— Удивился, почему учитель сделал подарок мне, а не тебе, — закончила я за него. — Я же сказал тебе, что фигура не моя и он не дарил ее мне. Он просто показал ее, чтобы я подумал, что это такое. Утром я должен ему вернуть ее.
Поколебавшись, я все-таки спросила:
— Предположим, он подарил мне ее, Томмазо. Почему это так задевает тебя?
— Да потому, что это бы означало, что теперь ты его любимчик, — выпалил он, — а до твоего появления им был я.
Его слова словно разделили нас на несколько мгновений, пока я обдумывала, как лучше ответить ему. Проведя довольно много времени с учителем, я полагала, что знаю его. Хотя мне и льстило его обращенное на меня с недавних пор внимание, я подозревала, что он выбирает себе любимчиков, исходя из полезности их ему в данный момент, а не руководствуясь искренним чувством. Вот и сейчас полезнее других оказалась я.
Машинально поигрывая шахматной фигурой, я обдумывала сложившееся положение. Я нисколько не сомневалась в том, что Леонардо любит своих учеников; однако я сознавала, что столь гениальный человек по-иному, чем мы, простые смертные, смотрит на жизнь. И, к сожалению, оказалось, что Томмазо, пожалуй, видит в любом проявлении внимания со стороны учителя более глубокую подоплеку.
Впрочем, я вскоре забыла о раненом самолюбии Томмазо, когда услышала шорох внутри фигуры. Встревоженная, я отдала ему свечу.
— Кажется, внутри королевы что-то все-таки сломалось. Посвети, я взгляну, теперь, когда нам известен ее секрет, на нее еще раз.
После этих слов я принялась крутить обе половинки фигуры, пока мне не удалось вновь разъединить ее. И тут же внутри блеснул, отразив свет свечи, металл, раздалось неповторимое позвякивание, и на пол рядом со мной упал какой-то небольшой предмет.
Томмазо, не дожидаясь моего приказа, быстро посветил в том месте, куда из пустотелой шахматной королевы что-то выпало. Через мгновение мы увидели и сам предмет — крошечный бронзовый ключ. Я подобрала его и с любопытством уставилась на него.
— Странно, что не заметили его раньше; он, должно быть, был закреплен в одной из половинок, — удивленно проговорила я. — Интересно, от чего он?
— От шкатулки с драгоценностями, — тут же предположил Томмазо. — Мой батюшка золотых дел мастер, и я перевидал немало шкатулочек, открывавшихся таким ключом. Вероятно, там хранится что-то очень ценное; недаром ее хозяин запрятал его сюда.
— Пожалуй, ты прав. Кому придет в голову искать ключ от шкатулки с драгоценностями на шахматной доске? Но поскольку шахматная королева не моя, то и то, что находится внутри нее, тоже не мое, — солгала я, стараясь скрыть внезапно овладевшую мной радость.
Осторожно положив ключ обратно в тайник внутри верхней части королевы, я вновь соединила обе половинки. Томмазо не следует знать об этом, но его опрометчивый поступок, возможно, привел нас к разгадке смерти графа, или направил в нужном направлении. Впрочем, я первым делом покажу утром свою находку учителю, и пусть уж он решает, что делать с этим ключиком.
Я осторожно положила шахматную королеву в сумку на поясе, а затем в знак примирения протянула руку Томмазо.
— Ну что, мир? Я действительно делаю только то, о чем меня просит Леонардо. У меня нет ни малейшего желания становиться его любимчиком.
— Ладно, — он пожал мою руку, хотя, как мне показалось, и не очень охотно и стараясь не встречаться со мной взглядом. — Кто старое помянет.
— Тогда пошли к ребятам, пока Константин не разозлился и не отправился искать нас. Возможно, мы успеем еще пару раз метнуть кости, прежде чем потушат свечи.
Отряхнувшись, я поднялась на ноги и пошла обратно к очагу, где сидели остальные подмастерья. Томмазо медленно последовал за мной. Весь вечер он был вежлив со мной, но старался не смотреть в мою сторону. Я больше не давила на него, посчитав, что довольно и того, что мне не надо опасаться новых стычек с ним, во всяком случае, сегодня. Я понимала, что еще не обрела в нем союзника, но, возможно, он уже и не враг мне.
Впрочем, позже, когда мы все улеглись и в мастерской послышался молодецкий храп, я заметила, что он бодрствует. Он сидел, скрестив ноги, на кровати, и его плотная фигура казалась еще темней в окружающем мраке. Один раз мне показалось, что я слышу вздох, то ли покорный, то ли гневный, сказать не могу. Не знаю, всю ли ночь он не смыкал глаз, я же вскоре забылась крепким сном.
Мне известно одно: когда Константин поднял нас на рассвете, постель Томмазо была нетронута, а его самого нигде не было.
О, что только не узнаешь, когда держишь зеркало перед собой.
Леонардо да Винчи. Дневники Дельфины делла Фации
Исчезновение Томмазо произвело переполох среди учеников. Сначала мы подумали, что его рано утром отправили с каким-нибудь поручением, возможно, самого учителя. Впрочем, потом мы обнаружили, что из его ящика у основания его кровати пропали все пожитки. Особенно был расстроен Константин, опасаясь, наверно, что вина за его бегство ляжет на него. Поэтому он подошел ко мне и спросил, не говорил ли юноша о своем желании покинуть нас.
— Ты последний долго говорил с ним, Дино. Не боялся ли он, что из-за вчерашней драки с тобой мы отвернемся от него?
— По-моему, нет, — ответила я ему, машинально прикладывая ладонь к синяку на подбородке. Взглянув, я заметила вокруг кисти ряд небольших кровоподтеков, след от крепко сжимавших ее пальцев Томмазо.
Слегка поморщившись, я присовокупила:
— Мы решили забыть о ссоре, но он долго бодрствовал, после того как все заснули. Возможно, его мучило что-то другое, не только мысли о нашей размолвке.
— Скверно, — покачав головой, ответил Константин. — Одна из девушек на кухне сказала, что пропали два разносчика. Это сулит мало приятного, особенно после запрета Моро покидать пределы замка.
Зная судьбу, по крайней мере, одного разносчика, я не могла не согласиться с ним, хотя и вынуждена была ограничиться пустопорожним утешением.
— Уверен, что с Томмазо все в порядке, — проговорила я, — возможно, он и вспыльчив, но вполне способен позаботиться о себе. Ночью он упомянул об отце. Пожалуй, им внезапно овладела тоска по дому и он решил, не предупредив нас, вернуться под отчий кров.
— Может быть, — согласился Константин, хотя на лице его и было написано сомнение. Впрочем, оно тут же сменилось тревогой, когда он услышал, как дверь в мастерскую открывается, и увидел, как, жуя только что сорванную грушу, входит Леонардо.
Однако учитель, казалось, был не столь расстроен, чем его главный подмастерье, пропажей одного из своих подопечных.
— У него не было огня, необходимого для великого художника, — холодно обронил Леонардо об отсутствующем Томмазо, — иначе бы он остался среди нас. Что ж, зови остальных. Сегодня мы приступим к последней фреске в трапезной.
Пока Константин и остальные ученики готовили для работы штукатурку и инструменты, учитель отвел меня в сторону.
— Сегодня тебе предназначена иная роль, Дино, — сказал он мне, швыряя огрызок груши, — но сначала скажи, шахматная королева все еще у тебя?
— Разумеется, — воскликнула я, хотя, ища пропавшего Томмазо, почти забыла о ней. Тут же вытащив фигуру из сумки, я добавила: — Оказывается у нее есть свои тайны. Прошлой ночью мы обнаружили, совершенно случайно, что она состоит из двух частей и внутри пуста. А вот что мы нашли в ней самой.
Напрягшись, я разъединила шахматную королеву и вытряхнула из тайника на свою ладонь ключ. Леонардо одобрительно кивнул, разглядывая его, а затем показал на соседнюю полку. Порывшись среди различных ящичков, он, наконец, вытащил кусок пчелиного воска и растопил его в руках. Потом он вдавил ключ в воск, а затем вновь извлек его.
— Как видишь, с твоего ключа получился четкий слепок. Я сделаю копию; быть может, нам удастся его использовать, когда выясним, что он открывает. Теперь же вернем его в тайник — владелец не должен догадаться, что секрет шахматной королевы раскрыт.
Опять соединив половинки, он засунул в свою сумку воск и потом снова обратился ко мне:
— Сегодня нам многое предстоит сделать. Давай-ка просмотрим список лиц, в какой-то мере, возможно, связанных с убийством графа, — он сунул руку внутрь жакета и вытащил уже знакомый сложенный листок бумаги с колонками. — Я намерен побеседовать с ними сегодня же и хочу, чтобы при этом ты присутствовал, а потом поделился со мной впечатлением. Однако если ты будешь сопровождать меня в платье подмастерья, это вызовет подозрение. Тебя должны принимать за моего слугу. И поэтому мы, прежде чем приступим к расследованию, еще раз посетим синьора Луиджи.
— А, синьор Леонардо, вы опять принесли мне один из своих жакетов для починки? — увидев нас, воскликнул портной. — Не знаю, зачем я вкладываю в них столько труда, ведь в конце концов вы возвращаете их рваными и дырявыми.
