Сентиментальность, и ничего более, одернул себя Ленокс, но, одергивая, улыбнулся.
Усилием воли он заставил себя думать о деле, и остаток пути, плотно усевшись в кресле и полуприкрыв глаза, пытался распутать тугой узел, в котором сплелись судьбы Красногривого Реда Келли, Джона Лайсандера, профессора Хетча, Билла Дабни и покойных отца и сына.
С вокзала Виктория Чарлз хотел было сразу поехать на Хэмпден-лейн, но уже в кебе передумал и решил сначала навестить Тото и Томаса.
Еще с улицы он увидел, что они опять устроились в маленькой гостиной, и смутился от сцены тихого семейного счастья. На его глазах слуга унес остатки скромного ужина; Тото писала за маленьким бюро, подле нее на диване с книгой сидел Мак-Коннелл. Свет от камина падал на темные окна, за которыми стоял Ленокс. Он почти решился уйти — и вместо этого позвонил в дверь. Шрив провел его в дом.
— Чарлз! Как хорошо, что ты вернулся! Есть новости? — приветствовал его Мак-Коннелл.
— Да, и даже очень много — только бы они привели нас к убийце. И к Дабни, конечно.
Тото подошла поцеловать его в щеку.
— Надеюсь, ты по-прежнему здорова?
— Да-да, и доктор мной гордится! Представляешь, я совершенно подсознательно делала все, что должна была делать. Я считаю, это верный признак того, что я — прирожденная мать, а ты как думаешь? Досадно только, что пришлось отказаться от любимых блюд — это то, что мне не нравится в беременности. Зато, подумай только, через семь месяцев ты будешь крестным отцом!
— И какого же подарка ждет мой крестник от своего крестного?
Они расселись: Тото с ногами забралась на диван возле Мак-Коннелла, Ленокс — в кресло напротив. Тоном, полным уверенности, она ответила:
— Ты, конечно же, должен подарить ему серебряную мисочку для овсянки! А что касается крестильной чаши, то мы рассчитываем, что ее подарит Викс.
Викс — понял Ленокс — это королева Соединенного королевства Великобритании и Ирландии Виктория.
— Раз так, будет очень славно, — согласился он.
— Если, конечно, она сподобится. Но я считаю, иначе и быть не может, папа должен договориться. Для меня это было бы добрым предзнаменованием.
Мак-Коннелл закатил глаза, намеренно дразня жену, за что получил легкий шлепок по руке.
— Знаешь, Томас, если тебе хочется, чтобы маленькая Мелори росла язычницей…
— Так уж и Мелори? Разве я согласился на Мелори Мак-Коннелл? Ну что ж, обычно так зовут прачек, но я все равно буду ее любить, — притворно вздохнул Мак-Коннелл, но не смог совсем погасить счастливые огоньки в глазах.
— Возьми свои слова назад! Немедленно!
Смеющийся Ленокс примирительно заметил:
— Если и прачка, то королевская! Согласись, это утешает.
— Постой-ка, Чарлз! А в какие дальние страны ты хочешь отправиться на сей раз?
— О, теперь в Марокко! — с воодушевлением ответил он и еще некоторое время расписывал всевозможные достоинства выбранной страны.
— Марокко?! Нет-нет, крестный Мелори не может ехать в Марокко!
— Но говорю же тебе, Тото, там потрясающе красиво! Поверь!
— Не поверю, и не уговаривай!
Еще пару минут они провели в шутливой перепалке, пока их не прервал Мак-Коннелл:
— Кстати, Чарлз, ты ведь получил заключение по делу о смерти Питера Уилсона, которое я послал?
— Да, спасибо, оно многое прояснило.
— К сожалению, ничего более определенного я сказать не мог.
— Все равно видно, что почва для сомнений есть.
— Весьма зыбкая, правда, но все же.
— Да, я все хотел спросить: вы не помните отца Джорджа Пейсона?
Они отрицательно покачали головами. Тото нахмурилась:
— Меня, пожалуй, тогда и в помине не было. Или я только ходить начала.
— А я еще жил в Шотландии или учился в школе.
Ленокс вздохнул:
— Бог с ним. Дело в том… я хочу порыться в газетах, найти все, что писали о его смерти, и думал, не составит ли кто мне компанию, если вас не затруднит, конечно.
— Договорились, — с готовностью ответил Мак-Коннелл. — Слухи о нечистой игре?
— Откровенно говоря, на этот счет всегда оставались сомнения. Я постоянно слышал об убийстве за карточным столом, но, может статься, это миф.
— Ой, Чарлз, — спохватилась Тото, — не хочешь поужинать? Мы только что поели, но еще не пили кофе. Вернее, Томас не пил — мне теперь не полагается.
— Спасибо, нет, мне пора. Я только хотел увидеть вас обоих и убедиться, что ты в добром здравии.
— О, я еще никогда не чувствовала себя такой здоровой и счастливой!
И это настолько соответствовало истине, так отражалось на лицах его друзей, что на мгновение Чарлз и сам стал счастливым, хотя все его помыслы были неотступно связаны с расследуемым делом.
Вскоре подрагивающий кеб уже вез его домой. Бокал вина пришелся бы кстати, и если в окнах леди Джейн есть свет, то, пожалуй, можно заглянуть к ней. Утром будет уже некогда; с утра, не откладывая, он примется за работу. Ну может быть, забежит в книжную лавку — и тут же за работу. Какое бы чтение выбрать на сей раз? Теперь, наверное, что-нибудь современное, что-нибудь из наших дней…
Впрочем, когда кеб въехал на Хэмпден-лейн, от этих убаюкивающих мыслей не осталось и следа. По всей улице горели огни, громоздились экипажи, а на одном крыльце — крыльце леди Джейн! — стояли два полисмена и допрашивали слугу.
— Остановите здесь! — крикнул Чарлз, не глядя всучил кучеру всю имевшуюся мелочь, перекинул дорожную сумку через плечо и бегом пересек двадцать футов, отделявшие его от маленькой полоски тротуара, где вплотную друг к другу стояли дом леди Джейн и его собственный.
Кругом толпился народ, царила суматоха, но он разглядел в толпе мистера Каффенбраса и окликнул его:
— Что случилось?
— Не знаю, — развел руками красный, растерянный Каффенбрас. — В кого-то стреляли, но, по-моему, все живы.
На Ленокса разом нахлынули ужас и облегчение. Конечно, сейчас он все выяснит сам. Только бы Джейн была цела и невредима, не отдавая себе отчета, молился он в глубине души. Сквозь толпу зевак Чарлз пробился к дверям ее дома и тут же испугался еще больше, когда, вглядевшись в полисменов внимательнее, узнал в одном из них инспектора Дженкинса, любезно приславшего ему заключение о смерти Питера Уилсона. «Что здесь делать Дженкинсу, если никто не убит или по крайней мере не ранен?» — лихорадочно гадал он, взбегая по ступенькам.
— Дженкинс! — выдохнул детектив, глядя в открытую дверь за спиной инспектора: во всех комнатах горели лампы, как будто посреди ночи в доме началась паника. — Дженкинс, что случилось?
— Здравствуйте, Ленокс. Да нет, все целы. Один человек ранен, но рана поверхностная.
— Кто? Кого ранили, Дженкинс?
Инспектор заглянул в блокнот.
— Энни, служанку.
— Но что же произошло?
Дженкинс снова посмотрел в записи.
— Дело было так: мужчина, лицо которого было до глаз повязано платком, ворвался в дверь и угрожал горничной, наставив на нее револьвер. Он бросил к ее ногам записку и уже шагнул к дверям, как вдруг револьвер выстрелил. Пуля ударила в каменный выступ над входом, отскочила и рикошетом задела Энни в плечо.
— Девушка его рассмотрела?
— К сожалению, нет.
— Упала в обморок?
— Ничего подобного, напротив, она еще погналась за ним — весьма смелая особа.
— Прошу вас, позвольте мне войти. Джейн — леди Джейн Грей, она дома?
— Вообще-то да, но… — На лице Дженкинса отразилось сомнение.
— Доложите ей, мы старые друзья.
Дженкинс сделал знак констеблю, тот скрылся в комнатах и вскоре вышел со словами:
— Похоже, все в порядке.
Ленокс кивнул, благодаря, и поспешил в дом. Леди Джейн в полном одиночестве сидела на розовой кушетке в гостиной. Он устремился к ней, бросив на пол сумку, и, сев рядом, обнял за плечи.
— Слава Богу, ты цела, — только и вымолвил он.
А она совсем не удивилась, просто прильнула к нему.
— Меня только немножко трясет, а так ничего страшного, — попыталась уверить она.
Только немножко трясет!
— А как Энни?
— Ее повезли к доктору Бруку.
Это был врач с Харли-стрит, к которому и Джейн, и Ленокс обращались в случае надобности.
— Куда ее ранило?
Пуля задела руку, чуть ниже плеча. Я приехала домой, когда Керк уже рассказывал полиции, что произошло, но Энни держалась лучше всех. Сказала, что ей нужен йод — и все.
На этих словах леди Джейн не выдержала и, уткнувшись Леноксу в плечо, разрыдалась.
— Тогда в чем же дело? Почему ты плачешь?
— Ах, Чарлз, почему я не такая же храбрая, как она! Вот, взгляни. — Джейн достала из кармана платья какой-то листок. Пытаясь понять, что к чему, Ленокс перечел его дважды. Там стояло:
Скажите вашему другу, пусть оставит Пейсона мертвецам — или мы вернемся.
