– Отсюда я поеду на северо-восток, в Стаффорд, Дерби и Ноттингем, а назад двинусь восточными землями. Думаю, что кое-кого мне удастся уговорить покориться императрице, хотя некоторые, подобно вам, останутся на стороне короля Стефана. Ну и, конечно, найдутся такие, кто запросит за свою поддержку немалую цену, ибо за время усобиц многие взяли в обычай, словно флюгер, мнять приверженность, почуяв, откуда дует ветер. Ну да с этим мы как-нибудь сладим.
Оливье отставил в сторону кубок и, подавшись вперед, доверительно сказал:
– Откровенно говоря, у меня было, точнее есть, еще одно дело, и я не прочь задержаться здесь на несколько дней, чтобы найти то, что ищу, или хотя бы удостовериться, что искать наде не здесь. Вы упомянули, что на праздник к вам прибыло множество паломников. Эти слова вселяют в меня надежду: ведь тот, кто желает остаться незамеченным, скорее всего постарается затеряться в толпе незнакомых друг другу людей. Я ищу молодого человека по имени Люк Меверель. Вы, случаем, не знаете, нет ли здесь такого?
– Человек с таким именем к нам не приезжал, - отвечал Хью, заинтересовавшись услышанным, - но если он скрывается, то наверняка назвался другим именем. А какая у вас в нем нужда?
– Да у меня самого - никакой. Дело в том, что его возвращения желает одна дама. Сюда, на север, наверное, не успели дойти известия обо всем, что происходило в Винчестере, когда там заседал легатский совет. А там произошло убийство, которое близко затронуло и меня. Вы слышали об этом? Королева, супруга короля Стефана, направила к лорду легату писца с вызывающим посланием. Писец исполнил свой долг, но когда вечером возвращался назад, подвергся нападению - видимо, его хотели покарать за дерзость. Ему удалось спастись лишь ценою жизни другого человека.
– Эти вести дошли да наших краев, - сочувственным тоном промолвил Хью. - Аббат Радульфус был на легатском совете и поведал мне обо всем случившемся. Помнится, рыцаря, что пришел на помощь писцу, звали Рейнольд Боссар. И вроде бы он был вассалом Лорана д'Анже.
– Так же, как и я.
– Я мог бы догадаться об этом по тому, какую неоценимую услугу оказали вы в Бромфилде его племянникам. Когда аббат назвал д'Анже, я тут же вспомнил о вас, хоть и не знал тогда вашего имени. Выходит, этот рыцарь, Боссар, был хорошо вам знаком?
– Целый год мы бок о бок сражались в Палестине, а потом вместе приплыли в Англию. Он был прекрасным человеком, добрым моим другом и погиб с честью, вступившись за противника. Меня не было с ним в тот вечер, а жаль: может быть, тогда он остался бы в живых. Но его сопровождал то ли один, то лидвое, да и те без оружия, а на писца насело пятеро или шестеро. К тому же темнота, сумятица… Убийца скрылся, не оставив следов. А жена Рейнольда Джулиана… Я познакомился с ней, когда вместе со своим лордом приехал в Винчестер, - главный манор Рейнольда находился неподалеку - и, узнав эту даму, проникся к ней глубочайшим почтением. Она была достойной супругой лорда, а большего о женщине и сказать нельзя.
– А кто наследует этому благородному рыцарю? - спросил Хью. Взрослый человек или еще дитя?
– То-то и оно, что детей у них не было. Рейнольду было лет пятьдесят, а Джулиана ненамного его моложе. И она очень красива, - подуав, добавил Оливье, воздавая ей должное. - Теперь, когда она овдовела, ей будет нелегко отваживать претендентов на ее руку, но она не собирается вторично выходить замуж. И кроме земель Рейнольда, у нее есть собственные маноры. Понятно, что супруги задумывались о том, кому передать свои владения, и именно потому примерно год назад взяли в свой дом этого юношу - Люка Мевереля. Ему сейчас, наверное, лет двадцать пять, он дальний родственник леди Джулианы, и своей земли у него нет. го-то Боссары и намеревались сделать наследником.
Оливье умолк, подперев ладонями подбородок, и уставился в стену. Дожидаясь, когда собеседник заговорит снова, Хью тем временем рассматривал его лицо. А оно заслуживало внимания: тонко очерченное, с оливковой кожей, обрамленное густыми гладкими иссиня-черными волосами, таинственно поблескивавшими в колеблющемся свете свечей, и с золотистыми, точно у сокола, глазами. Дауд, уроженец Антиохии, сын крестоносца, приплывшего из Британии и служившего в войске Роберта Нормандского, Бог весть какими судьбами оказавшийся на другом краю земли в свите ангевинского барона и ставший не просто своим среди нормандского рыцарства, но эдва ли не большим нормандцем, чем его новые соотечественники…
«Да, - подумал Хью, - пожалуй, мир не так уж велик, и человеку отважному и предприимчивому ничего не стоит объехать его от края до края».
– Я три раза посещал дом Босаров, - продолжил наконец Оливье, - но никогда особо не присматривался к этому Люку. Я знаю о ном лишь то, что слышал от других, а вот другие как раз говорят всякое, и чему верить, чему нет - решить не так-то просто. Все живущие в маноре в один голос твердят, что он до глубины души предан леди Джулиане, правда, некоторые, и таких немало, заявляют, что любит он ее отнюдь не сыновней любовью. И хотя другие утверждают, что он не в меньшей степени был предан мессиру Рейнольду, однако голоса их звучат уже без прежней настойчивости. Люк был с ним в тот злосчастный вечер, когда закололи Рецнольда. А два дня спустя он исчез, и с тех пор его никто не видел.
– Теперь, кажется, я начинаю понимать, - со вздохом промолвил Хью. - Неужто молодого человека уже начали обвинять в том, что он убил своего благодетеля, желая заполучить его супругу?
– Такой слух пошел сразу после исчезновения Люка. Кто первый его пустил - нынче не узнать, но если поначалу об этом шептались, то теперь говорят во весь голос.
– Но зачем же ему бежать, когда он добился своего? В этом нет никакого сысла. Останься он дома - и никаких толков бы не было.
– А мне думается, что без сплетен и пересудов все равно бы не обошлось. Многие завидовали его удаче и были не прочь подставить ножку. И сейчас они находят по меньшей мере пару убедителных объяснений его побега: возможно, молодой человек осознал свою вину и устыдился содеянного или же заподозрил, что кто-то прознал об этом злодеянии и постарается изобличить его любой ценой. Можно предположить, что и в том и в другом случае Люк потерял самообладание и пустился бежать куда глаза глядят. Бывает, - грустно заметил Оливье, - то, ради чего человек пошел на убийство, после совершения преступления его уже не прельщает.
– Но вы так и не сказали, - промолвил Хью, - что думает по этому поводу сама леди. Уж ее-то мнение всяко следует принять во внимание.
– Она напрочь отвергает все гнусные подозрения и, как прежде, относится к своему молодому кузену с любовью, но с любовью чисто родственной. Она никогда бы не позволила ему даже в мыслях держать что-то иное. И она уверяет, что Люк был готов умереть за своего лорда и, когда тот погиб, обезумел от отчаяния. Горькие воспоминания не давали ему покоя - вот он и пустился в бега. Ведь Люк сопровождал Рейнольда в тот злосчастный вечер, и лорд погиб на его глазах. Леди Джулиана уверена в его невиновности и хочет, чтобы Люка нашли и вернули домой. Она относится к нему как к сыну и сейчас нуждается в нем больше чем когда-либо.
– Выходит, ради нее вы ищете этого беглеца. Но почему в здешних краях, на севере? Ведь он мог поехать и на юг, и на запал, а то и за море, через Кентские порты. Почему вы решили, что он находится здесь?
– Дело в том, что мы получили о нем весточку - всего одну, с тех пор, как он покинул манор Боссара. Видели, как он направляется на север по дороге в Нобери. Я приехал сьда тем же путем, через Адингтон и Оксфорд, и повсюду справлялся о молодом человеке, путешествующем в одиночку. Правда, при этом я называл его настоящее имя - да и откуда мне знать, под каким прозвищем скрывается он сейчас.
– Но вы даже не помните его в лицо! Искать человека, зная лишь приблизительно его возраст, - это все равно что охотиться за призраком.
– Кто ищет - тот всегда найдет, достало бы терпения.
Страстное лицо Оливье с ястребиным носом отнюдь не наводило на мысль о терпении, но упрямо сжатые губы и твердая решимость в глазах заставляли поверить, что у него хватит упорства для достижения своей цели.
– Ну что ж, - подумав, промолвил Хью, - во всяком случае, завтра побываем на празднике перенесения мощей Святой Уинифред, а заодно попросим у брата Дэниса список паломников, что остановились в странноприимном доме, и отметим всех подходящих по возрасту, независимо от того, в одиночку они прибыли или нет. Что касается незнакомцев, приехавших в город, то сведения о большинстве из них можно получить от провоста, мастера Корвизера. У нас в Шрусбери все друг друга знают, и всякий чужак на виду, в аббатстве же странник - обычное дело, а потому вашеко беглеца, если он здесь, стоит поискать в обители. - Хью задумаося, покусывая губу, а затем продолжил: - С утра пораньше я передам перстень аббату и расскажу ему о том, что натворили трое паломников из странноприимного дома. Но прежде чем отправиться на праздник, мне надо будет отрядить с дюжину человек, чтобы они обшарили леса к западу от города - авось кто-нибудь из упорхнувших пташек да и попадется. Если же они успели перебраться через границу - тем хуже для Уэльса. Тут я ничего не могу поделать. Однако сдается мне, эти мошенники не из тех, кто бродит по лесам, скорее всего они где-нибудь поблизости. Так что поутру я оставлю вас с провостом: пусть-ка он пораскинет мозгами, где лучше поискать вашего беглеца, я же тем временем займусь поисками своих. Ну а потом мы вместе двинемся к обители: посмотрим, как братья понесут раку с мощами святой, да заодно поговорим с братом Дэнисом насчет его постояльцев.
