– Кстати, Терентий Ефимович, я же строжайше запретила рвать лотосы в нашей теплице и водоемах. Они и так плохо растут!
– Совершенно с вами согласен, – кивнул Скоков.
– А вчера кто-то положил сорванный цветок на мой стол! Это что, вызов?
– Я сам удивился, Варвара Несторовна. Вхожу в ваш кабинет, а на столе лежит лотос…
– Разве это не вы принесли цветок? – перебила его Неделина.
Администратор смешался. Он нервно поправил галстук, словно тот давил ему на горло.
– Как вы могли подумать… – хрипло пробормотал он. – С какой стати я стану обрывать цветы?
– Но ведь ключ от кабинета был только у вас.
– Да… – еще больше смутился Скоков. – У меня. Я пришел, открыл замок, но не успел войти… потому что в это время зазвонил телефон в холле. А потом, когда я вернулся, из вашего кабинета вышел Рихард Петрович. Он… едва не стукнул меня по лбу дверями! Говорит, мол, ждал Варвару Несторовну, думал, успею с ней поговорить до начала групповых занятий, а она задерживается. Я сказал, что вы придете попозже. Он кивнул и отправился к себе в зал. После этого я вошел и… увидел цветок. Решил, что это он принес. Для вас. Поэтому я промолчал, не стал шум поднимать.
Неделина почувствовала, как вся кровь бросилась ей в лицо, жар опалил щеки, растекся по шее; в груди всколыхнулась волна страха, смешанного со стыдом и тайной радостью. Она тут же забыла, какое неприятное впечатление произвело на нее появление цветка. Лотос принес Рихард! Значит…
«Ничего это не значит, – оборвала она себя. – Ничего! Кто угодно мог принести цветок, пока Скоков говорил по телефону. Он мастер вести нескончаемые беседы».
Не поднимая глаз, она глубоко вздохнула, скрывая свое замешательство.
– Спасибо, Терентий Ефимович, – сказала Неделина. – Можете идти. И… позовите ко мне господина Владина.
– Хорошо.
Скоков вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а она схватила зеркальце – посмотреть, все так ли она хороша, не портит ли ее жаркий румянец?
Оказалось, что не портит. Из зеркальца на Варвару Несторовну глянули безумные синие глаза под жгучими бровями; черные завитки обрамляли белое лицо, горящие щеки; губы блестели в чувственном изгибе… Хороша! В пору юности не была лучше. Что юность? Бледная заря… в преддверии разгорающегося полдня.
– Вы меня звали, Варвара Несторовна?
Неделина бросила зеркальце, как будто оно обожгло ей руку.
Владин принял это за гнев. «Царица Савская» пылает негодованием. По какому поводу, интересно? Кто разбудил сей вулкан прекрасный?
– Звала, Рихард Петрович, – с дрожью в голосе ответила она. – Присаживайтесь.
Он сел, пряча улыбку. Не мог совладать с собой при виде нее.
– Это вы принесли вчера лотос и положили мне на стол?
– Я?! – удивился Владин. – Помилуйте, Варвара Несторовна, зачем бы я стал это делать?
Уже закончив фразу, он пожалел о ней. У Неделиной изменилось лицо – побледнело и как бы застыло.
– Вы входили в мой кабинет, хотели поговорить, – безжизненно-холодным тоном произнесла она. – Терентий Ефимович столкнулся с вами.
– Да… я действительно заходил. Хотел посоветоваться по поводу фейерверка, но вас не было. А у меня начинались групповые занятия. Я решил, что приду в другой раз, и… так и сделал. Цветок уже лежал на столе, когда я вошел.
«Кто из них врет? – подумала Варвара Несторовна, ощущая, как жар в ее груди сменяется ледяным ознобом. – Скоков или Рихард?»
– Я запрещаю рвать лотосы до церемонии! – сказала она, действуя скорее по инерции, чем по здравому смыслу.
– Понял, Варвара Несторовна.
Его глаза ничего не выражали, кроме обычной вежливости. Если бы она так же умела владеть собой!
– Идите, Рихард…
Она опустила отчество, и эта невинная оплошность сказала ему больше, чем следовало. Поправляться было поздно. Неделина опустила голову, приняв занятой вид. Господин Владин встал и молча вышел. Он размышлял над странной переменой, которая произошла в Варваре Несторовне из-за его слов. Ей хотелось, чтобы цветок принес именно он? Или она расстроилась, лишившись повода сделать ему выговор? И то и другое давало ему шанс.
Едва за инструктором закрылась дверь, как в кабинет Неделиной влетела Марианна.
– Я больше не могу! – всхлипнула она, падая в кресло. – Это выше моих сил! Чуть ли не каждый день ко мне пристает нищий! Я… боюсь подходить к воротам. Он поджидает меня в своих ужасных, вонючих лохмотьях, пристает, хватает грязными руками, а теперь… теперь… еще и в любви вздумал объясняться!
– Как?!
Варвара Несторовна решила, что ослышалась.
– Представляете себе?! Он влюбился! Ему уже не надо моих денег, он желает ответных чувств! Этот… оборванец, алкаш… синий с перепоя, требует от меня… любви!
Марианна выглядела такой несчастной, измученной и растерянной, что Варвара Несторовна невольно прониклась к ней сочувствием. Нищий досаждал всем, но к Марианне он действительно питал особое пристрастие. Однако… влюбился! Надо же!
– А ты что?
Госпожа Былинская от этого вопроса подскочила как ужаленная.
– Я?! Вы шутите, Варвара Несторовна, или издеваетесь надо мной?
– Но ведь нищий не виноват, что полюбил тебя, – пряча смех в глазах, сказала Неделина. – Перед любовью, как и перед смертью… все равны.
Марианна посмотрела на нее, как на умалишенную.
– Ну, что глазами-то сверкаешь? – уже открыто засмеялась Варвара Несторовна. – Это злость – от сатаны, а любовь – от бога. Разве такое чувство можно деньгами мерить? Подумаешь, нищий! Он, чай, не урод какой – рослый, здоровый мужик, – его бы отмыть, отчистить, приодеть. Глядишь, и засверкает.
– Вы серьезно? – У Марианны от таких слов даже слезы иссякли. – А пьянство? Он же не просыхает!
– Бросит! – убежденно заявила Неделина. – Любовь и не такие чудеса творит. Ей на этой земле все подвластно. Ты-то ему симпатизируешь?
– Кому, нищему?
Марианна никак не могла взять в толк, шутит Варвара Несторовна или… Да нет, какое там «или»! Хозяйка просто развлекается, получает удовольствие от ее глупого вида и еще более глупых жалоб.
– Ты посмотри на Кутайсова! – словно в подтверждение ее мыслей, сказала Неделина. – И собой недурен, и чистый, опрятный, и не пьет, и деньги заработать умеет, и пыль дамам в глаза пустить. А разве от него дождешься искренней любви? Бедная Зина! Сколько она за ним побегала, поунижалась… да все напрасно. Ты погляди на его слащавую рожу-то! Он же никакой вины за собой не чувствует! Женщина из-за него жизни лишилась, а этот гусь ходит как ни в чем не бывало и всем вокруг глазки строит. Тьфу! Уж лучше нищий, чем такой индюк, как Кутайсов!
– Так Зина же… не по-настоящему его любила. И жизни не лишалась… Это мы все разыграли, – робко возразила Марианна.
– Я теперь уже и не знаю, – притворно вздохнула Неделина. – Вдруг она решила сыграть по своему разумению? Может, пока она за Кутайсовым бегала, он ей по душе пришелся. Разве не бывает такого? И бродит за нами ее призрак, мстит за поруганную честь, за отвергнутые чувства.
– Вы меня нарочно пугаете, Варвара Несторовна, – побледнела Марианна. – Вот и сыщик думает, будто Зина умерла…
– Что-о?! – Неделиной второй раз за сегодняшний день стало дурно. – Ты что болтаешь? Как это – умерла? Мы же…
– Так и я ему говорила… что… ну, не может такого быть… – поспешно забормотала Марианна, путаясь в словах. – А он… меня подозревает. Сказал, что я Зину убила!
Варвара Несторовна потянулась к графину с водой.
– Да что ж это творится?! – возмутилась она, хватаясь за сердце. – Подай стакан.
Докторша взяла с полки стакан, налила в него воды и протянула Неделиной. Та сделала пару глотков, успокаиваясь.
– Я себе шучу, развлекаюсь, а… дело вон как обернулось! Почему он вдруг решил, что Зины нет в живых?
– Он точно не знает, – перешла на шепот Марианна. – Он только предполагает. Куда она могла деться? А?
– Да зачем же нам ее убивать? – снова разволновалась Неделина.
Ей впервые стало по-настоящему страшно. Не оттого, что в салоне появляется призрак, – это, конечно, тоже наводило на нее суеверный ужас – но истинная, непридуманная смерть Зинаиды Губановой могла привести к непредсказуемым последствиям. Как они с Марианной докажут свою невиновность?
– Валентина… – задумчиво произнесла Ева. – Да, не много ты накопал. Знаешь, сколько в Мытищах Валентин?
– Догадываюсь, – угрюмо пробурчал Смирнов.
– А что, если проникнуть в квартиру Губановой? Может быть, там обнаружатся хоть какие-нибудь следы… У каждого человека, даже такого замкнутого, как эта Зинаида, наверняка есть записные книжки, старые письма, открытки. Ты не спрашивал насчет ключа?
– От квартиры, что ли?
– Ну да. Люди иногда оставляют ключи соседям или знакомым, чтобы те наведывались, поливали цветы.
– Только не она, – вздохнул Славка. – Судя по всему, Губанова никому из соседей ключи от своей квартиры не оставляла. А близких знакомых у нее не было. Во всяком случае, я их не установил. Разве что Марианна Былинская и госпожа Неделина. Но у них ключей нет, я спрашивал. По замыслу, Губанова не собиралась уезжать далеко, за тридевять земель, и вполне могла бы наведываться и сама следить за квартирой. Ей незачем было поручать это постороннему человеку.
