И Филип сдался.
Он не только побит, но и унижен – ему снова пришлось унижаться перед Купидоном, против которого предостерегал его Шеридан.
– Сэр, – отвечал он, прочистив горло, – я покорнейше прошу вашего разрешения, как джентльмен джентльмена.
– Вот так-то! – просиял мистер Хордер, потирая ручки. – Так куда лучше. А я, как джентльмен джентльмену, покорнейше позволяю вам осмотреть ринг. Вы будете драться так, как я желаю?
– Буду.
– Все лучше и лучше! – Выражение лица мистера Хорде-ра изменилось. – Мы сбавляем тон, верно? Что касается вашей подружки…
Тут Дженнифер, бледная, но не запуганная, напустилась на них.
–Неужели вы думаете, мне не все равно, что станется со мной? – презрительно спросила она. – Фил, Фил! Не позволяй им победить себя из-за меня! – Она круто повернулась к мистеру Хордеру. – Я… не прошу, а требую! Я хочу побыть с ним как можно дольше! Я сама хочу осмотреть этот ваш ринг! Их хозяин снова тихо потер ручки.
– Друзья мои, – объявил он, – в женщине я больше всего ценю силу духа – вот как, например, в Кейт Молнии! – Он нахмурился. – Но ваше платье… в таком квартале…
– Это самый скромный мой наряд! И потом, сверху я накину серую мантилью – она вся в пятнах после того, как вчера я упала в грязь. Смотрите, вон она, в гардеробе!
– Ну что ж, – кивнул мистер Хордер, – тогда я не против.
Он одним прыжком вскочил на ноги. Поигрывая цепочкой для часов, вытащил из кармана часы и посмотрел на циферблат.
– Лорд Гленарвон, лорд Гленарвон! – проговорил он. – Будь у меня в руках хорошо отточенная шпага, легкая, но смертоносная, как гадюка, которую можно удерживать между большим и указательным пальцами правой руки… – Он выставил вперед большой и указательный пальцы. – Клянусь, сэр, я бы сумел уложить вас так, как, возможно, не под силу даже Джексону. Но вы, кажется, не умеете фехтовать?
– Не умею.
– Жаль! И все же я не держу на вас зла. – Глазки мистера Хордера плотоядно блеснули. – Нет, нет! Никакого зла! Долли! Макадам!
Два голоса за спиной Филипа что-то прорычали в знак согласия.
– Где ваши пистолеты? За поясом? Я вижу только ножи.
Оба рявкнули, что пистолеты при них.
– Хорошо! Сейчас начало четвертого. Нам пора уходить. Долли, беги в «Льва и ягненка», разыщи Кобба в кабинете… Нет, нет, мадам, никакого чепца – пойдете с непокрытой головой, как Гленарвон. И пусть Кобб идет за нами и вооружится как следует. Пошли!
Филипу показалось, что он слышит гром в отдалении – день выдался жаркий и душный. Потайная дверь отъехала в сторону.
Еще несколько секунд, и они спустились вниз и вышли на более-менее свежий воздух. Филип успел как бы между прочим подхватить со стола бутылку с вином – их хозяин и глазом не моргнул – и зашагал впереди вместе с Дженни.
Долли и Макадам следовали за ними, держа ножи наготове. Последним семенил их хозяин. На ступеньках, устланных турецким ковром, его голос звучал по-прежнему громко.
– Бой будет проводиться, – сказал он, – в заброшенной церкви… Мне, наверное, следовало сказать – в пресвитерианской часовне, но сойдет и так! Предпочитаю слово «церковь».
– Не сомневаюсь, – заметил Филип.
– Там, – елейным голосом продолжал мистер Хордер, – сохранился помост с кафедрой проповедника, он располагается посередине. За кафедрой идет ряд когда-то внушительных кресел. Против амвона стоят два ряда сидений для особо почетных гостей. Остальные скамьи и сиденья сломаны. Но там хватает места для полноразмерного ринга и зрителей. А теперь – берегитесь!
Долли бросился в боковую дверь «Льва и ягненка», очевидно, чтобы найти человека по фамилии Кобб. Мистер Хордер открыл парадную дверь и высунулся наружу.
По Уобурн-стрит гулял сильный ветер, он взметал горы мусора, а запах свидетельствовал об отсутствии водосточных канав. Хмурое небо было затянуто облаками.
Мистер Хордер закрыл дверь.
– Прохожих мало, – заявил он. – Церковь недалеко отсюда – вряд ли ищейки вас заметят.
– Спасибо большое, – кивнул Филип.
Никто, даже Дженнифер, не сумел разобраться в его интонации. Мистер Хордер подозрительно покосился на него.
– Вчера ночью я подумывал, – вкрадчиво заявил мистер Хордер, – не выдать ли вас полиции на Боу-стрит. Я передумал, поскольку вам известно о моем тайнике и немного – о моих делах. Но сдать вас я всегда успею – так сказать, последнее прибежище.
– Не сомневаюсь.
Снова тот же ровный, непредсказуемый голос. Мистер Хордер хотел было что-то спросить, но тут из «Льва и ягненка» вывалился рыжий здоровяк, распространявший вокруг себя запах джина. Он был не в духе, так как его вытащили из-за карточного стола. Под его засаленной кожаной курткой не видно было пистолета, но из кармана высовывался кончик лезвия ножа.
– Кобб!
– Что, сэр?
– Мы идем в церковь. Долли и Макадам пасут мужчину. Ты следи за женщиной.
– Ей-богу, я со всем удовольствием!
– Заткнись, мерзавец!
– Да ладно, – пробормотал сбитый с толку мистер Кобб. – Я только хотел сказать, что она хорошенькая девчонка, и…
– Замолчи!
Мистер Хордер вышел на улицу, пропустил всех вперед и закрыл дверь за маленькой процессией. Ветер завывал все так же, разнося дым, пыль и отбросы.
На южной стороне улицы не было ничего, кроме жилища мистера Хордера, располагавшегося над «Львом и ягненком», за ними тянулись конюшни Барти. Остальное пространство занимала стена из серого кирпича – задняя стена театра «Дру-ри-Лейн».
Никого не было поблизости, кроме проститутки, опершейся о стену театра. Ветер раздувал ее юбки. Хотя она была не старой, лицо ее покрывал такой толстый слой белил и румян, что Дженнифер и Филипу показалось, будто на ней надета маска.
Сэмюэль Хордер, эсквайр, повел их через дорогу. Они прошли широким переулком и очутились в узком и грязном тупичке. По словам Хордера, здесь также была Уобурн-стрит. Он повернул направо, потом налево. Хотя улица в этом месте была пошире, жители верхних этажей противоположных домов могли бы, высунувшись из окон, обмениваться рукопожатиями. Грязь и мусор мешали ходить после любого дождя.
– Рассел-Корт, – проворчал мистер Хордер. – Нам налево, пятьдесят ярдов вперед, и…
Они пришли к месту назначения. И до сих пор подобные курьезы можно обнаружить на задах домов, стоящих на Дру-ри-Лейн. Время оставило свой след на зданиях, мумифицировав древесину: даже окна выглядели целыми. Достав большой ключ, мистер Хордер отпер дверь. Когда он пропустил всех внутрь, звяканье железной цепи, вошедшей в гнездо, стократно усилило эхо.
– Со времен Оливера церковью никто не пользовался, кроме нас, – заявил мистер Хордер. – Представляете? Может быть, в этих стенах молился сам Кромвель! Обратите внимание, лорд Гленарвон, пол здесь твердый, деревянный. Мягко тут не упадешь.
– Мистер Хордер, мне уже доводилось падать на такой же деревянный пол. Разумеется, он был накрыт ковром.
– А не на землю? – вдруг вмешался головорез по фамилии Кобб. – Где это было, приятель? И когда?
– Через сто пятьдесят лет, когда все твои хозяева давно сгниют в могилах. Да! И много-много времени спустя после того, как наш величайший боксер без перчаток, Джем Мейс, побил Тома Аллена в Луизиане.
– Ну и ну! – вскричал Долли.
– Вы намерены запугать нас, лорд Гленарвон? – сухо и вкрадчиво осведомился мистер Хордер.
– Я еще не начал пугать, мистер Хордер.
Щуря глаза в полумраке, Филип шел за остальными по гулкому полу. Он почти ничего не видел, кроме теней и смутных очертаний. В окнах были очень толстые цветные стекла в виде красных, синих, малиновых и желтых ромбов, и казалось, что процессия движется в свете огромного фонаря с разноцветными гранями.
Вдруг мистер Хордер замер на месте. Он заговорил тихо, но быстро и встревоженно:
– Долли! Кобб! Макадам!
– Что, хозяин?
– Рассредоточьтесь, достаньте пистолеты. Макадам!
– Чего?
– Гленарвон не сбежит: дверь заперта на замок и на засов. Вот ключ. Возьми его.
– Ага, но чего…
– Кроме нас, в церкви есть кто-то еще.
Макадам, шотландец в шотландской церкви, издал сдавленный крик – то ли выругался, то ли вознес молитву. Мистер Хордер сохранил холодный и презрительный вид.
– Успокойся: они такие же люди, как и мы. Посмотри вперед. В высоких креслах за кафедрой сидят пять человек!
Теперь все расслышали щелчок: один из сидевших на помосте раскрыл трутницу.
В тот же миг Филип схватил Дженнифер за руку, подтащил ее вперед и поставил у себя за спиной. Долли, развернувшись, кинулся за ними и сделал выпад левой рукой, в которой был зажат нож, но промахнулся на несколько дюймов.
Теперь и Долли, и Кобб, и Макадам – всем пришлось повернуться к кафедре, которая находилась перед ними на высоте примерно двух футов от пола. Вспыхнул трут, и зажглась свеча, стоящая на кафедре в ярком новом серебряном подсвечнике.
