– Нет, нет, я не хочу, – застонала женщина.
– Кажется, это кричит Элен, – тихо проговорил Лунев, оглядываясь по сторонам.
– По-моему, этот крик доносится со стороны пруда, – заметил я.
– Да, да, точно, – закивал Кинрю. Мой японец прекрасно ориентировался в пространстве.
– Мне кажется, что надо поторопиться, – заметил Лунев, пробираясь среди деревьев. Мы с японцем поспешили за ним. Сердце подсказывало мне, что развязка близка, и какой она будет, зависит только от нас троих. Невольно я подумал, что Мари не могла не слышать, как сбежала ее сестра.
– Помогите! – вдруг вскрикнула женщина. – Нет! – Теперь я явственно различил в мертвенной тишине голос графини Елены Александровны.
– Да что же там происходит? – Лунев ускорил свой шаг. Мой Золотой дракон побежал впереди него.
Снова послышался женский крик, всплеск и шум борьбы. Потом на какое-то мгновение все смолкло. У меня сердце замерло от ужаса. Неужели мы опоздали?
Наконец, мы подошли к водной глади графского пруда. В его темном омуте слабо отражалась луна. Сначала я не заметил ничего подозрительного, но женщина снова закричала:
– На помощь! – у самой воды мелькнуло белое платье.
– Елена Александровна, что с вами? – Лунев бросился к ней. А я только сейчас сумел рассмотреть, что по нижнему краю все ее платье вымокло.
– Они! – голос ее дрожал. – Там! – из последних сил выдохнула Элен и упала без чувств прямо на руки к доктору.
– Кто они? – переспросил я. Кинрю в этот момент показал мне на два силуэта, которые, сцепившись между собой, катались по мокрой траве.
Один из этих людей, сцепившихся в мертвой хватке, был в белом бурнусе, в другом я узнал Раневского.
– Довольно! – воскликнул мой Золотой дракон.
Я было устремился на помощь Андрею, но ангел-хранитель удержал меня.
– Позвольте мне самому разобраться с этим… господином, – процедил сквозь зубы японец. Ему и впрямь удалось скрутить злодея в какую-то сотую долю секунды. Не успел я опомниться, как Раневский уже лежал на земле, пытаясь отдашаться, а Кинрю мертвой хваткой держал Левицкого, который и пошевелиться не мог.
– Ты мне еще за это ответишь, наглая обезьяна, – пригрозил он Кинрю.
Японец только загадочно улыбнулся, но ничего не сказал. Ему-то было хорошо известно, что Артиста ждет по меньшей мере Сибирь и каторга. Я помог Золотому дракону связать Левицкому руки.
– Ваша игра закончена, – сказал я ему.
* * *
Лунев снова Элен нес на руках до усадьбы. Он отдал свое ружье Раневскому, который держал под прицелом мнимого эскулапа и весь дрожал от ярости и негодования.
В усадьбе уже никто не спал, свет горел почти во всех комнатах. Это Мира переполошила весь дом, когда заметила, что нас нет. Одна из горничных шепнула ей, что видела, как Элен ушла в сторону пруда.
«Топиться, видно, надумала!» – ужаснулась она.
Тогда Мира поспешила ко мне, но обнаружила мою комнату запертой, так же, как и спальню Лунева. Тогда моя мнимая цыганка бросилась будить Наталью Михайловну. Той не осталось ничего другого, как проверить комнату своих дочерей. Но в будуаре она застала только Мари, которая спала или притворялась спящей.
Спустя около двадцати минут в усадьбе собственной персоной объявился Медведев с тремя полицейскими. Он подъехал к имению с другой стороны. Лаврентий Филиппович к удивлению графини Миру сразу узнал, и она вкратце поведала ему обо всем, что случилось. Тогда он отдал распоряжение обыскать графский парк, но мы к этому времени как раз и сами вернулись.
Наталья Михайловна и Марья Александровна остолбенели, увидев Раневского. А когда Машенька увидела связанного певца и бесчувственную Элен, которую Лунев положил на софу, она и вовсе едва не лишилась сознания. Пришлось Алешке дать ей немного нюхательной соли, наравне с Еленой, чтобы сестры обе пришли в себя.
– Ну, ну, – заулыбался Медведев. – Вот все, похоже, и разрешилось, – развел он ручищами.
– Что разрешилось?! – визгливо воскликнула Наталья Михайловна. – Что здесь творится? – Она во все глаза с безмерной жалостью обреченно смотрела на Машеньку. Мне показалось, что если Наталья Михайловна и не знала обо всем с самого начала, то теперь все окончательно поняла.
– Вот, позвольте представить, – я ткнул пальцем в мнимого доктора. – Кирилл Левицкой, бывший артист петербургского Каменного театра, а ныне доктор Дмитрий Степанович Обухов, он же – любовник Мари Олениной.
Несмотря на то, что все ожидали чего-то подобного, мои слова прозвучали, как гром среди ясного неба.
Мира опустилась на канапе, Лунев сжал кулаки, Раневский одарил Левицкого испепеляющим взглядом, Наталья Михайловна схватилась за сердце, а Лаврентий Вилиппович перестал улыбаться.
– Ну, это еще надо доказать, – пропищала Мари, которой вдруг изменил ее мелодичный, глубокий голос.
Все как будто только сейчас заметили костюм Левицкого и его грим.
– Что доказать? – поинтересовался я. – Господин доктор, я вас прошу, выньте, пожалуйста, свои вставные челюсти!
Элен окончательно пришла в себя. Она приподнялась на софе.
– Алекс?!
– Нет, – я покачал головой, – всего лишь Кирилл Ливицкой! Талантливый артист, между прочим, – я картинно захлопал в ладоши. – Мистификатор! Чертовски талантлив!
– Мне надо выйти, – тихонько проговорила Мари и направилась к двери. Ее колоколообразные юбки раскачивались в такт быстым, легким шажкам. Я и глазом моргнуть не успел, как она исчезла из комнаты.
– Но… – проговорил я растерянно.
– Яков Андреевич, вы что-то потеряли? – усмехнулся Левицкой, и в самом деле вынимая изо рта челюсти с огромными клыками, выкрашенными кармином. Он снял с головы капюшон и парик.
– Это безбожно! – воскликнула Элен. – Зачем вам это понадобилось? Кто вы? – она зарыдала. – Я думала, что…
Я сделал знак Кинрю, чтобы он скорее вернул Мари в гостиную.
– Я же сказал, что Кирилл – любовник вашей сестры! В сговоре с ней он собирался лишить вас прав на немалое состояние! Он опаивал вас опиумом, изображал из себя вампира и тем самым держал ситуацию под контролем, пока мы с Кинрю не проникли в усадьбу!
– Что вы такое говорите?! – ахнула Наталья Михайловна. – Какой любовник?!
– Тот самый, от которого вы увезли свою дочь в Италию, – ответил я. – Но что-то мне подсказывает, что он отправился вслед за ней!
– И почему только руки у Семки дрогнули? – покачал головой Кирилл. – А ведь я был уверен, что вы уже на том свете! Он мне даже письмо прислал… Если бы не это письмо, – Левицкой усмехнулся, – я бы ускорил события…
– О, в этом я не сомневаюсь, – отозвался я. – Надо было вам обзовестись подельничками-то понадежнее! Вам не кажется?
– Вы ужасный человек, – пролепетала Элен. Она чувствовала, как пелена медленно падает с ее глаз.
Она словно только сейчас узнала Раневского. – А вы что здесь делаете? – спросила графиня. Этого человека она никак не ожидала увидеть в своей усадьбе.
– Оберегаю вас, – с нежностью в голосе отозвался Андрей. Мне невольно подумалось, что из него бы вышел дельный масон.
– Мне это безразлично, – краснея, проговорила она. Элен все еще была уверена в его нечистоплотности. Мари сумела убедить ее с помощью своего ныне покойного жениха, что Раневский только хотел воспользоваться ее деньгами. Но невооруженным взглядом было видно, что Елена Александровна вопреки всему продолжала любить его.
В этот момент в дверях появилась растрепанная Мари, в сопровождении моего японца и самого Оленина, который нес в руках обернутый платком пистолет. Чуть позади него стояла Вера, та самая ключница, которая разоткровенничалась с индианкой.
– Вы убили Кузнецова, – обратился он к Левицкому. – Вот, – граф Владимир развернул свою находку. – Это мы нашли под окнами гостиной. – Ни у кого в этом доме не было возможности выбросить его, кроме вас… господин Левицкой!
– Ну, это еще надо доказать, – Артист вновь запел свою старую песню. – Так же, как и то, что я не являюсь доктором Обуховым, – добавил он. – Все, что вы тут рассказываете, всего лишь гнусная клевета! Жалкое сочинительство!
В это время Раневский отдал Медведеву поддельный паспорт.
– Узнаю почерк, – обрадованно отозвался Лаврентий Филиппович, перелистывая страницы. – Есть у нас один известный гравер… Его как раз несколько дней назад по этапу отправили! – проговорил он с самодовольной усмешечкой.
Кирилл Левицкой нахмурился. Он начинал понимать, что в этот раз ему не удастся выкрутиться.
– Мне Мария приказала застрелить его, – проговорил он зло. – Это все ее рук дело! Она с детских лет сестрицу возненавидела, и как только подвернулся удобный случай… О! Она придумала хитроумный план! Я бы даже сказал, изощренный!
– Вы лжете, – сухо поговорила Мария Александровна, гневно сверкая своими темными бархатными глазами. – Мне рекомендовали вас как талантливого врача, поэтому я вручила в ваши руки судьбу сестры, – не теряя самообладания объяснила она. – Мерзавец!
