– Теперь, Елена Александровна, вам станет значительно легче, – уверенно проговорил Левицкой, которого Мари нарекла Дмитрием Степановичем. Он убрал флакончик с микстурой в свой саквояж.
– Наверное, – с сомнением улыбнулась графиня Элен. Какое-то время она смотрела еще в потолок, но через несколько мгновений впала в болезненное забытье. Ее веки подрагивали, со стороны казалось, что Елене Александровне снятся кошмары.
– По-моему, ваше лекарство не подействовало, – заметил я. Я уже не сомневался в том, что это лекарство имело не целительный, а скорее обратный эффект.
– Вот увидите, скоро ей станет лучше, – пообещал доктор. Я посмотрел на Лунева, который только пожал плечами. Алешка внимательно наблюдал за действиями «коллеги».
– Вы позволите мне перенести ее в спальню? – осведомился он у Наталья Михайловны.
Графиня нехотя согласилась. Она позвала лакея Макара, который должен был показать приезжим господам путь в комнату двух сестер. С некоторых пор сама Мария Александровна разделяла будуар с больной Еленой.
Будуар сестер Олениных представлял из себя довольно большую комнату, разделенную на две половины лепным альковом. Одна из этих двух половин и являла собой истинно будуар, а другая – собственно спальню. Хотя грань этих двух помещений была едва различима. Мягкий персидский ковер был расстелен во всю длину этой комнаты, стены которой были обиты выпуклым нежно-розовым шелком, окна завешаны кружевными гардинами. Будуар был обставлен ореховой мебелью. Трюмо под роскошным пологом из брюссельского кружева заставлено разнообразными ларчиками и безделушками, из-за приподнятой занавеси алькова виден огонек, играющий в камине, облицованном мраморной плиткой, и пышная, роскошно убранная постель.
Однако я обратил внимание, что здесь не было ни одной розы. Очевидно Мария Александровна не любила эти цветы. Зато везде, где только было можно, стояли кадки с колючими померанцами, которые, видимо, в больном воображении графини Элен играли те же функции, что и розы.
Наталья Михайловна перехватила мой взгляд.
– Элен уже сплела свадебный венок для вампира, – вздохнула она.
Мы переложили Елену Александровну на постель. Утопая в белоснежных шелках, ее белое лицо казалось еще бледнее.
– Ну вот и славно, – проговорил эскулап, снова посчитал пациентке пульс, который оказался слегка учащенным, и предложил всем посторонним покинуть комнату.
Элен и на самом деле выглядела так, будто ее кошмары рассеялись. Лицо графини наконец приобрело умиротворенное выражение, но от этого она совсем уже стала походить на покойницу.
– Идемте, Яков Андреевич, – проговорил Оленин, прикрывая за собой комнату двух сестер. – Я провожу вас каждого в свою комнату. Места в этой огромной усадьбе хватит на всех, – улыбнулся он, разводя руками по сторонам.
– Вы не могли бы отвести нам одну комнату на двоих? – осведомился я, кивнув в сторону своего ангела-хранителя. Японец цепким взглядом осматривал мебель.
Граф Владимир пожал плечами:
– Как вам будет угодно, но…
– Я привык, что Кинрю обычно исполняет обязанности моего камердинера, – объяснил я Оленину. – Без него я буду чувствовать себя неуютно!
– А как вы, доктор? – граф бросил на Алешу Лунева пытливый взгляд. – Я надеюсь, вы-то хотя бы захотите воспользоваться плодами цивилизации? – усмехнулся он.
– Ну, разумеется, – согласился Лунев, – только где-нибудь по соседству!
– Конечно, конечно, – кивнул граф Владимир. – Я вижу, что вы с господином Кольцовым, ну… не разлей вода! Мне кажется, вам вполне подойдут эти апартаменты, – Оленин указал Луневу на дверь.
Лунев поблагодарил хозяина и вошел в свою спальню.
– Утром увидимся, – улыбнулся он и прикрыл дверь за собой.
– Яков Андреевич, мне нужно с вами поговорить, – произнес граф Владимир, когда я потянул за дверную ручку комнаты, отведенной нам с Золотым драконом.
– Разумеется, – я кивнул, оглядевшись по сторонам. Мне не хотелось, чтобы нас услышал кто-то еще. Особенно я надеялся, что нас не застанут врасплох Мари с эскулапом или Наталья Михайловна. – Иван Сергеевич объяснил мне суть ситуации, – заметил я.
– Да, – Оленин кивнул, – извините меня, я вынужден был говорить с вами в непозволительном тоне, но…
– Я все понимаю, – перебил я его. – К тому же Кинрю вы можете доверять, он полностью в курсе событий, – добавил я.
– Тогда пройдемте в мой кабинет, – предложил Оленин, на что я незамедлительно согласился. У графа могли появиться какие-нибудь свежие новости относительно этой странной истории. В конце-концов, он почти не расставался с сестрой. Меня смущало только одно, что Владимир вряд ли сможет заподозрить в чем-то неблаговидном свою сводную сестру. Я, в принципе, был морально готов к его яростному сопротивлению в отношении правды, которая, как я прекрасно понимал, должна была показаться графу Оленину невыносимо горькой и страшной…
Обстановка усадебного кабинета Оленина была достаточно строгой и сильно не отличалась по стилю своего убранства от петербургского.
Кабинет был обставлен овальной мебелью красного дерева. Правда диван оказался обит какой-то выпуклой тканью темно-вишневого цвета.
Стены графского кабинета были обтянуты изумрудно-зеленым шелком и обвешаны коллекционным оружием. На секретере – несколько трубок с искусными чубуками и старинная табакерка. А также перо и чернильница. Неужели и граф балуется письмом? Я заметил на полке том «Робинзона Крузо».
Я опустился в удобное кресло, Кинрю устроился напротив меня. Мы приготовились внимательно слушать. Владимир Оленин закурил и тоже присел на стул.
– Признаться, – проговорил Оленин, выпуская в потолок колечки сизоватого дыма, – я очень рад вашему неожиданному визиту, – улыбнулся Владимир. – Я уже и надежду всякую потерял, подумал, что вы, Яков Андреевич, это гиблое дело бросите, – развел руками гвардеец. – Выходит, что моя сестра на самом деле больна. Ведь вы видели ее состояние… – тяжелый стон вырвался из его груди. – Элен для меня самое дорогое существо на свете. Ближе ее у меня нет никого, – граф отложил в сторону трубку. – Но ее состояние ухудшается с каждым днем… Вы сами могли это видеть! Каково? А? Бегать ночью с ружьем по парку?!
– Но я лично видел фигуру, мелькнувшую в темноте, – отозвался я, выслушав словесную тираду графа Оленина, полную горечи.
– Вам показалось, – засомневался граф. – При полной луне мало ли что может привидеться!
– Я тоже видел эту фигуру, – вставил свое слово молчаливый Кинрю.
У меня только не укладывалось в голове, как лже-доктор мог находиться сразу в двух местах одновременно. Хотя у него могли иметься сообщники… Взять хотя бы того Семку, что у Гоша пробил мне голову. Он вполне мог успеть в Отрадное к этому времени.
– Вы всерьез полагаете, что кто-то намеренно сводит Элен с ума, – граф часто часто заморгал своими ресницами. – Но если это так… – он уставился на меня в упор, – то кому это выгодно?!
– Кто больше всех добивается опеки над графиней Элен? Кому в случае признания умственного расстройства вашей сестры перейдет ее часть наследства?
– Но больше всего хлопочет об учреждении опеки над Еленой Наталья Михайловна, – хрипло выговорил Владимир. – Не хотите же вы сказать?.. – Его светло-голубые глаза округлились от ужаса.
– Я пока не могу сказать ничего определенного, – пожал я плечами. – Но почему вы не вызоветесь в опекуны? – осведомился я. – Мне кажется, что это было бы вполне логично. Как старший брат вы…
– Я уже думал об этом, – перебил меня граф. – Но Наталья Михайловна привела один веский довод. Я человек военный, – развел руками гвардеец, – мало ли что со мной может случиться? И что тогда будет с усадьбой, да и с самой Элен?
– И кто же выбран опекуном? – полюбопытствовал мой японец.
– Мари и ее будущий муж, – ответил Оленин.
– Ах, вот оно как, – протянул я задумчиво.
– Вы не доверяете Кузнецову? – предположил граф Оленин.
– Не вполне, – ответил я немного уклончиво. – Мне кажется, что он намеренно расстроил свадьбу Элен с Раневским!
– Нет, это полная чушь, – отмахнулся граф. – Он же порядочный человек, да и богатый к тому же!
– Ну, у меня кое-какие иные сведения на его счет, – ответил я и поделился ими с Олениным.
– Кто бы мог подумать?! – воскликнул граф. – Неужели он водит за нос Мари? Почему в случае своего банкротства он не заставит Раневского расплатиться по векселям?
– Я полагаю, что только для того, чтобы он держался подальше от вашей сестры Элен, – ответил я. – Он держит Раневского в руках, пугая его долговой ямой…
– Значит, Кузнецов через Машеньку подбирается к нашему состоянию! Каков подлец! Играет судьбой Елены… Да я его к барьеру!
– Подождите, не горячитесь, граф, – я положил ему руку на плечо. – Это еще требуется доказать! И потом здесь могут быть задействованы другие участники…
