Она оперлась на локоть, качая головой и улыбаясь до ушей.
– Эта бесплатная столовая – величайший обман Вилли Биоффа в этом городе. С этого они с Брауном начали.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Они забирали все деньги, которые должны были отмывать, ты, любопытный, впечатлительный маленький провинциал! Они шли к Барни Балабану...
– Я разговаривал с ним сегодня, по просьбе Биоффа. Я предупредил его насчет Пеглера – как и тебя.
– Ну и как он в постели?
– Он очень мил, Эстелл, очень-очень мил.
Она фыркнула.
– Для него это не первый раз, когда он попал в нелегкое положение. Послушай-ка. После провала профсоюз работников сцены позволил Балабану уйти без обычной в таких случаях оплаты двадцати пяти процентов. Знаешь, тяжелые времена, дефляция и все такое... А потом вдруг внезапно началась Всемирная выставка, и каждому шоу понадобились рабочие руки, и в шоубизнесе начался настоящий бум. Вот это мне нравилось. Балабан в это время лежит в больнице с язвой, и Вилли с Джорджем навещают его. Они приносят ему цветы, улыбаются, спрашивают о его самочувствии, и он отвечает, что ему уже лучше, и улыбается им в ответ, а тут они ему говорят, что если он не заплатит немедленно двадцати пяти процентов, то они устроят забастовку его работников. Закроются все его четыреста кинотеатров. Нормальное лечение язвы? Во всяком случае, Балабан говорит им в ответ, что его компания не может позволить таких выплат, а Вилли напоминает ему о бесплатной столовой. О том, что нашлись добрые самаритяне, которые оплатили ее существование. И тогда Балабан предложил им полторы сотни в неделю за бесплатную столовую в обмен на то, что они забудут о забастовках.
– И Вилли с Джорджем попались на этот крючок?
Она помахала указательным пальцем.
– Нет. Они попросили пятьдесят тысяч за столовую в год.
– О Господи! И они получили эти деньги?
Довольный смех.
– Они сошлись на двадцати штуках. Конечно, Браун действительно истратил некоторую сумму из этих денег для снабжения столовой. Он купил четыре ящика супов в банках, по два доллара пятнадцать центов каждая банка.
– Мне всегда казалось, что бесплатная столовая – это некоторого рода мошенничество.
– Конечно! А что же еще? Так же они продавали голоса избирателей политикам: ведь все работники театров, кино голосуют сами, голосуют их семьи. И голосовали они так, как им велел Вилли. И это добавило еще кругленькую сумму к пожертвованиям на бесплатную столовую.
Это произвело на меня впечатление.
– Эстелл, а ты очень знающая девушка. Дин должен тебе доверять, если он позволяет тебе управлять здешними работниками.
– Ха! А ты знаешь, какой паучок завлек Биоффа и Брауна в паутину Ники в самом начале?
– Ты?
Еще одна самодовольная улыбка.
– Если ты не знаешь, чем надо пользоваться, детектив Геллер, то запомни: Браун пьет.
– Да что ты! Да уж, ты действительно наблюдательна.
– Заткнись, Нат. Но Биофф не пьет, во всяком случае, не пьет так много.
– Итак?
– Итак, в тот вечер, когда они раскрутили Балабана на двадцать штук, они уехали из города. В тот день они купили себе по иностранной модной спортивной машине и шикарные новые вещи. Биоффу нравится хорошо одеваться, по мере своих возможностей. Эта жирная маленькая свинья! Но догадайся, куда они отправились отмечать событие? В клуб «Сто один». В клуб Ники. А как, ты думаешь, они решили проматывать деньги? С помощью такой маленькой игры в двадцать шесть. И догадайся, кто оказался двадцать шестой девушкой? Твоя покорная слуга.
Я тихо рассмеялся.
– А догадайся, кто начал хвастаться деньгами? – Совершенно верно, – сказала она, улыбаясь зелеными глазами. – Я позвала Ники, и он приехал и присоединился к нам. Вечер еще не закончился, а мы уже знали всю историю.
– Я, кажется, могу догадаться об остальном. Ники рассказал все Нитти...
– Вообще-то не ему, а Полю Рикка. Литл Нью-Йорк и Фрэнки Рио на следующий день взяли Вилли и Джорджа и отвезли их в «Бисмарк». К тому времени Нитти уже был там, я уверена. Уж не знаю, о чем они там говорили, но результатом всего стало, что половина денежек уплыла Компании.
– И как Вилли с Джорджем отнеслись к этому?
– Точно так же, как и к тому, что через несколько лет Нитти потребовал увеличить долю Компании до двух третей. Все прошло без шума, как иначе? Но аукнулось все это им надолго.
– Так и должно быть, – произнес я. – Нитти – гениальный финансист и такой же проницательный провидец, как и самый умелый шахматист, какого ты только можешь встретить в правлениях наших самых крупных корпораций.
– Нат, он же входит в правление самой большой корпорации города.
– Значит, это моя ошибка.
Эстелл продолжала свои рассуждения:
– Первое, что они сделали для профсоюзов «Ка-Дженьяммер кидз», было то, что Брауна избрали национальным президентом ИАТСЕ. Однажды он уже пытался попасть на этот пост, но у него ничего не вышло. Но прежде у него не было поддержки Компании. На этот раз, когда проводились выборы, в зале было больше бандитов, чем избирателей. Лепке, бухгалтер, отвечал за все.
– Они могли оказать на него влияние.
– Как говорит Капоне, при помощи доброго слова и пистолета можно добиться большего, чем просто при помощи доброго слова. Во всяком случае, эти две жирные задницы с тех пор в деле. Они некоторое время провели в Нью-Йорке, где у студий находятся органы управления, а потом они решили перевести свой офис в Вашингтон, по просьбе президента, но Нитти запретил это.
– Что за просьба президента?
– Ну как же... Президента. Того самого парня в очках с забавным мундштуком и коротенькой женой. Он хотел, чтобы Джордж и некоторые другие руководители профсоюзов были у него под рукой, чтобы они были советниками по внутренним делам.
Может, Монтгомери был прав, говоря о третьем условии.
Похоже, она уже закруглялась.
– Три года назад они перевезли контору в Голливуд, и Ники поехал с ними, чтобы за ними присматривать. Правда, он часто приезжает сюда. Этот клуб – его главная привязанность.
– У меня такое чувство, что Нитти не доверяет Вилли и Джорджу Брауну.
– Не Джорджу. Джордж – просто толстый бочонок, который глушит пиво целый день. Вилли может выкинуть что-нибудь в любой момент.
– Знаешь, когда Вилли попросил меня прийти сюда и предупредить тебя, он надеялся, что до Нитти ничего не дойдет. Короче, я буду тебе благодарен, если ты ничего не скажешь Нитти.
– Конечно, дорогой, ты можешь на меня положиться.
– Кажется, Вилли считает, что он уже и так «засветился» с укрыванием доходов.
У нее было задумчивое, но деловое выражение лица.
– Вилли Биоффа могут и поймать. Слишком много денег уплывает через его жирные пальцы. Они получали бумажные коричневые пакеты с деньгами от всех крупных студий, какие ты только знаешь: от МГМ. «XX век Фоке», «Парамаунт», «Уорнер бразерз», словом, от всех. По словам Ники, последний обман Вилли в том, что он хотел, чтобы студии сделали его своим «агентом» по покупке немонтированных фильмов. А он получает семь процентов от денег, которые студии заплатят за эти фильмы.
– То есть речь опять пойдет об отмывании денег?
– Да, но эта идея пока нова, и у него есть много способов для отмывания. Только не надо мне лапшу на уши вешать по поводу того, что Вилли Биофф заботится о работниках. Он продает членов своего профсоюза, соглашается на снижение для них зарплаты и увеличение рабочего дня – и все это в качестве профсоюзного босса.
– И как ты относишься ко всему этому, Эстелл? Ты же всегда работала.
Она пожала плечами.
– Я до сих пор работаю. Вилли просто делает то, что нам всем надо делать, Нат. Он заботится о себе. Тебе надо тоже о себе думать: никто не сделает это за тебя.
– Мой старик отдал лучшие годы жизни, работая на профсоюзы.
– Ну и что ему это дало?
– Ничего. Разрыв сердца.
– Вот видишь? Этого достаточно. Так что давай-ка забудем о Биоффе, пока мы в постели, и подумаем о нас с тобой.
Одна моя половина хотела бы быть в тысяче миль отсюда, от этой сладкой, обольстительной женщины, а другая – совсем не та часть, о которой вы подумали – ни за что не хотела уходить.
– Тебе разве не надо спускаться вниз? – спросил я, отчасти надеясь, что, может, нам придется уйти отсюда. – У тебя не будет неприятностей с Сонни?
Короткий смешок.
– Не будь глупцом, Нат. Сонни работает на меня. Мне принадлежит треть этого заведения, а он тут зарабатывает эти дерьмовые деньги. Я могу остаться и валять дурака здесь всю ночь. Если мне это нравится, кто посмеет остановить меня?
– Неужели ты такая романтическая, Эстелл?
– Будь спокоен. Я – шлюха, Нат. Не помню, чтобы я когда-нибудь вот так прямо говорила об этом, но ведь это же правда! Я – маленькая шлюшка, принадлежащая Ники Дину. А ты – шлюха, принадлежащая Вилли Биоффу. Да ну их обоих к черту! Займемся собой.
