В комнате воцарилось молчание, глаза всех присутствующих завороженно рассматривали камни в его руке.
— Боже мой! — наконец вырвалось у Улисса Бэгберна. — Это же рубины Блэкхерста!
Взором обвинителя он пристально посмотрел на Хезер:
— Откуда у вас это, миссис Максвелл? Хезер, нахмурясь, ответила ему почти шепотом:
— Не имею ни малейшего представления. Я вижу это ожерелье в первый раз.
Сержант Бэгберн угрожающе склонился над девушкой, размахивая драгоценностями перед ее лицом:
— Это ожерелье, среди всего прочего, было украдено месяц назад в Лондоне из будуара баронессы Эшли. Что вы на это скажете, мисс Максвелл?
Губы Хезер беззвучно зашевелились, с огромным усилием воли она произнесла:
— Не могу понять, как оно оказалось в моей корзине.
— Боюсь, что вынужден буду арестовать вас за кражу рубинов Блэкхерста, — зловеще заключил сержант Бэгберн и сжал своими потными ручищами похолодевшие запястья Хезер.
Хезер попыталась освободиться от железного захвата сержанта, но от ужаса случившегося силы покинули ее. Глаза девушки наполнились слезами:
— На самом деле я… я ничего не знаю. Вы должны верить мне! Я действительно не знаю, как это ожерелье оказалось в моей корзине! — повторяла она снова и снова.
— М‑д‑да, должен признаться, что я удивлен случившимся не меньше вашего, — нахмурившись, произнес сержант Бэгберн. Затем он сунул ожерелье в карман. — Я никогда не предполагал, что молодая леди из хорошей семьи может оказаться воровкой, другое дело — вор по кличке «Кот», который уже обвиняется в совершении нескольких наглых краж со взломом в благородных домах, произошедших в течение последних шести месяцев.
— «Кот»? — судорожно вздохнула Хезер. — Никогда раньше не слышала о нем.
— Камешки были в ее корзине, это точно, какие еще тут нужны доказательства, этого уже хватит. Я же говорила, милочка, что у тебя впереди крупные неприятности, — проститутка с любопытством оглядела Хезер. Потом она обратилась к полицейскому: — У вас нет другого выхода, кроме как арестовать ее.
Глаза Бэгберна зажглись от волнения:
— Это, возможно, станет моим шансом в продвижении по службе — то, чего я ждал так долго. — Он порылся в карманах своего плаща, висевшего на стуле, и извлек наручники.
— Пожалуйста, только не это! — принялась умолять его Хезер. — У вас ведь нет ордера на арест. — Руки девушки затряслись помимо ее воли, когда холодное железо обхватило ее запястья и щелкнул замок. У нее подкашивались ноги.
— Это пока задержание, а не арест, мисс Максвелл. Ожерелье является доказательством вашей вины. Позднее я получу письменное подтверждение на арест.
Из последних сил борясь с охватывающим ее отчаянием, Хезер вступила с ним в спор:
— Вы не можете быть полностью уверены в том, что именно я совершила кражу. Ведь кто‑нибудь мог же подбросить эти драгоценности в мою корзину.
— Это тоже возможно, мисс Максвелл. Вас отвезут обратно в Лондон, и будет проведено следствие. Я сейчас же пошлю за помощью. — Предвкушение успеха на его лице сразу потускнело. — К сожалению, я не смогу лично препроводить вас в тюрьму Ньюгейт, у меня очень важное личное дело.
В комнате нарастали протестующие возгласы других гостей.
— Думаю, что вор должен находиться в тюрьме. Это самое подходящее место для таких, как она, — с металлом в голосе произнесла мисс Даймонд. — Сама мысль о том, что я могу спать под одной крышей с закоренелой преступницей, повергает меня в дрожь. У нее ведь может быть и оружие. Ее лучше всего переправить в Лондон до того, как она перережет всех нас во сне.
Сержант нахмурился:
— До завтрашнего дня я все равно ничего не успею сделать. Сегодняшней ночью дилижанса на Лондон не будет. — Он легонько подтолкнул Хезер в сторону лестницы. — Я поднимусь вместе с вами и закрою вашу комнату на ключ. — Бэгберн повернулся к хозяину гостиницы: — У вас найдется комната с крепким запором?
Лицо мистера Пратта отражало замешательство. Он в упор смотрел на Хезер, отказываясь верить тому, что только что произошло.
— Да, все мои комнаты запираются или на засов, или на замок. — Пратт двинулся к лестнице. — Думаю, что нет надобности запирать женщину в сыром подвале — вор она или нет. Я не знаю, куда мы скатимся, если молодые леди начинают зарабатывать себе на жизнь воровством.
— Уверяю вас, — с твердостью в голосе произнесла Хезер, — я невиновна! Я ни разу в своей жизни не брала чужого. Вы должны верить мне. Клянусь! — Для усиления действия своих слов она вытянулась по струнке.
Сержант бесцеремонно толкнул ее вперед:
— Вам так или иначе придется посидеть взаперти. Там вы сможете поразмышлять о своих преступлениях, пока не прибудет посыльный, чтобы сопроводить вас в Ньюгейт.
* * *
Хезер, спотыкаясь и шатаясь, поднималась по лестнице, которая скрипела под тяжелыми шагами шедшего позади сержанта. Ей предстояла кошмарная ночь со сном, больше похожим на забытье. Девушка была в полном отчаянии и кусала губы, чтобы не заплакать.
— Если бы я украла столь ценное ожерелье, разве оставила бы я его просто так в корзине? — она пыталась спорить с Бэгберном, в отчаянии стараясь заставить его прислушаться к голосу разума и здравой логики.
Но сержант казался слишком возбужденным перспективой продвижения по службе и был глух к ее доводам.
— Не пытайтесь ввести меня в заблуждение с помощью всяких скользких приемов, мисс. У меня достаточно опыта по общению со всякими мошенниками. Вам лучше сознаться во всем прямо сейчас. Тогда я мог бы замолвить слово перед магистратом о вашем чистосердечном раскаянии во всех грехах. Это спасло бы вас от петли, но в любом случае на вашем месте я не питал бы очень больших надежд. Кража, в конце концов, наказывается чаще всего виселицей, — сделал он глубокомысленный вывод. — Кстати, законный владелец рубинов живет недалеко отсюда. Я собираюсь сообщить ему о находке краденого или, по крайней мере, его части.
Эти слова легли тяжелым камнем на сердце Хезер.
В холле наверху было холодно и сыро. Ветер, завывая, дул в окна. У Хезер пересохло в горле; она из последних сил старалась сохранить достоинство, не желая, чтобы обидчики видели ее замешательство и страх.
Мистер Пратт чувствовал себя не в своей тарелке. Он открыл дверь небольшой комнатки. Это была прочная дубовая дверь. Держа над головой свечу, сержант вошел внутрь.
— Ну что ж… здесь не так уж плохо. Через такие узкие окна бежать вряд ли удастся.
До того, как сержант довольно грубо втолкнул ее внутрь, Хезер успела встретиться с виноватым и сочувствующим взглядом Пратта. Дверь за ней с шумом закрылась, и она, окончательно потеряв самообладание, упала на пол.
Ее руки за спиной были втиснуты в наручники, и ей пришлось потратить несколько минут на то, чтобы хоть как‑то сесть. Затем, наглотавшись на полу пыли, она несколько раз чихнула. Наконец слезы окончательно одолели девушку, и отчаяние завладело сердцем. Беззвучный приступ его заполнил все ее существо, подобно темной жестокой силе, и только выплакав все свое горе и совершенно обессилев, Хезер почувствовала, что душевные силы постепенно начинают возвращаться к ней.
Она глубоко, прерывисто вздохнула и прошептала:
— Ну и попала же ты в переплет, Макси! — Она вспомнила свое ласковое прозвище, которое отец придумал ей двадцать лет назад. Эти слова растопили вдруг ледяные тиски ужаса, который проник в ее душу, и молодая леди смогла произнести в полный голос: — Так дело не пойдет. Из всего этого должен быть какой‑то выход. Думай, работай головой!
Ей надо бежать, как только начнет светать.
* * *
Стук твердых, заледеневших снежинок об оконное стекло наполнял комнату. Он то ослабевал, то с порывом ветра усиливался вновь. Время неумолимо двигалось к рассвету. Хезер лежала на кровати и дрожала от холода. Она, наверное, урывками все же спала, поэтому когда на двери стал отодвигаться засов, девушка вздрогнула. Дверь открылась, и в сумрачном свете Хезер увидела молодую, склонную к полноте служанку, одетую в скромный коричневый шерстяной халат, шляпу, в которой ходят крестьянки, и шаль грубой вязки. В руках у нее был поднос, от которого вкусно пахло жареным мясом, яичницей и свежезаваренным чаем.
Хезер облизала пересохшие губы и вспомнила, что она так и не поужинала. Молодая женщина попыталась сесть, но руки и ноги затекли от неудобной позы, в которой ей пришлось провести ночь, а холод проник до самых костей. Как Хезер ни старалась, она не смогла сдержать слез, стекавших по ее щекам.
— Ах, мисс, позвольте помочь вам, — предложила служанка. Она поставила поднос на стол, затем помогла встать Хезер на ноги. — Я принесла вам завтрак, потому что даже преступники имеют право на еду.
