Он замолк, собираясь с мыслями. С улицы слышался цокот копыт и дребезжание кебов, которые делали круг по площади и направлялись к Хай-стрит.
— Сначала просто ряд не связанных между собой фактов.
«Фрэнсис их обязательно пронумерует», — подумала леди Люси и приготовилась загибать пальцы.
— Факт первый, — начал Пауэрскорт, не подозревая, что жена предугадала его дальнейшие действия. — К церкви Темпла приходила, но почему-то не приняла участия в церемонии молодая и весьма привлекательная дама, которая представилась Евой Адамс, проживающей на Иден-стрит. Ни такой улицы, ни дамы с таким именем, разумеется, не существует. Факт второй. В день убийства Донтси по Куинзу бродил какой-то незнакомец. В частности, его видели недалеко от офиса убитого. Не исключено, что этот таинственный визитер посетил Донтси и покинул его кабинет, оставшись незамеченным. Потом его видели у главных ворот, когда он выходил из Куинза. При этом все свидетели отмечают, что незнакомец не произнес ни слова. Факт третий. Привратникам показалось, что они узнали этого человека среди участников поминальной службы в церкви Темпла. Однако они поняли, что обознались, ибо тот, кого они со спины приняли за таинственного незнакомца, при ближайшем рассмотрении оказался не кем иным, как миссис Донтси. Не мог же, в самом деле, джентльмен оказаться дамой. Факт четвертый. Этой зимой в Мидл-Темпл-холле давали юбилейное представление «Двенадцатой ночи» (премьера состоялась там ровно триста лет назад), и этот спектакль посетили супруги Донтси. Как известно, главная героиня пьесы Виола выдает себя за юношу Цезарио. Интрига осложняется тем, что у Виолы есть брат-близнец. Во времена Шекспира женщин на сцену не допускали, так что можно представить, каково пришлось юноше, игравшему девушку, которая притворяется молодым человеком. — Помолчав, Пауэрскорт спросил: — Вы поняли? Мне кажется, тут все ясно.
Леди Люси и Джонни Фицджеральд дружно кивнули.
— Разумеется, это лишь гипотеза и, вполне вероятно, ложная. Но позволим себе представить семейные отношения четы Донтси именно так. Мы знаем, точнее, подозреваем, что, поскольку жене не удалось забеременеть ни от Алекса Донтси, ни от его ближайшего родственника, муж оставляет ее. Женщина, которую он просит родить ему наследника, — та самая Ева Адамс, которая посетила посвященную любовнику поминальную службу. Но Элизабет Донтси знает о планах мужа и хочет ему помешать. Она планирует месть. Вспомнив о Виоле-Цезарио, она переодевается в мужское платье, едет в Куинз и, незаметно проскользнув в кабинет мужа, подсыпает изменнику яд.
— Боже милостивый! — вздрогнула леди Люси.
— А Вудфорд Стюарт? — спросил Джонни.
— Да очень просто. Он видел Элизабет Донтси в Куинзе, а значит, его нельзя оставлять в живых. Через несколько дней миссис Донтси, вероятно, вместе со своим великаном-дворецким, снова появляется в Куинзе и двумя выстрелами убивает Стюарта. Все, кто живет в усадьбах, подобных Калну, умеют стрелять. Миссис Донтси приказывает дворецкому унести и спрятать труп и спокойно возвращается домой.
— Ты думаешь, Фрэнсис, так и было? — недоверчиво произнесла леди Люси. — Значит, ты нашел убийцу?
— Вопрос только в том, как это проверить, — заметил Джонни
— Это нетрудно, Джонни. Завтра утром я пошлю ей телеграмму, а через пару деньков съезжу в Калн на чай. Думаю, я получу ответы на все вопросы.
— Только ничего там не ешь, Фрэнсис, — посоветовал Джонни, — даже если это будет шоколадный торт со сливками. А я буду присматривать за тобой всю дорогу туда и обратно.
Петли-роуд располагалась недалеко от стоящих на набережной пакгаузов. Это оказалась типичная для Фулхема улица с рядами респектабельных домов в викторианском стиле. Здесь жили школьные учителя, банковские служащие и другие представители среднего сословия Лондона. Дом мистера Джона Бассета значился под номером пятнадцать. Дверь отворил сам хозяин. Малый рост, торчащие заостренные уши и аккуратно подстриженная бородка придавали мистеру Бассету сходство с троллем или каким-то другим сказочным персонажем. Гостиную, как отметил Пауэрскорт, усаживаясь в удобное кресло, украшали виды отдаленных уголков мира: африканских пустынь, Арктики (а может, Антарктики), Эвереста и бескрайних лесов Сибири.
— Вы, вероятно, путешественник, мистер Бассет? — учтиво осведомился Пауэрскорт.
«Интересно, висят ли подобные пейзажи в других помещениях, — подумал он, — ведь тогда хозяин мог пересекать пустыню Гоби по дороге в ванную или одолевать пески Аравии, отходя ко сну».
— Хотел бы им быть, — вздохнул тот. — Однако мне суждено было провести жизнь не в каютах кораблей, купе поездов или хотя бы пеших походах, а в стенах бухгалтерии. Чем могу служить, сэр?
— Полагаю, мистер Бассет, вы слышали об убийствах в Куинзе?
Джон Бассет скорбно склонил голову.
— Меня попросили расследовать их, и у меня есть сведения, что незадолго до смерти мистер Донтси навещал вас. Это так?
Тролль погрузился в молчание. Пауэрскорт недоумевал: быть может, вступая в должность, экономы Куинза дают клятву о неразглашении служебных тайн? Впрочем, в этом нет никакого смысла. Что ему могло быть известно? Сколько тарелок хранится в буфете или сколько ложек пропадает за год?
— Я должен кое в чем признаться, лорд Пауэрскорт. Вы уж простите старика. Мне, если Бог распорядится продлить мои дни, скоро исполнится семьдесят семь. Иной раз даже хочется, чтобы Он скорей призвал меня к себе. Памяти совсем уже нет. Я забыл, зачем приходил мистер Донтси. Помнится только, он что-то спрашивал, а я не смог ответить и должен был справиться у бенчера, который отвечает за финансы Куинза.
— Может, все-таки попытаетесь припомнить, о чем именно он спрашивал? — мягко попросил Пауэрскорт, уже понимая, что зря тратит время. — Хоть что-нибудь?
Морщинистое лицо тролля вдруг прояснилось:
— Кажется, вспомнил. Ничего такого важного, что-то о стипендиях неимущим студентам.
Пауэрскорт был разочарован. «Лучше бы я вернулся к завещаниям бенчеров», — с тоской подумал он. Эдвард взял это на себя, сказав, что навыки работы в архиве пригодятся ему в будущем. Однако просто встать и уйти, не просидев у старика и пяти минут и оставив его наедине со всеми этими пустынями и бескрайними лесами, было бы непростительной черствостью.
— Мистер Бассет, расскажите мне, пожалуйста, о вашей работе в Куинзе. В чем, собственно, заключаются обязанности эконома?
Джон Бассет довольно улыбнулся:
— С тех пор как я пятьдесят лет назад получил эту должность, мало что изменилось, сэр. Но я свое дело исполнял исправно. Отлично помню времена Крымской войны. А вот Бурскую[40] похуже.
Тролль поудобнее устроился на стуле, явно приготовившись к длинному монологу.
— Деньги приходят и уходят, — объявил он, будто ему открылась неизвестная доселе святая заповедь. — Хитрая это штука, сэр. Те деньги, что поступают, это от адвокатских контор. Им дешевле выходит, если оплатить сразу за год и еду, и вино. А деньги, что расходуются, это на провизию, а еще бенчерам, да на жалованье слугам, садовникам и еще на ремонт всякий — обойщикам там, плотникам, малярам. Когда приход с расходом примерно поровну, так и хорошо. Когда приход больше расхода, еще лучше. Но если уж расход больше прихода, жди неприятностей. У меня, честно скажу, сэр, всего один раз эта беда приключилась. Когда понадобилось срочно все перекрашивать к неожиданному визиту королевы Виктории.
— Понимаю, понимаю, — заверил его Пауэрскорт. — А какие у эконома отношения с тем, кто отвечает за все финансы корпорации? Кажется, его называют бенчером-контролером?
— Верно, сэр. Двое их было при мне, этих контролеров. Сначала мистер Джеймс Найтон, а потом его место занял мистер Обадья Колбрук, он все еще служит, хоть годами старше меня, вот-вот уж восемьдесят стукнет. Не понять мне, почему в Куинзе бенчеры на покой не идут, как в других Иннах. Ну, с контролерами я ладил, в особенности с Колбруком.
Тролль склонился к собеседнику и понизил голос, словно собирался выдать государственную тайну:
— Тут такое дело, сэр, этот наш мистер Найтон, он был то ли из квакеров, то ли из какой другой секты, где не верят в омовение или еще чего. В общем, он капли в рот не брал. Настоящий трезвенник. А мистер Колбрук, тот кроме финансов еще и винами ведал. Бывало, позовет меня и говорит: «Пригубите, Бассет. Если вам по вкусу, так и рядовым юристам сгодится». Уж и не знаю, комплимент мне он тогда делал или наоборот?
— Разумеется, комплимент, мистер Бассет. Талант дегустатора — большая редкость. И что, мистер Обадья Колбрук контролировал крупные суммы? Какие-то значительные поступления, инвестиции?
— Счетов было два вида, лорд. Порядок там и там обычный: вот приход, вот расход. Но я-то вел простой хозяйственный баланс, а мистер Колбрук — специальный. Тех счетов, лорд, я никак не касался.
