Симон нерешительно поднял чашку и потянул носом. Ноздри наполнил чудесный аромат. Цирюльник вздохнул и пожал плечами:
– Это чистейший подкуп. Тебе ли не знать моих слабостей.
Он принял страдальческий вид, хотя в глубине души его радовала возможность участвовать в заседаниях Совета. Ему не терпелось узнать, какие доказательства существования оборотней приведут члены комиссии.
«Но сам при этом буду держать рот на замке, – решил Симон. – Чтобы никому не вздумалось разузнать подробнее о приезжем докторе Фронвизере. Не хватало еще, чтобы меня повесил за обман брат моего же тестя!»
Он отпил горького напитка и почти сразу ощутил его живительную силу. Кофе, который молодой человек купил вчера на рынке, с этим не шел ни в какое сравнение.
– Действительно превосходно! – отметил он одобрительно. – Горький в меру. Хотя я иногда думаю, что можно было бы добавить в него молока или чего-нибудь сладкого. Скажем, дорогущего сахара с индийских островов. Говорят, арабы так делают…
Самуил рассмеялся:
– А ты все тот же. Никогда не доволен, вечно в поисках! Вот чего не хватает этим древним советникам…
Пар из кофейника заполнял комнату, и вскоре друзья разговорились о былых временах. Симон рассказал о том, как стал цирюльником и женился на Магдалене ценою общественного положения.
– Поверь мне, Симон, и при высоком положении можно чувствовать себя заключенным. – Самуил вздохнул и отпил немного кофе. – Тебе повезло, что ты сумел завести семью и жениться на девушке, которая тебя любит. Посмотри на меня. – Он обвел рукой дорогие книги и роскошную мебель. – Какой толк от всех моих денег, если единственная женщина в этом доме – это старая худосочная экономка, которая ревностно отслеживает мои немногочисленные свидания? Мне даже боязно, что я так и не найду себе подходящую пару. – Он махнул рукой. – Но довольно жаловаться. Боюсь, пора нам с тобою заняться куда как более неприятной темой.
Самуил отставил чашку и взял со столика одну из книг в кожаном переплете. Страницы, вместо печатных, оказались витиевато расписаны от руки и украшены пестрыми рисунками. Врач открыл страницу, на которой были нарисованы странные люди без голов, с лицами на животах. У других были утиные клювы вместо ртов или переливающиеся рыбьи хвосты вместо ног.
– «Книга природы» Мегенберга, – пояснил Самуил. – Вот уже сотни лет образцовое произведение обо всем, что ползает и ходит. Уверен, ты о нем слышал. Мегенберг посвятил звероподобным людям отдельную главу. Про оборотней у него тоже есть, хотя очень уж расплывчато.
Он открыл следующую страницу. На ней был изображен волк, стоящий на задних лапах и пожирающий ребенка; только ноги торчали еще из волчьей пасти. Симон невольно содрогнулся.
– Люди, наверное, с самого своего зарождения рассказывают о живых оборотнях – продолжал Самуил. – Я читал в германских легендах о вервольфах, где слово «вер» означает «человек». Римский ученый Плиний Старший тоже упоминает этих полулюдей-полуволков. И всегда речь идет о полукровках, которые посредством дьявольского соглашения обретают громадную силу и, как настоящие волки, рвут овец, телят и людей. В волчьем обличье они теряют над собой контроль, убивают и жрут без остановки – и практически непобедимы.
– Практически? – спросил с любопытством Симон. – То есть их все-таки можно одолеть?
Самуил пожал плечами:
– Ну, кто-то считает, что их можно убить с помощью отвара из воронца, чрезвычайно ядовитого растения, чаще называемого аконитом. Другие полагаются на серебряные пули. Однако надежнее всего, наверное, полностью сжечь тело. – Он презрительно фыркнул. – Викарий Харзее, насколько я его знаю, предпочтет именно этот способ. При этом он может сослаться на «Молот ведьм» и другие, более современные труды. Правда, ученые пока расходятся во мнениях, действительно ли имеет место перевоплощение или же это только иллюзия. А вот само существование этих существ никто не отрицает. Отмахнуться от них, как от нелепости, равносильно богохульству.
Симон взглянул на рисунок с пожирающим ребенка волком и покачал головой.
– Так ты что же, правда веришь в их существование? – спросил он. – Признаться честно, я до сих пор не видел ни оборотней, ни настоящих ведьм или колдунов. Пусть большинство ученых и убеждены в их существовании.
Самуил усмехнулся:
– Самое интересное, что еще несколько сотен лет назад сжигали тех, кто утверждал, будто ведьмы и колдуны существуют. Так вот меняются времена. Но что касается оборотней…
Он подошел к полке и взял небольшую книжку с потертыми, скупо нанесенными гравюрами. Сначала взору цирюльника предстал волк на задних лапах, напавший на ребенка. Следующие рисунки изображали травлю с собаками, судилище и наконец казнь: дикой наружности человеку, привязанному к колесу, отрубили голову. Симон брезгливо отложил книгу в сторону.
– Случай Петера Штумпа, – пояснил Самуил и с наслаждением глотнул кофе. – Раньше это издание можно было купить за несколько крейцеров на любой ярмарке. Каких-то сто лет назад Штумп, живший в окрестностях Кёльна, якобы убил тридцать малолетних детей и двух беременных женщин. И съел мозг собственного сына, прежде чем его смогли изловить и казнить. Этот случай был тогда известен во всей Германии, но таких происходило множество. Во Франции всего пару десятилетий назад осудили и сожгли сотни так называемых оборотней. Да и у нас во Франконии не единожды разгорались процессы над оборотнями. Последнему из известных мне случаев всего несколько лет. – Врач осторожно поставил чашку на башню из книг. – Все толкуют о ведьмах и колдунах, хотя оборотней зачастую страшатся куда больше.
– Ты не ответил на мой вопрос, – упорствовал Симон. – Оборотни существуют или нет?
Самуил долго собирался с ответом. Потом начал нерешительно:
– Я с некоторых пор состою в объединении естествоиспытателей. Это круг почтенных людей, занимающихся изучением природы. Поверь мне, Симон, этот мир хранит больше чудес, чем ты можешь себе представить. Я видел рог настоящего единорога, в Африке водятся так называемые камелеопарды с шеями длинными, как деревья. А к побережьям наших морей выбрасывает глаза величиной со свиную голову… Поэтому я не могу исключать, что существуют такие создания, которых простые люди именуют оборотнями. Может, это просто очень крупные собаки или же люди, которых ужасная судьба превратила в монстров, кто знает? Боюсь, правда, что такая вот охота на оборотня в Бамберге затронет множество ни в чем не повинных жителей. Подобное уже было во время последнего преследования ведьм. В любом случае на заседаниях Совета нам следует вести себя крайне осмотрительно.
– Совет, на который ты без спроса пригласил знаменитого ученого, – ответил Симон с улыбкой. – Надеюсь, никто не ждет, что я буду цитировать из соответствующих источников… – Лицо его снова стало серьезным. – Будет лучше, если ты расскажешь мне во всех подробностях, что же у вас стряслось тут за последние недели. Чтобы я не опозорился на Совете.
– Ладно, – Самуил глубоко вдохнул. – Началось все с того, что недели четыре тому назад почтенный советник Георг Шварцконц отправился в Нюрнберг, да так и не вернулся. Решили, что на него напали где-нибудь в лесу, такое нередко случается. Потом, к сожалению, дети нашли его правую руку в куче отбросов недалеко от Регница. Еще в пределах городских стен.
– Правая рука нашлась в лесу, на берегу раздувшегося притока, – заметил Симон. – Мой тесть считает, что ее отсекли топором или чем-то подобным.
Он уже рассказывал другу о жуткой находке в Хауптсмоорвальде.
– Как бы то ни было, – Самуил пожал плечами, – спустя две недели пропала Барбара Лойпниц, жена порядочного мельника. Отправилась к родне в соседний Вундербург и не вернулась. Ты рассказывал, что нашлись две женских ноги. Теперь неясно, кому они принадлежали – Лойпниц или другим женщинам.
– На одной ноге видны следы пыток. А потом этот труп проститутки со вскрытой грудной клеткой… – Симон задумчиво глотнул кофе. – Какой-то этот оборотень странный.
– Действительно, – согласился Самуил. – Очень странный. В любом случае люди заподозрили неладное после того, как через пару дней вслед за Барбарой Лойпниц пропала Йоханна Штайнхофер, принадлежавшая к высшей знати Бамберга. Она приходится внучкой всеми почитаемому, ныне покойному советнику Юлиусу Херренбергеру. Незадолго до исчезновения Йоханна поссорилась со своим молодым супругом. – Самуил потер виски. – И вот теперь пропала любимая всеми Адельхайд Ринсвизер, жена аптекаря.
