Судья с дружеской улыбкой наблюдал за своими соратниками — они явно почувствовали облегчение после его признания.
— Я остановил свой выбор на этих двух молодых женщинах, потому что сразу же увидел в них достоинства, делающие из крестьян подлинную основу нашей славной империи. Достоинства столь значительные, что их не смогла стереть даже печальная профессия. Увидев барышень, я понял, что, если они согласятся мне помочь, мой план обязательно удастся. Я дал им понять, что приобретаю их в качестве наложниц, и даже своей первой жене не осмелился сказать правды, опасаясь, что отец настоятель сумел найти осведомителей среди моих слуг. Затем мне пришлось подождать, пока барышня Абрикос и ее сестра свыкнутся с новым образом жизни и смогут справиться с ролью высокопоставленной дамы и ее служанки. Благодаря упорным усилиям моей первой жены барышня Абрикос чрезвычайно быстро добилась успехов, и я решился отправить ее к противнику.
Поймав палочками несколько кусочков овощей, судья возобновил свой рассказ:
— Итак, вчера, расставшись с тобой, секретарь, я направился в покои двух девиц. Я объяснил им, в чем подозреваю отца настоятеля, и спросил у барышни Абрикос, согласится ли она помочь мне сорвать с него маску. Я добавил, что она совершенно вольна отказаться, имея в запасе второй план, который не требовал ее участия. Но она немедленно согласилась, сказав мне, что не простила бы себе всю жизнь, если бы упустила возможность уберечь других женщин от этих развратных чудовищ. Я попросил их переодеться в платья, сшитые по заказу моей первой жены и скрыть их под просторными рясами буддийских послушниц. Затем им следовало незаметно проскользнуть через заднюю дверь и на рыночной площади нанять два роскошных паланкина. Прибыв в храм, барышне Абрикос надлежало рассказать настоятелю такую историю: она наложница столь важного чиновника столицы, что не осмеливается назвать его имени. Столкнувшись с ревностью первой жены и чувствуя охлаждение своего владыки, она опасается быть отвергнутой и надеется на храм Бесконечного Милосердия как на свой последний шанс, потому что у ее господина нет детей, и если бы она смогла принести ему сына, ее положение снова было бы обеспечено. Эта история выглядела достаточно правдоподобно, но я знал, до какой степени недоверчив отец настоятель. Я опасался, что он не согласится ее принять из-за отказа сообщить свое имя. Поэтому я предложил барышне Абрикос сыграть на двух его главных слабостях, чтобы добиться своего, а именно, предложить ему золотой слиток и дать понять, что она не остается равнодушной к его мужским достоинствам. В заключение я сказал молодой женщине, как ей следовало себя вести, если бы ситуация складывалась иначе, чем мы ее себе представляли. В конце концов, может быть, действительно, богатство храма объяснялось чудотворным могуществом богини! После того, как мой посланец не смог обнаружить тайного входа, я сам был почти что склонен в это поверить.
С виноватым видом Тао Ган опустил нос в чашку с рисом. С улыбкой судья продолжал:
— Так вот, я предупредил барышню Абрикос, что если ей явится богиня, ей надлежит пасть перед нею ниц и признать правду, сказав, что ответственность за ее пребывание в храме под ложным предлогом несет начальник уезда. Напротив, если в беседку проникнет простой смертный, ей надо любым способом узнать, каким путем он вошел. Дальше ей надо поступать по обстоятельствам, но я все же передал ей небольшую коробочку с помадой и особые инструкции. Незадолго до зари барышня Голубой Нефрит должна была дважды постучать в дверь домика. Если бы ей ответили четырьмя ударами, это значило бы, что мои подозрения лишены основания. Если же, напротив, ее сестра стукнула бы три раза, это значило бы, что у нее есть для нас новости. Остальное вы знаете!
Ма. Чжун и Тао Ган шумно зааплодировали, но секретарь Хун выглядел смущенным. Немного поколебавшись, он все-таки спросил:
— Как-то вечером ваше превосходительство поделились со мной тем, что я счел его окончательным суждением о проблеме храма Бесконечного Милосердия, добавив фразу, которая продолжает меня тревожить. Даже если бы были найдены неопровержимые доказательства дурного поведения монахов, сказали вы мне, даже если бы они признались, это не помешало бы буддийской клике вмешаться и их освободить. Как же в этом случае осуществится справедливость?
Нахмурив брови, судья Ди, не отвечая, погладил бородку. В это мгновение послышался бешеный стук копыт. Через несколько секунд к начальнику бросился Тао Ган. По его лбу струились крупные капли пота.
— Ваше превосходительство, — воскликнул он задыхающимся голосом, — во всей казарме я нашел лишь четырех пехотинцев. По настоятельному приказу его превосходительства губернатора гарнизон направился еще вчера вечером в Циньхуа. Возвращаясь сюда, я проскакал мимо ограды, за которой содержатся заключенные. Бушующая толпа из нескольких сотен человек вырывает колья из ограды. Все стражники укрылись в ямыне.
— Какое несчастливое совпадение! — спокойно пробормотал судья. — Надо поскорее возвращаться!
Он объяснил обстановку генералу Бао и поручил ему закончить опись вместе с главой гильдии ювелиров, а затем попросил судью Вана и господина Вэня его сопровождать.
Он вместе с секретарем Хуном поднялся в паланкин генерала. Старик судья и его спутник заняли собственные паланкины. Ма Чжун и Цяо Тай вскочили на коней, и уменьшившийся кортеж направился в город с быстротой, соответствующей возможностям ног носильщиков.
Заполнявшая главную улицу толпа встретила судью приветствиями. Со всех сторон неслись людские возгласы: «Да здравствует его превосходительство судья Ди! Пусть небо дарует тысячу лет жизни нашему начальнику!»
Но по мере приближения к ямыню толпа становилась все более и более редкой.
Мертвая тишина встретила паланкины, когда они обогнули северо-западный угол ямыня. За наполовину разрушенной изгородью судья увидел изуродованные останки двадцати монахов. Озверевшая толпа закидала их камнями до того, как варварски растоптала их тела.
19. СУДЬЯ ДИ СОСТАВЛЯЕТ ТЕКСТ ПОРИЦАНИЯ ГОРОЖАНАМ ПУЯНА. ОН РЕШАЕТ ПОСЕТИТЬ ХРАМ СОВЕРШЕННОЙ МУДРОСТИ
Бессмысленно было искать хоть искру жизни в этих грязных, окровавленных, растерзанных телах. Судье даже не надо было выходить из паланкина, чтобы это понять. Он приказал носильщикам не останавливаться.
Стражники открыли двустворчатые ворота ямыня, и кортеж вступил на Большой двор. Сразу же появились восемь охваченных ужасом тюремщиков, которые пали ниц перед паланкином судьи и принялись бить лбами по камням мостовой. Один из них начал тщательно подготовленную речь с мольбой о прощении, но судья не стал его слушать.
— Вам не в чем оправдываться, — сказал он, — Восемь человек, конечно же, не в состоянии сдержать такую толпу. Эту задачу должны были выполнить всадники, за которыми я послал, но, к несчастью, они не смогли прибыть.
Он вышел из паланкина, и его примеру последовали судья Ван и господин Вэнь. Помощники соскочили с коней, и все пятеро прошли в кабинет начальника уезда.
Из прибывших за время его отсутствия бумаг судья взял лежавший на столе большой конверт с печатью губернатора.
— Вероятно, это официальное извещение об отбытии гарнизона, — сказал он судье Вану. — Я очень прошу вас убедиться в этом лично.
Старик судья сорвал печать. Пробежав глазами письмо, он утвердительно кивнул головой и вернул документ судье Ди.
— Скорее всего, это письмо было доставлено вчера вечером, после моего отъезда из присутствия на срочное и секретное расследование, — заговорил снова судья. — Ночь я провел в небольшой гостинице под вывеской «Восемь бессмертных» в северном районе города. Сюда я вернулся до восхода солнца, но был вынужден сразу же отправиться в храм Бесконечного Милосердия и даже переоделся в паланкине, не заходя в кабинет. Я буду очень вам признателен, господин Ван, и вам, господин Вэнь, если вы допросите по этому поводу моих слуг, хозяина «Восьми бессмертных» и солдата, который доставил послание губернатора. Само собой разумеется, — это простая формальность, но я желаю приобщить ваше свидетельство к своему докладу, чтобы никто не смог бы смерть несчастных преступников отнести на счет моей небрежности.
— Будет сделано, как вы того желаете, — ответил судья Ван, — Несколько дней назад я получил письмо от старого друга, живущего в столице. Он сообщает мне, что буддийская клика приобрела большое влияние в правительственных кругах. Эти люди будут изучать ваш доклад с таким же вниманием, как стих одной из своих священных книг! Обнаружив в нем малейший формальный недочет, они попытаются вас скомпрометировать в глазах правительства.
— Обитатели Пуяна очень вам признательны за разоблачение этих мерзавцев, — поспешил добавить господин Вэнь. — Мы испытываем радость и чувство облегчения. Тем не менее досадно, что толпа в своем законном возмущении вела себя столь мало соответствующим закону образом. Я покорнейше прошу господина судью простить моих сограждан.
