Стражники оставили детей, столпившихся возле кукол, и пошли в ту сторону, откуда раздавались громкие удивленные крики. Командир велел своим подчиненным проложить ему дорогу, чтобы он мог видеть происходящее. Как только зеваки поняли, что к ним приближается самурай, они тотчас начали сторониться, сгибаясь в поклонах.
В центре круга, образованного толпой, стоял мужчина. Среднего роста, мускулистый. Темя не выбрито, как у самураев, а волосы завязаны сзади в узел. Однако, судя по осанке, он мог быть военным. После победы Токугавы при Сэкигахаре пятьдесят тысяч побежденных самураев остались не у дел и теперь различными способами добывали себе пропитание. Многие занялись крестьянским трудом, некоторые подались в разбойники, кто-то стал купцом, счастливчикам удалось пристроиться при даймё, но огромное количество самураев просто бродило по стране, пытаясь найти применение своим мечам. Их называли ронинами — буквально «людьми волн».
Незнакомец был очень похож на ронина, но разве мог самурай пасть так низко, чтобы превратиться в уличного комедианта?
Командир стражников внимательно наблюдал, как мужчина взял большой детский волчок и обвязал его пеньковой веревкой. Легким движением кисти он заставил игрушку крутиться, а потом из ножен, лежащих на земле, выхватил меч, резким движением поймал вращающийся волчок и поставил его на плоскость клинка.
Некоторое время комедиант держал меч неподвижно, затем слегка повернул его и направил волчок вниз по сверкающей стали. Стражник был поражен качеством клинка. Как и все представители своего класса, он с детства умел ценить хороший меч. Одно из двух: или ронин в прошлом был знатным самураем, или ему посчастливилось найти оружие на поле битвы.
Когда волчок достиг рукоятки меча, человек перевернул клинок, заставив игрушку вернуться назад, к острию, затем ловким ударом подбросил волчок в воздух и поймал другой стороной меча. Потом снова направил игрушку вниз по лезвию и возвратил к концу. Начальник был восхищен тем, как мужчина владел оружием. Тот действовал настолько уверенно, что находил время заглянуть в лица зачарованных зрелищем детей. Странно: создавалось впечатление, будто он кого-то искал.
Когда волчок возвратился к острию меча, человек резко взмахнул им, но на этот раз поймал игрушку на режущую кромку клинка. В толпе завопили от восторга. С безразличным видом ронин направил волчок вниз к самой рукоятке, а потом назад к острию. Кругом захлопали в ладоши.
Ронин держал волчок на мече, пока он не стал замедлять вращение и покачиваться. Но вот он подбросил волчок высоко вверх и поймал свободной рукой. Зрители снова восторженно зааплодировали и принялись бросать монеты на скатерть, лежащую у ног незнакомца. Тот церемонно поклонился, посмотрел прямо в глаза командиру стражников и улыбнулся.
Начальник удивился смелости уличного актера, пусть даже и бывшего самурая. Он привык к тому, что горожане кланяются ему, не смея взглянуть в глаза. Внезапно стражник ощутил странную тревогу и вгляделся в лицо комедианта. Нет, раньше они не встречались, однако в облике непонятного человека было нечто неуловимо знакомое… Он почувствовал замешательство, и в это время кто-то закричал:
— Иэясу-сама!
Стражник тут же скомандовал:
— Все на колени!
Толпа поспешно выполнила приказ. Многие матери стали звать к себе детей, чтобы объяснить им, как следует держать себя в присутствии сёгуна. Начальник, одобрительно кивая, всматривался в толпу, дабы убедиться, что все оказывают должное уважение правителю. Внезапно он понял, что человек с юлой исчез.
Еще раз окинув толпу быстрым взглядом, командир стражников вместе со своими людьми опустился на одно колено, как и подобает военным, приветствующим старшего по званию. Однако его беспокоил странный актер. Надо обязательно вспомнить, где они встречались…
Иэясу окружали зодчие и несколько даймё, среди которых были Хонда, Накамура, Окубо, Тояма и Ёсида. Сёгун энергично шел вдоль стены. Остальные следовали за ним, только хромой Окубо отставал.
В целом сёгун был удовлетворен тем, как идет строительство, однако не показывал вида. Он весьма заботился о том, как выглядит на людях.
Они все утро провели на ногах. Иэясу славился своим большим животом, тем не менее свято верил в полезность военной подготовки: совершал длительные пешие походы, подолгу ездил верхом и хорошо стрелял из мушкета. Правитель утверждал, что его любимое занятие — соколиная охота, ибо она имитирует настоящее сражение. Осмотр нисколько не утомил его, а вот зодчие уже вспотели. И разумеется, не только от усталости.
— Как видишь, Иэясу-сама, строительство этой части стены значительно продвинулось, — произнес главный архитектор.
Сёгун молчал, пристально глядя на зодчего. Тот вспотел еще больше. Новый правитель не только был чрезвычайно требователен к качеству работы, он также заботился об изяществе постройки. Подобного сочетания трудно достичь, да еще во время осмотра сёгун находил недостатки либо в плане качества, либо стоимости. А ведь нельзя расстраивать повелителя всей Японии, который может предать смерти любого человека.
— Что скажешь, Окубо-сан? — спросил Иэясу. Ему было интересно мнение именно этого вассала.
— Полагаю, только ты сам, Иэясу-сама, можешь судить о том, хорошо ли продвигается строительство на этом участке.
Сёгун оставил замечание без ответа.
— А что думаешь ты, Хонда?
Хонда посмотрел на стену и угрюмо проговорил:
— Прекрасная стена. Зачем ты заставляешь потеть бедных архитекторов? Все замки стоят очень дорого и имеют свои недостатки.
— А ты, Накамура-сан?
— Думаю, надо сравнить ход работ и стоимость этой части замка с остальными участками, — начал Накамура. — Тогда мы увидим, идет ли строительство здесь лучше, чем в других местах. Однако…
— Спасибо, — прервал его Иэясу. — А что думаешь ты, Ёсида-сан?
— Я согласен с Хондой-сан. Здесь работы идут превосходно.
Иэясу в душе согласился с таким мнением. Ему нравилась искренность Ёсиды, который сочетал в себе ум даймё с откровенностью воина.
— Что скажешь, Тояма-сан?
— Я считаю…
Неожиданно раздался резкий хлопок. Даймё, опытные воины, сразу поняли, что это был мушкетный выстрел. Накамура схватился за грудь, завертелся и, словно тряпичная кукла, рухнул с края стены в сухой ров. Он умер, еще не коснувшись земли.
— Защитить сёгуна!.. — вскричал Ёсида, заслоняя господина. Его примеру последовал Хонда. Остальные даймё стали уводить правителя за каменную стену. Он отбросил их заботливые руки и начал с гордым видом спускаться вниз.
Могущественные строят планы,
Будто они бессмертны.
Но черви грызут и их кости.
— Это знак свыше, — проговорил Тояма. — Божественная рука уберегла Иэясу-сама.
— Ха! Просто выстрел оказался неудачным. Если это и знак свыше, то небеса не пожалели Накамуру-сан, — сказал Хонда.
Иэясу вошел в чайный домик, построенный специально ко времени осмотра строительства. Его спланировали таким образом, чтобы сёгун мог в нем комфортно отдохнуть. Правитель был спокоен, как всегда, хотя теперь у входа стоял стражник. Хонда, Тояма и Окубо уже находились в домике, однако в отличие от господина все еще пребывали под впечатлением от случившегося.
— Все хорошо, Иэясу-сама? — спросил Тояма.
— Разумеется, — ответил сёгун. Волнение Тоямы говорило о том, что он мало воевал. Сам Иэясу участвовал почти в сотне сражений и уже подвергался нескольким покушениям.
В домик вошел Ёсида и опустился на одно колено, приветствуя повелителя.
— Как обстоят дела? — спросил Иэясу.
— Мои люди ведут поиски наемного убийцы, — поклонился Ёсида.
— Накамура-сан умер?
— Сожалею, Иэясу-сама, но Накамура-сан покинул нас, уйдя в мир пустоты. Мы обязательно найдем убийц. Мои люди уже допрашивают стражников, патрулировавших в том квартале.
— Благодарю за службу, Ёсида-сан, — кивнул Иэясу.
— Преступник скорее всего находился среди простолюдинов, — сказал Тояма. — Его должны были схватить. Ведь от того места, где стояли мы, до толпы было всего восемьдесят шагов.
— Я каждый день тренируюсь в стрельбе из мушкета, — заметил Иэясу. — Согласен, что простое ружье бьет не очень сильно. Однако я убил журавля на расстоянии ста двадцати шагов из мушкета, сделанного Инатоми Гайки. Если убийца пользовался таким оружием, он мог прятаться на крыше дома или ягуры. Пусть проверят.
Хонда, которого насторожило желание Ёсиды руководить ходом расследования, подался вперед:
— Я пошлю туда своих людей.
Сёгун понимал, что Хонда хочет помочь ему, однако возразил:
— Люди Ёсиды-сан уже расследуют это дело. Пусть уж они доведут его до конца.
