– … через непродолжительное время между всеми дивизионами будет установлена телеграфная связь. Простите царящий здесь сумбур, мы только что перебрались в здание Нового Скотленд-Ярда [12]и не вполне обжились здесь! Вчера вы пели изумительно, высшее эстетическое наслаждение! – восторгался комиссар и добавил: – Увы, здесь, в полицейском департаменте, мы редко наслаждаемся прекрасным. Полиции больше приходится иметь дело с изнанкой лондонской жизни. С темной стороной города, где забыли про закон и порядок…
Ирэн одарила полисменов самой очаровательной улыбкой, на которую была способна, вынула руку из муфты – горностай, витые шелковые шнуры, шелковая подкладка; сама изысканность, французская работа! – протянула ее инспектору Лейстреду:
– Я вам признательна за спасение…
– Поверьте, ваша признательность излишня – он выполнял свой долг! Верно, мистер Лейстред?
– Но мое будущее тоже в руках инспектора, – трогательно проворковала Ирэн. – Я мало что помню о том ужасном вечере в клубе и ничего о последующих днях. Совсем ничего! Доктор советовал мне расспросить очевидцев, узнать, как было дело – любая деталь, даже самая незначительная, может пробудить мою память…
Доктор Крэмер поправил монокль и весомо кивнул в знак того, что разделяет мнение коллег-медиков.
– Кем был этот ужасный громила, там во дворе – я так напугалась!
– Джим Форестер, по прозвищу Кувалда, известная в нашем департаменте персона – драки, кулачные бои, грабежи и все такое прочее…
– Кто его надоумил напасть на нас, мистер Лейстред, скорее скажите!
– К сожалению, мы не успели этого выяснить. Форестер умер по дороге в участок..
– Как? – всплеснула руками Ирэн.
– Такое случается, – смешался комиссар и, чтобы сгладить дурную новость, пододвинул к гостье сервированный чайный поднос. – Чашку чая, мисс Адлер?
– Чая? Нет… – Ирэн испуганно взмахнула руками – горностаевая оторочка, короткий белый мех с галочками черного цвета, делала рукава похожими на журавлиные крылья. Горькая и чистая, как хрусталь, слеза упала на ее щеку. – Я больше не смогу пить чай! Я сразу, сразу же вспоминаю адмирала… покойного лорда Армбалта, его отравили чаем…
Коронер что-то зашептал комиссару, тот коротко переглянулся с Лейстредом и кивнул медику:
– Кхм… Мы обычно не разглашаем информацию такого рода, но ради вашего душевного спокойствия и здоровья, мисс Адлер… – Коронер вернул на место выпавший монокль. – Так вот. Адмирал Армбалт был отравлен, это так. Смертельный яд содержался в бутылке с виски.
– Именно в бутылке? – Ирэн побледнела, на этот раз совершенно непритворно. Какой кошмар! Она тоже могла выпить отраву. Могла? Нет! Непременно выпила бы… Значит, ее тоже пытались убить! При этой мысли ее пальцы похолодели, а голос звучал едва слышно: – Вы уверены, что яд не подсыпали прямо в бокал?
– Абсолютно уверен! Я лично провел серию химических опытов с тремя группами образцов – чай из чашки, виски из бокала, виски из бутылки. Контрольную серию опытов произвел, – медик поколебался, подбирая подходящее определение, – произвел независимый эксперт… Наше мнение совпало – яд находился в бутылке. Этот факт доказан и лег в основу обвинения против лейтенанта Вудли, он принес бутылку адмиралу!
Певица нервно сжала меховую пелерину у самого горла:
– Но лейтенант Вудли производит впечатление разумного, воспитанного и милого молодого человека!
– Будь он глупым, алчным и злым, то давным-давно отравил бы старину Чизвита, – вставил ремарку Лейстред. – Когда адмирал отдал богу душу, мальчишка превратился в лорда. Так вышло, что он унаследовал титул старика Армбалта – серьезный мотив для британца, согласитесь, миледи.
Ирэн побледнела – слишком много открытий обрушилось на нее в полицейском участке. Смерть снова прошла совсем рядом с нею, им – двум слишком эффектным леди – удалось разминуться лишь чудом! Губы Ирэн заметно подрагивали, в глазах стояли слезы:
– Ужасно…
– Мистер Лейстред, ваши шутки специфического свойства, они вредят леди хрупкой нервной организации…
Доктор Крэмер протянул ей стакан с водой, полицейские чины о чем-то зашептались, затем комиссар нехотя отомкнул ящик стола, извлек коленкоровую папку, перебрал странички, исписанные мелким, но уверенным мужским почерком, пояснил:
– Вот. Мы не прибегаем к услугам частных сыщиком, мисс Адлер, – в уголовных департаментах хватает штатных сотрудников. Их слишком много, если спросите моего мнения. Инспектор Лейстред, возвращайтесь к работе! Но… мы связаны формальностями. Да. Законы и инструкции спеленали полицию Лондона как гусениц в коконе. Так что в случае с отравлением адмирала один пронырливый детектив оказался шустрее. Наверняка вам приходилось слышать о мистере Холмсе… – Инспектор пододвинул к ней папку. – Сам он не делает заметок, кроме как для картотеки. Но его добровольный летописец – доктор Ватсон – изложил все дело более-менее толково, с излишней художественностью, зато без цинизма и естественнонаучных подробностей. Он прислал свой манускрипт мне. Мы просили мистера Ватсона в качестве жеста доброй воли отложить публикацию рассказов до вынесения судебных решений по делам, о которых в них идет речь. Но вы можете на досуге почитать записки доктора – в конце концов, дело в литературном виде не будет травмировать вашу психику…
Ирэн с признательностью сжала папку в руках.
Ей так не терпелось начать чтение, что она велела провести окончательную примерку нового концертного платья прямо на манекене – хотя никогда так не поступала. Заперлась в кабинете и открыла папку:
Чисто британское убийство. – Сочинение Дж. Ватсона —
… Человеческие страсти – единственное, с чем не под силу справиться дедуктивному методу моего друга, лучшего сыщика современного Лондона, а может быть, и всей Европы – мистера Шерлока Холмса. Во всяком случае, так я имел наивность полагать до одного недавнего происшествия, кода нам пришлось столкнуться с преступлением, единственной причиной которого стала страсть.
Представьте себе молодого человека – по своему рождению он не знал бедности, прекрасно образован и пользуется успехом у дам. Он популярен среди приятелей – первоклассный боксер, недурно играет в карты, брал призы на турнирах по гольфу. Он не подвержен азарту и умеет мыслить стратегически. Но стрелок никудышный, что характерно для страстных натур. Какая же страсть гложет этого молодого человека? Гложет настолько сильно, чтобы толкнуть на убийство?
Страсть самая сильная и пагубная. Единственная страсть, которая способна заставить холодную кровь британских джентльменов циркулировать быстрее, а сердца биться чаще. Страсть, имя которой – политика…
Слово «политика» она отчеркнула ногтем – эта субстанция представлялась Ирэн скучной и безынтересной. В силу авантюрного склада она могла объяснить убийство из корысти, из-за неразделенной любви, ненависти, ревности, порочных страстей. В Милане рассказывают легенду о дирижере, убившем оркестранта всего за одну фальшивую ноту! Но даже такой мотив выглядел для Ирэн очевиднее, чем убийство ради продавленного кресла в парламентской палате лордов!
Надо бы разузнать о политических интригах, которые едва не стоили ей жизни, подробнее, найти и расспросить того, кто разбирается в нюансах.
Она пролистнула несколько страниц, на которых доктор Ватсон живописал обстоятельства преступления – впрочем, деликатно умалчивая о скромной роли случайно оказавшегося в кабинете слуги во всем происшествии, а также подробно излагал суть химических опытов Холмса. С легкой улыбкой просмотрела похвалы гениальности сыщика, раздобывшего список из галантерейной мастерской.
О да!
Оказывается, именно в списке таился ключ к особенной психологии убийцы:
… Молодой, но весьма амбициозный морской офицер регулярно заказывал себе платки с вышитой меткой «лорд» и гербом. Он вообще отличался завидным честолюбием – морским путешествиям предпочел почти чиновничью работу, на которой сделал стремительную карьеру, стал помощником адмирала Армбалта – одного из самых влиятельных людей в Адмиралтействе и всем военном ведомстве.
Друзья вспоминают, как он бывал возмущен, если адмирал отправлял его с поручениями, больше подходящими прислуге. К примеру, отвезти в клуб бутылку редкого сорта виски, он даже грозился подсыпать в чертову бутылку яд!
Склянка от яда действительно была обнаружена в корзине для бумаг упомянутого молодого человека. Раздобыть яд для него не составило труда: его родственница, леди, известная своим благотворительным приютом для животных, содержала несколько тропических ядовитых змей. Их яд регулярно отбирали для изготовления противоревматических мазей и прочих гомеопатических средств, которыми престарелая леди поддерживала свое здоровье.
