недавно был на Севере, – сказал китаец. – Там обстановка, как у нас в годы культурной революции, даже хуже. Толстяк Ким довел страну бог знает до чего…
– Почему Толстяк? – спросил Ким-старший.
– Ваш младший брат – единственный толстый человек в стране, – объяснил китаец. – А вот мои друзья, которые не видели Северную Корею своими глазами, считают ее чем-то вроде парка экзотических развлечений, этакой диковинкой, туристическим аттракционом, коммунистическим Диснейлендом. Они не понимают, что у вас происходит.
Кем именно был китайский коллега, каковы его должность и звание, Шувалов так и не узнал. Китайские друзья обожали таинственность. Но это не имело ни малейшего значения. Главное – следовало поторопиться. Ким-младший уже начал действовать. И новости приходили пугающие.
СЕУЛ, ЮЖНАЯ КОРЕЯ
Когда Киму-старшему было семнадцать лет, у его матери диагностировали рак груди. Жену вождя лечили в Швейцарии и во Франции. Но безуспешно.
Ее сестра поняла: как только первая жена Ким Чен Ира умрет, ее саму вернут на родину, в Северную Корею. А ей не хотелось домой. И она решила попросить у американцев политического убежища.
В Берне она села на такси и приехала в американское посольство. Все рассказала о себе. Из Вашингтона прилетел специалист по Корее. Поговорил с ней, убедился в том, что она действительно та, за кого себя выдает. Свояченицу вождя срочно вывезли в Соединенные Штаты.
Она скрывалась. Выдавала себя за японку. Ей было по-настоящему страшно, что северокорейские агенты ее найдут и в Америке. И прикончат. Или вывезут назад, в Северную Корею.
Неизвестно, что хуже.
Но ее не нашли. Добрались до ее сына, племянника Ким Чен Ира.
Он еще раньше бежал в Южную Корею и первые десять лет скрывался с помощью спецслужб. Потом расслабился, вышел из подполья, зажил полноценной жизнью и даже написал книгу о временах, проведенных в Пхеньяне.
В тот год, когда свояченица Ким Чен Ира не вернулась в Северную Корею, неизвестные убили в Сеуле ее сына. Подстерегли возле дома и выстрелили в голову. Он скончался через одиннадцать дней в больнице, так и не придя в сознание.
Полиция установила, что стреляли двое. Третий, вероятно, ожидал убийц в машине. Обнаружили две пустые обоймы от бельгийского браунинга – излюбленного оружия северокорейских агентов. Вероятно, на стволе был глушитель, которые в Южной Корее не продаются.
Найти убийц не удалось. Скорее всего, они сразу же улетели из Южной Кореи. Но следствие установило, как именно киллерам удалось добраться до своей жертвы.
Чон Су Иль преподавал в Сеуле под именем Мохаммада Али Кансо. Все считали, что он филиппинец, родившийся в Ливане, и поражались его успехам в корейском языке.
На самом деле он был корейцем, родившимся в Китае. Чон окончил Пекинский университет, изучал арабский язык. Одаренный лингвист, он свободно говорил на китайском, арабском, немецком, японском, английском и французском языках. Пять лет проработал в китайском Министерстве иностранных дел. Но в МИД ему не понравилось. Он жаловался на дискриминацию: китайцы неважно относятся к национальным меньшинствам.
Наконец Чон Су Иль решил начать новую жизнь на исторической родине. Вместе с женой и тремя дочерьми он переехал в Северную Корею. В Пхеньяне преподавал арабский.
Однажды ему доверили роль переводчика самого Ким Ир Сена, который принимал гостей с арабского Востока. После этого на Чона обратила внимание северокорейская разведка и завербовала для закордонной работы.
Пять лет он создавал себе надежную легенду. Переезжал из страны в страну. Побывал в Ливане, Тунисе, Папуа – Новой Гвинее, на Филиппинах и в Малайзии. В Ливане одна из палестинских группировок, которая получала оружие из Северной Кореи, в знак благодарности помогла ему обзавестись филиппинскими документами. После этого он приехал в Сеул.
Кожа темноватого цвета, усы, глаза необычной для корейцев формы помогали ему выдавать себя за иностранца. Он написал несколько книг по арабским делам. При этом не забывал о главном деле и регулярно отсылал в КНДР зашифрованные послания.
Его засекли в тот момент, когда он из сеульского отеля отправлял закодированное послание по электронной почте другому северокорейскому агенту в Пекин. При обыске у него дома обнаружили коротковолновый радиоприемник, шифровальные таблицы и порцию яда для самоубийства.
Выяснилось, что тот агент и нашел двух полицейских, которые за большие деньги выудили из рабочего компьютера засекреченный файл с адресом приговоренного северянами к смерти племянника Ким Чен Ира. И отдал адрес киллерам.
Узнав о смерти двоюродного брата, Ким-старший вздрогнул. Это был сигнал, адресованный ему. Ким-младший довел до его сведения, что неприкасаемых нет и родственные чувства не помешают отдать приказ о ликвидации любого, кого сочтут предателем.
Шувалов же, прочитав сообщение об убийстве в Сеуле, понял: нужно торопиться.
ДЕРЕВНЯ СВЯТОГО ЛАЗАРЯ, НОЖНАЯ КОРЕЯ
В тот день, проведенный в деревне Святого Лазаря, которая расположена недалеко от Сеула, Виталий Шувалов испытал и страх, и восхищение, и зависть, и разочарование…
Он приехал туда ради встречи с католическим епископом Анджело, личным духовником нового президента страны. Странно было произносить европейское имя, обращаясь к корейцу. Но, путешествуя по югу Кореи, Шувалов понял, что католицизм удивительным образом вписался в восточное общество, и люди в сутанах уже не казались ему неуместными на фоне буддистских пагод.
– Католическая церковь всегда выступала против диктатуры, – говорил епископ Анджело. – Когда-то правительство считало нас почти коммунистами, хотя на самом деле священнослужителям запрещено принимать участие в политической жизни. Но наше учение предписывает любить ближних и быть милосердными к ним. Получается, что в условиях диктатуры эти качества приравниваются к антигосударственной деятельности. Обет целибата – безбрачие – избавляет нас от забот о семье, от мыслей о заработке, и мы все силы отдаем общественному делу. Дома для сирот, для престарелых – вот чем мы занимаемся.
– Вы полагаете, что милосердие, способность жить заботами других людей – привилегия верующих? – спросил Шувалов.
– Нисколько не сомневаюсь, что среди неверующих множество прекрасных, высоконравственных людей, – ответил епископ Анджело. – Но, думаю, они чаще ощущают недостаток сил для совершения благих дел. Нам легче, мы черпаем силы в вере.
Деревня Святого Лазаря располагалась между гор, покрытых лесом. Шувалов мог представить себе летнее буйство красок, когда все цветет, но и под усталым зимним солнцем деревня казалась вечнозеленой. В сознании Виталия этот чудесный уголок никак не сочетался с неизлечимой болезнью. Болезнь гнездится в облицованных кафелем палатах, где пахнет дезинфекцией, дешевыми лекарствами и нечистотами, где бродят жалкие тени в одинаковых халатах, с презрительным равнодушием отталкиваемые медициной… А тут идеальный порядок, чистота, ухоженные дорожки, подстриженные газоны.
Но вот появились люди, которые двигались медленно и неуверенно, помогая друг другу. Это
