Сара чуть не спросила, чем же они были так плохи: уж не сбежали ли с девицами? Однако миссис Хендерсон сурово поджала губы, давая понять, что тема закрыта. И Сару вдруг охватила такая жалость к больной, слабеющей на глазах матери, что она решилась рассказать о том, какой сюрприз ей готовит.
— Мама, я тут все думала, чем бы тебя порадовать, когда на улице потеплеет.
— Порадовать, дитя мое? Да какая радость может быть в моем положении!
— Выслушай меня. Может, ты согласишься сесть в кресло на колесиках, всего на несколько часов? Это всегда можно объяснить, ну, например, вывихнутой лодыжкой. Никто и не узнает, что тебе трудно ходить. А мы с тобой объехали бы весь Куинз-Инн, осмотрели бы все дворы и здания, встретили многих юристов, о которых столько раз говорили. Ты даже могла бы позавтракать там в качестве гостьи. Правда, это было бы чудесно?
Миссис Хендерсон испуганно посмотрела на дочь. «Хорошо, что мы не стали обсуждать исчезновение мистера Стюарта, — подумала Сара, — а то она совсем разволновалась бы».
— Мне надо все обдумать, Сара. Ты добрая девочка, и это очень милое предложение, но, боюсь, у меня не хватит сил, они убывают с каждым днем, а впереди еще два месяца. И потом, мне же совершенно нечего надеть!
— И все же ты подумай, мамочка. Я не буду торопить тебя с ответом.
Позже, проводив мать наверх, уложив ее спать, Сара еще раз прокрутила в голове свой план и пришла к выводу, что без посторонней помощи ей не обойтись. Надо будет завтра обсудить это с Эдвардом, решила она.
В новом доме на Манчестер-сквер жизнь быстро вошла в свою привычную колею. После завтрака лорд Пауэрскорт навещал близнецов и, если они уже проснулись, разговаривал с ними или читал им стихи. Потом он ненадолго заходил в Собрание Уоллес.
Обычно он шел в главный зал, где царили Гейнсборо и Ван Дейк, но сегодня решил осмотреть коллекцию смертоносного оружия. На этом же этаже, за углом, располагалась выставка технических достижений. Там были французские часы с музыкой, которые играли тринадцать мелодий, включая английскую песенку «Бэ-э, бэ, блеет овечка», и удивительные астрономические часы, которые с точностью до секунды показывали текущее время, долготу дня, фазу Луны, зодиакальное созвездие, число, а также день недели в любой точке Северного полушария. Пауэрскорт, однако, остановился у стеклянной витрины, в которой мирно лежали несколько индийских кинжалов и кривая сабля, принадлежавшая сто лет назад военачальнику майсурской армии Типу Султану[23]. Ее лезвие, в свое время мгновенно вспарывавшее животы и одним махом сносившее головы, украшала тонкая резьба, на золоте эфеса сверкали алмазы.
Этажом выше танцующие музыканты Ватто разыгрывали свои нежные пасторали, здесь же грозно блестели остро заточенными краями массивные германские мечи и узкие итальянские рапиры, сикхский изогнутый меч и арабский «шамшир» с рукояткой из слоновой кости. Наверху с холста Гейнсборо загадочно глядела возлюбленная принца-регента, прекрасная Пердита, а тут царили кованые латы, которые должны были оберегать благородных воинов от ран, и внушительно поблескивали доспехи для рыцарей и их коней с броней настолько тяжелой, что ратники со временем стали отказываться от нее. При этом мастера, изготовлявшие всю эту амуницию, следовали модным тенденциям своего времени, так что какой-нибудь лорд елизаветинских времен мог без особого риска привлечь к себе внимание, гордо красоваться при дворе в Гринвиче или Вестминстере, позванивая стальными пластинами нагрудника, стянутого изящнейшей шнуровкой, и раструбом панциря от талии до середины бедер. Наверху на живописных полотнах весело резвились небожители из языческих и христианских мифов, а здесь Пауэрскорт хмуро рассматривал флорентийскую шпагу с острием, способным мгновенно отправить недруга на тот свет.
Так что же все-таки произошло с Вудфордом Стюартом? Мысли об этом не покидали детектива. Тоже отравлен? Или, быть может, убийца действовал старым, простым, проверенным веками способом, полоснув адвоката с размаху саблей, перерезав горло ятаганом или вонзив под сердце малайский кривой кинжал?
Приемная поверенных «Планкет, Марлоу и Планкет» ничем не отличалась от других ей подобных. Здесь были удобные, хотя уже весьма ветхие стулья, дешевый ковер и серия офортов на тему охоты на стенах. Создавалось впечатление, что все поверенные Лондона проводят свободное время в охотничьих угодьях Гемпшира или Глостершира. А вот адвокатам, подумал Пауэрскорт, наверное, подошло бы что-нибудь более азартное, например, петушиные бои.
Мистер Планкет, «младший мистер Планкет», как его представил секретарь, был молод, очень молод. Пауэрскорт решил, что он, вероятно, совсем недавно окончил университет. Глядя на его гладкие как шелк щеки, даже не верилось, что по утрам ему необходима бритва.
— Добро пожаловать, лорд Пауэрскорт! — радостно бросился он к детективу. — Как я рад, мне выпала честь лично приветствовать вас! Прошу.
Они стремительно пронеслись по лестнице и коридору, миновали небольшую библиотеку и очутились в кабинете Планкета-младшего, стены которого украшали гравюры с видами Лондона. Что ж, с удовлетворением отметил Пауэрскорт, хотя бы этот не стремится сбежать из столицы и поохотиться на лис под небесные звуки охотничьего рожка.
— Присаживайтесь, пожалуйста, вот здесь, у моего стола, лорд Пауэрскорт. Я к вашим услугам.
Пауэрскорт еще не встречал таких юных поверенных. Как правило, ему приходилось иметь дело с людьми зрелых или преклонных лет, которые заставляли молодых помощников годами корпеть над документами в чуланах или задних комнатах и допускали к клиентам, только когда им переваливало за сорок.
— Миссис Донтси любезно оставила на мое усмотрение вопрос о том, как вести с вами разговор о завещании, — бодро начал Мэтью Планкет. — Документ этот был бы самым обычным, если бы не один весьма странный пункт.
Поверенный придвинул к себе стопку листков, однако, как отметил Пауэрскорт, за всю беседу ни разу не заглянул в них.
— Земля, постройки, художественные ценности и прочее движимое и недвижимое имущество остаются в семейной доверительной собственности. Этот принцип, судя по всему, так и не изменился с тех пор, как младенца Моисея нашли в египетских камышах. Предусмотрены все варианты. Так, если владелец умрет бездетным, имение переходит к старшему из его братьев, если таковой имеется. В данной ситуации это Николас Донтси, который проживает в канадской провинции Манитоба. Мы уже известили его о случившемся, и он прибудет из своих заокеанских владений примерно через три недели.
Планкет-младший сделал небольшую паузу и посмотрел на чайку, которая примостилась за окном на карнизе здания.
— Разумеется, предусмотрено достойное обеспечение для миссис Донтси — она имеет право жить в любом из зданий поместья по своему желанию. Далее перечисляются суммы, предназначенные для обслуживающего персонала и местных учреждений вроде Крикет-клуба. Ну и, наконец, тот самый окутанный завесой тайны пункт.
Мэтью Планкет явно наслаждался ситуацией. Он доверительно наклонился к Пауэрскорту:
— Итак, лорд Пауэрскорт, после длинного списка «пять фунтов тому, десять фунтов этому» мы видим впечатляющую сумму в двадцать тысяч фунтов, которые должен получить некто по имени Ф. Л. Максфилд. «Неуловимый Максфилд», как мы его здесь прозвали.
— Вам не удалось его разыскать? — уточнил детектив.
— Увы, лорд Пауэрскорт! Вам наверняка известно, сколько времени порой приходится потратить поверенным, чтобы найти наследников, упомянутых в завещании только по имени, без указания их адреса и занятий. Компания «Планкет, Марлоу и Планкет» даже вошла в состав учредителей специального бюро по розыску подобных лиц. Однако же ни мы, ни агенты бюро найти его не смогли. Мы навели справки в школе и в кембриджском колледже, где учился мистер Донтси, в армейском подразделении, где он служил, и везде, где он работал юристом. Нам не удалось найти даже свидетельства о рождении человека по имени Максфилд. Впрочем, метрики часто теряются, к тому же он мог родиться за границей. Однако, как ни удивительно, нет никаких следов его свидетельств о браке и даже о смерти, что могло бы значительно облегчить нам жизнь.
— А вы уверены, мистер Планкет, что это мужчина? Может, в памяти мистера Донтси навеки осталась какая-нибудь мисс или миссис Максфилд?
— Мы рассматривали такую возможность, лорд Пауэрскорт. И мое мнение таково: мистер Донтси был юристом, а эта профессия требует максимальной точности формулировок, особенно в таком важном документе, как завещание. Будь Ф. Л. Максфилд дамой, покойный непременно указал бы перед именем «миссис» или «мисс».
В сознании Пауэрскорта пронеслась и исчезла целая толпа всевозможных Максфилдов — юных и престарелых, состоятельных и обнищавших…
