Джон улыбнулся, наблюдая, как Мэри щурится над котелком.
— Думаю, что он скорее бывший тамплиер, деточка. Хотя шансы твоей хозяйки от этого не увеличиваются.
Мэри взглянула на него через плечо.
— Жалкое зрелище, когда уже немолодая замужняя дама пылает страстью к постороннему мужчине. Хотя, должна сказать, он красивый малый и может вскружить голову любой женщине. Эх, этот воин-монах, или как там вы их называете, упускает столько возможностей.
Де Вулф потянулся за медовой коврижкой, но Мэри выхватила блюдо у него из-под носа.
— Это к ужину, так что оставьте их в покое, сэр! Хозяйка пожелала чего-нибудь особенного на вечер, так что мне пришлось выйти в город, чтобы докупить свинины и лука — только какой тут выбор в такое время года. Но не могла же я подать такому важному гостю соленую рыбу. Хозяйка бы меня изувечила, ведь она столько надежд возлагает на этот ужин.
Де Вулф как раз собирался спросить, не видела ли Мэри драки на мясном рынке, когда в дверь просунулся длинный нос, за которым последовал и его обладатель — писарь Томас де Пейн.
— Откуда ты взялся? — недовольно пробормотал коронер. — Я думал, ты пошел домой умащивать поясницу гусиным жиром, готовя ее к завтрашней долгой поездке на север.
Томас застонал, представив себе еще один день в седле, но принесенная им новость заставила коронера забыть обо всех личных проблемах.
— Вы просили меня узнавать обо всех важных особах, приезжающих в город, коронер, — начал он высоким дрожащим голосом.
Еще утром де Вулф приказал Гвину и Томасу держать ухо востро и следить за тем, не происходит ли чего необычного в городе или монастыре. Они не знали ничего о страхах де Ридфора, но писарь был мастером выведывания сплетен у церковной братии и ее прислуги.
— Ну и что же ты обнаружил, мой главный шпион? — насмешливо произнес коронер.
— Сегодня приехал и нанес визит епископу Маршалу иностранный священник, — пропищал Томас.
— Э, тоже мне новость. Да в этом городе полно священников.
Писарь криво ухмыльнулся.
— Но только не посланников из Ватикана, коронер!
Де Вулф вскочил с места, едва не задев головой нетесаные стропила.
— Из Рима? Откуда ты знаешь?
— По слухам, это папский нунций. Но это пока единственное, что известно.
— Что, черт возьми, еще за «нунций»? — прохрипел де Вулф.
— Посланник — или человек с особым поручением.
— Как легат? — де Вулф был весьма несведущ в церковной иерархии.
Томас, кладезь знаний в этой области, энергично замотал головой, затем машинально перекрестился.
— Нет, легат — это посол при королевском дворе, лицо, намного более высокого ранга, обычно епископ. Поговаривают, что этот человек всего лишь аббат.
— Кто он и откуда приехал?
Томас пожал плечами и еще больше сгорбился.
— Никто пока не знает. Он приехал верхом, полностью разбитый после долгой дороги, с двумя дюжими слугами-телохранителями.
— Где остановился? Во дворце епископа?
Писарь снова покачал головой.
— Нанеся визит вежливости Генриху Маршалу, он поехал дальше и покинул город, насколько мне известно.
Де Вулф на минуту задумался. Жильбер де Ридфор покинул французское командорство всего шесть недель назад, так что было маловероятным, чтобы Рим успели поставить в известность и оттуда был послан за ним этот человек — на это ушло бы по крайней мере три-четыре месяца. Но посланник мог приехать из Парижа или Храма в Лондоне. Или, возможно, не имел никакого отношения к де Ридфору, что выглядело самым вероятным объяснением.
— А как выглядит этот священник?
Томас задумчиво погладил скошенный подбородок.
— Викарий видел его. Говорит, что тот невысокого роста.
Де Вулф раздраженно хмыкнул.
— Невысокий! Тоже мне описание. Да ты сам невысокий, черт побери, половина жителей города невысокого роста.
Томас сосредоточенно наморщил лоб.
— Он сказал что-то еще… Ах, да, у него странной формы нос.
Коронер застонал.
— Да и у тебя странной формы нос, глупец. Он у тебя, как носок туфли шерифа, длинный и острый! И это все, что можешь сказать?
— Я же его не видел, коронер! Всего две минуты беседы с торопившимся викарием, только и всего, — захныкал Томас.
Неохотно Джон признал, что его писарь сделал все, что было в его силах.
— Ладно, приложи все усилия, чтобы разузнать имя этого аббата, откуда он, где остановился— и, главное, зачем он в Эксетере.
На лице писаря появилось лукавое выражение.
— Я не смогу этого сделать, если буду в Илфракуме или Эпплдоре, коронер.
Де Вулф рассерженно сверкнул глазами.
— Хорошо. Ты все равно нас только задерживаешь на своем чертовом пони. Оставайся в городе и выуди всю информацию об этом человеке, какую только можно. Если будет что записать на твоих пергаментах о нашей завтрашней поездке, я продиктую по возвращении.
Просияв от радости, что его зад избежит нескольких дней наказания в седле, тщедушный бывший священник зашаркал прочь.
Несмотря на презрительное отношение Матильды к способностям служанки, Мэри приготовила знатный ужин из тех продуктов, которые еще можно было найти в конце долгой зимы. Пряные травы добавили аромата свинине с капустой и луком, а свежего хлеба с маслом и сыром и медовых коврижек вполне хватило бы, чтобы утолить аппетит любого мужчины. Застрять всему этому в горле не позволили обильные запасы вина, эля и сидра.
Большую часть ужина де Вулф просидел молча, слушая, как его жена лебезит перед красивым гостем и жеманничает с ним: француз вел себя столь же галантно, сколь Матильда глупо. Он потчевал ее рассказами о жизни во Франции, а та в ответ рассказывала о себе, сильно преувеличивая свое нормандское происхождение. Родившись в Девоншире и прожив большую часть жизни в Ревелстоуке и Тивертоне, она однажды провела пару месяцев у дальних родственников в Нормандии, откуда род де Ревеллей перебрался в Англию столетие назад. Именно в силу этого обстоятельства она объявила себя нормандкой в первом поколении, подкрепляя эту иллюзию презрением к саксонцам и особенно к кельтам. Для человека с проницательностью де Ридфора этот глупый обман был, без сомнений, очевиден, но он подыгрывал этому фарсу, что еще более разжигало страсть Матильды. И только когда все встали из-за стола и уселись вокруг камина, а Симон поднес еще вина, разговор повернул на более насущные темы.
— Еще не объявился твой друг из Франции? — прямо спросил коронер.
— Бернар де Бланшфор? Нет, по моим подсчетам, он должен был бы уже приехать, но погода так непредсказуема. Возможно, ему пришлось ожидать попутного ветра.
Разговор снова ушел в сторону, так как Матильда, у которой едва не перехватило дух от упоминания еще одного французского дворянина, попыталась вытащить из гостя побольше об ожидавшемся соплеменнике.
— Он такой же тамплиер, как и я, и сражался вместе со мной в Святой Земле. Затем вернулся примерно на год в общину возле своих исконных родовых имений у подножия Пиренеев, после чего его отослали в Париж, где он находился со мной в командорстве.
Широкое лицо Матильды озарилось восхищенной улыбкой.
— Уверена, что он такой же герой, как и вы, защищавший веру в Святой Земле.
Де Вулфу, репутация крестоносца которого была непревзойденной, показалось, что пора несколько остудить пыл взаимных восторгов разохотившейся парочки.
— Сегодня я услышал о еще одном госте из Франции. Похоже, Эксетер вдруг стал очень популярным.
Выражение лица Жильбера резко изменилось, и он испуганно посмотрел на Джона.
— Кто это был? Не тамплиер?
Де Вулф медленно покачал головой.
— Говорят, священник. Полагаю, что это аббат из Парижа. Он нанес короткий визит епископу, а затем продолжил путь.
Лицо француза побледнело. Чего бы он там не боялся, подумал коронер, это не фантазия, но мрачная действительность.
— Ты, должно быть, знаешь о нем кое-что еще, да? Как он выглядел?
Де Вулф медленно отпил вина из чаши. — Моя информация лишь из третьих рук — собственно, соборные сплетни. Мне рассказали лишь, что он маленького роста и у него какой-то необычный нос.
Джон осторожно поставил чашу на плоский подлокотник монашеского кресла.
— И мой писарь сказал, что он папский нунций, хотя не знаю точно, что это значит, — добавил коронер.
Де Ридфор вскочил, словно от укола кинжала, зацепив ногой длинную кочергу, звякнувшую об пол. Его худое лицо стало пепельным, а пальцы сжались в кулаки. Де Вулф, видевший его бесстрашно сражавшимся в самой гуще битвы в Палестине, был поражен ужасом, объявшим гостя от одного лишь упоминания о каком-то проехавшем через Эксетер священнике.
— Они выследили меня — это несомненно, — прошептал француз.
Матильда озабоченно посмотрела на своего нового кумира, почувствовав его тревогу.
