– Это не составит труда для нас.
– Далее: я просил бы вернуть мне в качестве слуги и спутника симпле-фамилиара Акселя Лооса.
– И это не составит для нас труда.
– Ну и третье, что также не составит труда для вас: я просил бы не вмешиваться в мои действия, пускай даже они покажутся вам богопротивными и грешными. Когда мне надобна будет помощь миссерихордии, я сам спрошу ее; в ином же случае выйдет один вред.
– Вы правы, это тоже не составит труда для нас. Однако я бы советовал вам взять в помощники бывшего секретаря грейсфрате, Шардена Клааке. Не подумайте, что я прикрепляю к вам соглядатая: хире Клааке не миссерихорд и даже человек, чуждый церкви.
– Что же делал он подле грейсфрате Броньолуса? – не сдержав удивления, спросил Бофранк.
– Возможно, сам он об этом вам и расскажет, хотя слывет молчуном. И верно:
Молчанье не вредит, а болтовня из многих
Творит бесчестных и убогих.
Но на молчание возводится хула,
А болтовня повсюду в честь вошла.
– Что ж, я воспользуюсь вашими советами, в том числе стихотворным. Но не отрекайтесь же от того, что обещали мне сегодня.
– У меня множество пороков, хире конестабль, – серьезно сказал толстяк, поправляя на пальце яркий перстень в серебряной оправе, – возможно, недостойных лица моего сана. Но слово я стараюсь держать, даже когда испытываю большое желание нарушить его.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ,
в которой начинается долгое и опасное путешествие, а мы узнаем еще немного о детских годах Хаиме Бофранка
– Путешествие, в котором ни один из героев не умирает, обыкновенно не вызывает интереса; не вызывает интереса и путешествие, в котором умирают все герои; в конце концов, не вызывает интереса и путешествие, которое слишком быстро завершается.
Магнус Миккель. О правилах путника
Грейскомиссар Фолькон воспринял возвращение Бофранка без всякого смущения. Очевидно, ему уже сообщили о визите последнего к Баффельту и о том, что сей визит принес Бофранку благорасположение грейсфрате. Фолькон, впрочем, никогда не был слишком подл; он приветливо улыбнулся, когда конестабль вошел в кабинет, и сказал:
– Что же, вот все и разрешилось. Я рад видеть вас снова в своем штате.
– Могу ли я просить помещение для работы?
– Ваш кабинет свободен, хире Бофранк. Я также уведомлен о том, что вы хотели бы видеть подле себя симпле-фамилиара Лооса – он будет переведен сегодня же.
– Лоос уже давно и достойно служит, – сказал Бофранк. – Не пора ли повысить его в чине?
– Это разумно, – кивнул грейскомиссар. – Полагаю, можно будет сделать.
– Со мною будет также работать хире Шарден Клааке, бывший секретарь покойного грейсфрате Броньолуса. Ему нужны будут пропуск и место.
– И это не составит затруднений, – с приятной улыбкою отвечал грейскомиссар.
– В таком случае благодарю вас, – сказал Бофранк, выказывая желание уйти.
– Не могу вас задерживать, – кивнул грейскомиссар.
Но кабинет не пригодился надолго ни Бофранку, ни Клааке. После тщательных допросов и исследований мрак вокруг убийства грейсфрате Броньолуса нисколько не рассеялся, и тогда конестабль решил ехать не куда-нибудь, а на Ледяной Палец. Подтолкнули его, кстати, припомнившиеся слова старика Фога, сказанные в момент его странного визита к Бофранку: «Говорят, что Ледяной Палец не мертв и вера жива… Может, в этом ключ к некоторым тайнам и загадкам – подумайте в час досуга».
Как бы там ни было, а иных путей расследовать смерть грейсфрате у Бофранка не было. Конестабль, недолго думая, испросил аудиенции у Баффельта, с коим и поделился своими планами; толстяк выразил сомнение в необходимости подобного путешествия, но особенно возражать не стал, обещая, со своей стороны, полную поддержку. Бывший же секретарь Броньолуса, выслушав подробный рассказ конестабля о двух квадратах и прочих вещах, с ними связанных, изъявил желание обязательно сопровождать Бофранка, и последний не видел причин для отказа.
Маршрут не вызвал у Бофранка долгих размышлений – через поселок на Мальдельве или Оксенвельде, а там уж не столь сложно будет найти корабль, дабы добраться до Ледяного Пальца. Несмотря на просьбы конестабля, Жеаль наотрез отказался присоединиться к небольшому отряду, в который входили Бофранк, Аксель и секретарь покойного Броньолуса. Он пояснил, что занятия в университете будут для него несравненно полезнее, к тому же погода к зиме портится, а это самым дурным образом скажется на его организме, и без того не любезном к длинным путешествиям.
– В таком случае я буду писать тебе, – пообещал Бофранк.
– Полагаю, ты вернешься раньше, чем придет первое письмо, – улыбаясь, сказал Жеаль. – Не станут же они посылать специального курьера, а как работает почта, ты знаешь. Кстати, я могу дать тебе немного денег, дабы ты не испытывал нужды.
– Спасибо, мой друг, но меня снабдил ими грейсфрате.
– Что ж, помни:
Будь пилигрим наш – эконом,
Не делай он в дороге трат,
Куда как был бы он богат…
– Уж не ты ли богат?! – со смехом спрашивал Бофранк.
– Но я и не пилигрим, – отвечал Жеаль.
Он посоветовал также не брать кареты, а ехать верхом, налегке, но Бофранк, посмотрев за окно, где третий день кряду шел дождь, лишь покачал головой. Остановились на небольшой крытой повозке с утепленными войлоком стенками, которая была легче кареты и скорее в ходу.
Выехали рано утром – в этот день дождь наконец прекратился и выглянуло солнце. Аксель правил, а Бофранк и Клааке поместились внутри повозки, поспорив при том, нужно ли открывать окна. Бофранк полагал, что не стоит, дабы избежать сквозняков и не захворать. Клааке уже, вероятно, знал о слабом здоровье конестабля и не стал настаивать на своем.
Поездка протекала без каких-либо приключений. Клааке в основном тратил время на чтение маленькой книги, хранимой им в бархатном чехольчике, а Бофранк дремал. Как собеседник Клааке никуда не годился – даже надежду выведать, как столь странный человек стал секретарем грейсфрате, конестабль почти сразу оставил.
Так и двигалась повозка, постепенно приближаясь к поселку, в котором и началась не столь уж давно эта история.
Хаиме Бофранку не исполнилось еще и шести лет, когда он видел ангела.
Старый дом дядюшки Динса стоял в окружении великолепного парка, в котором Бофранк сыскал множество таинственных мест. Как известно, ребенку это сделать всегда не в пример легче, нежели взрослому; оттого маленький Хаиме проводил все дни, блуждая по аллеям и перекинутым через канальцы мостикам, находя заброшенные часовенки и опутанные плющом беседки. Заблудиться Хаиме не боялся, а вернее сказать, попросту не думал об этом. Посему нет ничего удивительного в том, что очередное путешествие закончилось в абсолютно незнакомом уголке, где над почти скрытыми мхом камнями дорожки низко нависали древние ивы.
Хаиме хотел было заплакать, но обнаружил, что с дерева на него строго взирает белка, и подумал, что проливать слезы при неразумном зверьке негоже. Тяжело вздохнув, он двинулся в обратном направлении, но немного погодя уперся в живую изгородь. К несчастью, уже вечерело, на небе собирались тучи, и Хаиме всерьез обеспокоился. Провести в парке ночь он никак не хотел, и в первую очередь оттого, что это вызвало бы гнев отца, которого Хаиме боялся куда пуще, нежели призрачных кошмаров, коими населен обыкновенно ночной мрак.
Тогда мальчик несколько раз громко крикнул, призывая на помощь, но не преуспел в этом: парк был столь велик, что в его обитаемой части, где стоял дом дядюшки Динса, слабый и относимый ветром крик никто не услыхал.
В смятении Хаиме бросился напролом сквозь кусты, но лишь несколько раз оцарапался до крови о ветви и колючки, после чего обнаружил себя в месте совсем уж незнакомом. Тут как раз застучали первые капли дождя, и мальчику ничего не оставалось, как прижаться к стволу старого дерева, обхватив его руками.
Он плакал и дрожал; тут-то из-за неопрятных кустов крушины и появился ангел.
Лицо ангела было приятным, как и положено; нежные руки раздвигали ветви с кротостью и изяществом, а крыльев Бофранк не заметил – очевидно, их скрывал просторный плащ, наброшенный на плечи.
– Что ты делаешь тут, дитя? – спросил ангел тихим голосом.
– Я… Я гулял по парку и заблудился, хире, – отвечал Хаиме, разумно рассудив, что к ангелу требуется почтительное обращение.
– Отчего же ты гулял по парку один?
– Я всегда хожу тут один, – признался мальчик, все еще не отпуская древесного ствола.
– Это плохо, – сказал ангел с наставлением. – Детям негоже бродить в одиночку в таких местах, ибо с ними может случиться все, что угодно. Что же скажут твои почтенные родители?
– Меня накажут, – прошептал Хаиме.
– Я, наверное, мог бы помочь тебе, – сказал ангел. – Но я не должен был…
– Я знаю, вы – ангел! – воскликнул Бофранк. – Я никому не скажу, что видел вас!
