространения, но тем не менее весьма увлекла всех трех мужчин и Катеньку. Супруга профессора особенно рьяно рвалась освоить все тонкости игры, так как тщилась доказать мужчинам, что женщины могут преуспеть не только в ведении домашнего хозяйства. Аверин вышучивал за это Катеньку, но не зло, а она упрямо хмурила бровки.
– Виктор Семенович, друг мой, – обратился Мальцев к Аверину. – Что-то ты нынче рассеянный. Эдак мы с тобой вовсе проиграемся дражайшей Катерине Дмитриевне.
– Прости меня, любезный Иван Петрович. У Арины, сестрицы моей, случилась нешуточная пропажа. Вот я задумываюсь.
Катенька кинула победный взгляд на мужа, – дескать, что я тебе говорила? Карозин слегка пожал плечами, как бы оправдываясь, и произнес:
– А что ж ты-то задумываешься, Виктор Семенович? Разве это не дело полиции?
– Так-то оно так, да не совсем.
– Так расскажи нам, в чем там дело, – попросила донельзя заинтригованная Катенька. – Я уже слышала от прислуги что-то об этой истории, но ты-то все можешь доложить из первых рук.
– Что ж, если вам это интересно, извольте, – проговорил Аверин, слегка поморщившись при упоминании о болтливости прислуги, и приступил к рассказу.
Пару дней назад сестра Аверина и супруга генерала Соловца Арина Семеновна собиралась на бал к губернатору и обнаружила, что пропало бриллиантовое колье. Помимо своей огромной стоимости это колье было еще и реликвией семьи Соловец. По приказу Арины слуги перерыли весь дом под присмотром генеральши, но так пропажу и не обнаружили. Расстроенная Арина и разгневанный генерал вызвали полицию.
Доблестные полицейские во главе со своим унтер-офицером Коробкиным прибыли незамедлительно. Однако допрос всей многочисленной прислуги генеральского дома не дал никаких положительных результатов. Дело в том, что за день до обнаружения пропажи Арина Семеновна перебирала свои драгоценности, чтобы определиться с тем, что именно из них более всего подходит к ее новому бальному платью. Ожерелье было на месте.
На следующий же день генеральша навещала своего брата, сам генерал был в отлучке по делам службы, так что в доме находилась лишь прислуга. Чопорный дворецкий Иван Карлович сообщил господину Коробкину, что все слуги собрались на кухне и праздновали именины привратника Мокия. Даже сам Иван Карлович снизошел до этого незамысловатого торжества, поэтому со всей ответственностью заявил, что кроме хозяйкиной горничной Варвары никто не отлучался из людской. Да и сама Варя отсутствовала весьма незначительный промежуток времени, примерно четверть часа.
Слова дворецкого подтвердили все остальные слуги. Подозрение в краже само собой пало на горничную. Унтер-офицер допросил Варю, которая Богом клялась, что ожерелья не брала. Так как повторный опрос слуг показал, что Варя ни в тот день, ни позднее господского дома не покидала, то учинили повторный обыск. Однако ожерелья так и не обнаружили. Следствие во главе с Коробкиным зашло в тупик. Горничную даже не стали забирать в участок и сажать под стражу.
– Так что сестра моя пребывает в весьма подавленном состоянии духа, – заключил свой рассказ Аверин. – Мало того, что пропажа дорогого ожерелья само по себе событие, не способное доставить удовольствие. Так ведь Арине еще и перед свекровью ответ держать. Сестрица моя ведь год целый к генеральской мамаше подлаживалась, чтобы старуха ей фамильные драгоценности предоставила. А теперь, зная характер старой мадам Соловец, бедная Арина места себе не находит. С ней, друзья мои, форменная истерика делается, когда она вспоминает Капитолину Власьевну, чей визит из Санкт-Перетбурга ожидается к Пасхе.
– Да, Виктор Семенович, теперь мне твоя озабоченность понятна, – протянул географ. – Но что ж Коробкин-то так оплошал, а? Неужто ни одной зацепки не обнаружил?
Да полно тебе, Иван Петрович! – отмахнулся Карозин. Когда это наши полицейские отличались большим умом?
– Ну, не скажи, брат, – вступился за честь полиции Аверин. – Не такие уж олухи служат в полиции! Как бы иначе у нас поддерживался порядок?
– И ты туда же, Виктор Семенович! – всплеснул руками Карозин. – Да любой человек, хоть сколько-нибудь знакомый с логическими построениями ума и умеющий анализировать события, в два счета нашел бы Аринино ожерелье!
– Ну да! – ехидно откликнулся Аверин. – Тебя послушать, Никита, так логика, это основа, на коей все зиждется, а ты путем обычных умозаключений запросто отыщешь Аринину пропажу!
– И отыщу! – профессора слегка занесло после рюмки мальвазии. Да и вообще, он всегда ставил логику и анализ на первое место среди всех человеческих знаний и умений. Это был их давний с Авериным спор.
– На что спорим, что ты не сумеешь отыскать ожерелье до приезда Капитолины Власьевны? – подхватил Виктор Семенович.
Это, стало быть, до Пасхи? – уточнил Карозин. – На что хочешь! Я в своих силах уверен!
Все это время Катенька молча переводила заинтересованный взгляд с Аверина на мужа и обратно. С одной стороны, она верила в силы своего мужа и гордилась его умом и решительностью, но, с другой стороны, дело о пропаже ожерелья не представлялось ей настолько простым.
– Хорошо! – азартно воскликнул Аверин. – Как ты понимаешь, здесь дело не в интересе, здесь дело в принципе. Значит, спорить будем на что-нибудь простое! Да хоть на дюжину французского шампанского! Иван Петрович, будь свидетелем нашего пари!
Мальцев лихо разбил сомкнутые руки спорщиков, сам увлеченный не менее их. В душе Иван Петрович не верил в успех затеи Карозина, но удачи ему желал совершенно искренне.
Карточная игра уже никого более не интересовала, так что через некоторое время Аверин с Мальцевым откланялись. Никита Сергеевич напоследок попросил Аверина, чтобы тот устроил ему завтра визит к генеральше. Ведь надобно же и ему осмотреть место преступления и поговорить со всеми свидетелями. Виктор Семенович нисколько не возражал и пообещал всячески содействовать своему другу в его нелегком деле. Хотя и не преминул заметить, что в успех Карозина все едино не верит…
После ухода друзей Никита Сергеевич еще долго пребывал в возбужденном состоянии и, оседлав любимого конька, длинно и немного сумбурно рассуждал вслух о преимуществах аналитического способа мышления перед прочими. Катенька, не сильно вслушиваясь в речи мужа, лишь кивала и поддакивала, мысленно прикидывая, что и сама сумеет помочь супругу. Ведь согласитесь, что женщины с их чутьем и тактом частенько умеют заметить что-нибудь путное там, где мужчина не может найти решительно ничего хоть сколько-нибудь вразумительного.
На утро же положение разительно изменилось. За завтраком Никита Сергеевич был явно не в духе. Катенька недоумевала о причине его расстройства, здраво полагая, что незначительное количество выпитой вчера мужем мальвазии не способно было повергнуть его в столь угнетенное состояние. Стало быть, причина была в другом.
– Никитушка, – ласково обратилась она к мужу. – Что с тобой стряслось?
– Ах, право, Катенька, я нахожусь в полной растерянности, – промямлил удрученный Карозин.
– От чего же?
– Да от этого вчерашнего спора дурацкого! – Никита Сергеевич в сердцах отшвырнул от себя салфетку.
– Позволь, голубчик, чем же не угодил тебе вчерашний спор? – Катенька все еще не могла понять.
– Да я все думаю, для чего мне потребовалось встревать в это безнадежное дело, да еще и спорить с Авериным! Ведь выставлю себя на смех перед всем белым светом. Тот же Мальцев мне потом в университете проходу не даст!
Катенька была ошеломлена:
– Никита! Ты ли это говоришь? Ведь вчера ты был полон уверенности, что запросто распутаешь это пустяковое дело!
– Ах, Катенька, я вчера такого дурака свалял! Ну зачем, скажи на милость, мне потребовалось смеяться над Коробкиным? Что за глупость, право, с моей стороны!
– Никита Сергеевич! Но ведь вчера ты говорил совсем другое, полагая полицейских неумными…
– Бога ради, Катенька, хоть ты не сыпь мне на раны соль! Я и так казню себя за все эти нелепые высказывания! С какой, вообще, стати мне пришло в голову, что я справлюсь с расследованием лучше человека, который посвятил делам подобного рода всю свою жизнь? Что за самомнение меня одолело? Право, мне следует сегодня же объясниться с Авериным, признать свое поражение и попросить его, Христа ради, не рассказывать никому о моем конфузе!
Карозин был просто безутешен. Катенька вскочила со своего места, подбежала к мужу и порывисто его обняла.
– Никита, милый Никита, ну что за меланхолия тебя одолела! Как ты можешь сомневаться, что у тебя все получится? Мне даже стыдно за тебя! К тому же, я тебе буду всемерно помогать и содействовать в меру моих женских сил! А вдвоем с тобой мы непременно найдем Аринино ожерелье!
