Что, если и вправду колдовство? Возможно ли нечто подобное?
Ощупав еще раз обугленную местами голову, Симон обнаружил через некоторое время трещину на затылке, примерно в том же месте, что и у бедного Келестина. Что, если и Виталиса ударили тем же способом? Или он ушибся при падении? А может, этот удар убил послушника прежде, чем его охватило это дьявольское пламя?
Только Симон собрался внимательнее осмотреть рану, как факел выпал вдруг из трещины и упал с шипением на пол. Последняя вспышка озарила своды, и в погребе воцарилась кромешная тьма.
– Черт!
Симон ухватился за стол, чтобы не потерять чувство пространства, задел рукой холодное тело Келестина и невольно отпрянул. Отступил на шаг, споткнулся и сильно ударился головой о бочку. Грохот разнесся по подвалу, после чего снова воцарилась полная тишина.
Фронвизер почувствовал, как учащенно забилось его сердце. Он не сомневался, что и без факела смог бы отыскать выход на поверхность. Но при мысли остаться в темном погребе наедине с двумя трупами ему стало немного не по себе. Симон осторожно поднялся и уже двинулся ощупью к выходу, но в следующий миг застыл на месте.
Один из трупов светился.
От тела юного Виталиса исходило странное зеленоватое свечение. Очень слабое, как у светлячка, и все же оно окутывало труп зловещим сиянием, при виде которого у Симона волосы встали дыбом.
Скованный страхом и вместе с тем очарованный, Симон не мог отвести взгляд от светящегося трупа, как вдруг по другую сторону стола что-то громыхнуло. Словно где-то в недрах горы пробуждался каменный голем.
Для молодого лекаря это оказалось слишком. Он отступил на пару шагов, затем развернулся и бросился, объятый ужасом, к выходу. Снова что-то стукнуло. Симон споткнулся, тут же вскочил и врезался головой в дверь. Не чувствуя боли, он отчаянно шарил в поисках ручки, а отыскав ее, выскочил наконец к лестнице: сверху блекло струился лунный свет. Обернувшись напоследок, он снова увидел свечение в глубине подвала, после чего устремился к поверхности и не останавливался до тех пор, пока не оказался возле пивоварни – под усеянным звездами небом.
Он вернулся в мир живых.
* * *Прошло немало времени, пока Симон не успокоился настолько, чтобы соображать более-менее рассудительно. Что, если он и вправду стал свидетелем колдовства? Разум его изо всех сил старался воспротивиться этой мысли, но, с другой стороны, светящийся труп даже ученому лекарю оказался не по плечу. А что там гремело внизу? Неужели мертвые восстали, чтобы отомстить своему убийце?
Симон чувствовал, что нельзя так сразу возвращаться к Магдалене и детям, для начала следовало хоть немного упорядочить мысли. Он с удовольствием выпил бы сейчас чашку любимого кофе, но в местном трактире этого восточного напитка пока, к сожалению, не знали. Кроме того, Симон не имел ни малейшего желания встретить там бургомистра Земера и его сынка. А Куизль наверняка еще с Непомуком в сыроварне. Так куда же теперь податься?
Он обвел взглядом окна монастыря, частью еще освещенные, и тотчас подумал о месте, где почувствовал бы себя в относительной безопасности и, быть может, прояснил бы что-нибудь для себя.
Библиотека.
Симон с юности любил книги. Они казались ему межевыми камнями, разделяющими мир на светлую и темную стороны. Быть может, и в этот раз книги вернут его к свету. В них многому находилось объяснение – возможно, таковое нашлось бы и сияющим зеленым светом покойникам. Симон решительно кивнул. А если кто-нибудь застанет его в библиотеке, он просто скажет, что еще работает над отчетом для настоятеля.
Фронвизер вернулся к главному зданию, еще не запертому в это время, и поднялся по широким ступеням на третий этаж, в восточное крыло. Длинный коридор привел его к высоким двустворчатым дверям.
Симон с благоговением открыл их – и словно заглянул в рай.
Вдоль стен до самого потолка тянулись полки из орешника, сплошь заставленные книгами: толстые запыленные фолианты из пергамента, более новые тома из бумаги и тонкие тетради, связанные красными лентами. Некоторые из корешков были украшены позолотой, другие подписаны тонкими каракулями или же просто переплетены в кожу. Вся комната пропахла благородным деревом, пылью и тем неопределимым запахом, который источали чернила и старый пергамент.
Симон невольно сглотнул. Такое количество книг он видел лишь однажды, в монастыре Штайнгадена, да и было это очень давно. В Андексе хранилось, вероятно, столько знаний, сколько не набралось бы во всем Пфаффенвинкеле.
Лекарь медленно двинулся вдоль полок, выхватывая взглядом отдельные заглавия. Он обнаружил «Великое врачевание» Парацельса, а рядом с ним пятитомное собрание Диоскорида «О лекарственных веществах». Симон принялся бесцельно его листать, но вскоре понял, что ничего таким образом не найдет. Он отложил увесистый том и снова стал обходить ряды книг.
На краю одной из полок Фронвизер натолкнулся, к величайшей своей радости, на неприметную книжку, речь в которой шла, по-видимому, об истории монастыря Андекса. Симон понимал, что ничего касательно светящихся трупов в ней не найдет. Но события минувших дней ясно показали, что монастырь этот хранил далеко не одну тайну. Быть может, объяснение всех странных происшествий отыщется в прошлом обители.
Поразмыслив немного, Симон взял переплетенный в кожу томик и устроился в мягком кресле за массивным столом. Он и сам не знал, почему выбрал именно эту книгу; написана она была на старинной, несколько вычурной латыни, так что лекарь не сразу приноровился. Но прерванной учебы в университете Ингольштадта хватило, по крайней мере, на то, чтобы через некоторое время он читал книгу уже более-менее бегло.
Странным образом хроника начиналась не с основания монастыря, как того следовало ожидать, а гораздо раньше. Симон узнал, что прежде на Святой горе стояла крепость графов династии Андекс, разрушенная их соперниками Виттельсбахами. Графы Андексские составляли, вероятно, могущественную династию, под властью которой находилась большая часть Баварии и даже часть Южного Тироля. Но затем Бавария оказалась под властью Виттельсбахов.
В хронике на этот счет говорилось лишь о низком и подлом предательстве, но о подробностях умалчивалось. Симон невольно вспомнил о графе Вартенберге, который сидел вчера в трактире с Земерами. Вартенберг тоже принадлежал к одной из ветвей рода Виттельсбахов, и толстый келарь упоминал, что у графа хранился третий ключ. Что еще за третий ключ, будь он неладен? Симон вздохнул. Чем глубже он вникал в это дело, тем сложнее оно становилось.
Тут послышался шорох, и Фронвизер вздрогнул. Высокая дверь приоткрылась, и в библиотеку вошел сгорбленный брат Бенедикт. Увидев лекаря, старый библиотекарь на мгновение растерялся, но к нему тут же вернулось прежнее его высокомерие.
– А вы что здесь забыли? – проскрипел он. – В библиотеку допускаются только монахи.
– Я знаю, – смущенно ответил Симон. – Но настоятель позволил мне пользоваться библиотекой при составлении отчетов об этих странных убийствах. Он полагает, что здесь мне легче будет докопаться до истины. Ведь такое собрание работ по медицине, как у вас, вряд ли где сыщется.
Лекарь лгал самым наглым образом, однако он полагал, что у настоятеля было множество других забот, чтобы изобличать кого-то еще и в вынужденной лжи.
Библиотекарь, похоже, и вправду купился на отговорку Симона.
– Знания бенедиктинцев в области медицины действительно не имеют себе равных, – с гордостью сказал он. – Они восходят к древним познаниям вавилонян, египтян и греков. Именно мы на протяжении столетий сохраняем сведения о ядах и целебных растениях, диагнозах и методах лечения. Наверняка вы уже отыскали «Естественную историю» Плиния Старшего?
– Ээ… признаться, нет еще.
– Ты посмотри-ка… Насколько я знаю, Андексская хроника к медицине отношения не имеет. – Брат Бенедикт как раз подошел к столу и с недоверием взглянул на книгу, которую листал Симон.
Лекарь улыбнулся столь дружелюбно, словно своей улыбкой хотел растопить лед.
– Простите, но я просто не смог пересилить любопытство. Мне все-таки нечасто выпадает возможность побывать в столь величественном сооружении. Сколько уж лет этому монастырю?
– Около двухсот лет, – злобно ответил библиотекарь. – Основали его августинские каноники, но вскоре здесь обосновались бенедиктинцы.
– В самом деле? А я полагал, что здание много старше. Все эти подвалы, ветхие стены…
– Когда-то здесь стояли крепость и часовня, – признался монах. – В церквушке хранились святыни и три святые облатки. Но от нее ничего уже не осталось.
– А где теперь святые облатки? – с любопытством спросил Симон. – Через несколько дней их все-таки покажут тысячам паломников.
Брат Бенедикт продолжал взирать на него с недоверием.
