Медина засмеялся.
— Лондонский офис вчера вечером прислал мне факс вашей био, но там не упомянуто, что вы такая чудесная собеседница.
Пожав плечами, Кейт опустилась в кресло.
Медина тоже сел и продолжал:
— Две гарвардские степени, я поражен. Вы знаете, я не сумел удостоиться хотя бы одной.
— Да, я слышала. Только подумать! Так гибельно для вашей карьеры!
Он снова засмеялся. Польщенно.
— Вы работали над докторской, занимаясь английским Возрождением, когда покинули университет, ведь так?
Кейт кивнула.
— Но что конкретно вы изучали?
— Любознательность… стремление постигать тайны и запретные знания.
— То есть?
— Меня заинтересовало, — продолжала она, — что первая английская оплачиваемая государством шпионская организация возникла практически тогда же, когда англичане начали по-новому искать объяснения космическим тайнам — тайнам Бога, вы понимаете, — исследуя дальние пределы Земли и обращая к небесам первые телескопы. И ведь в те дни любознательность отнюдь не причислялась к добродетелям, как сегодня. Я…
— Что, собственно, вы имеете в виду? — перебил Медина.
— М-м-м… средневековые богословы были склонны осуждать любопытство, излишнюю любознательность, как порок, и если вы зондировали небесные тайны, это было ересью. Черной магией. Узколобые церковники елизаветинского времени оставались на тех же позициях, так что некоторые исследования могли навлечь на вас неприятности со стороны правительства — ну, например, сомнения в существовании ада или в том, что Земля действительно центр Вселенной. Ну, как бы то ни было, мне захотелось сравнить их между собой. Обдумать, какой тип знания было опасней исследовать — государственные секреты или Божьи?
— Великолепно! Но почему группа Слейда? — спросил он. — Не слишком обычный выбор для молодого ученого.
Кейт на мгновение отвела глаза. Да, выбор был необычен, но через два года работы над диссертацией она оказалась в тисках необычных личных обстоятельств. Причиной было событие, которое разбило ей сердце и перевернуло всю ее жизнь. Но Медине знать об этом было незачем.
— Все очень просто, — сказала она. — Я решила, что хочу действовать в реальном мире: помогать людям получать ответы на важные для них вопросы, выручать их из трудных ситуаций, возвращать им что-то потерянное. Как вам известно, группа Слейда главным образом занята делами корпораций, но это не моя область. Лично мне в основном поручаются дела личные — преступления, которые полиции раскрыть не удалось, и тому подобное.
Она улыбнулась.
— Ну, я понимаю, что мне следовало бы еще поболтать о том, что все-таки произошло у вас дома вчера ночью. Труп, таинственный манускрипт? Мне не терпится узнать побольше.
— Я предпринял ремонт только что купленного здания. В Сити, вблизи Лиденхолл-Маркета, — начал Медина, имея в виду финансовый район Лондона.
— Под конторы и офисы?
Медина кивнул, открыл кейс и пролистал какие-то документы.
— В процессе укрепления фундамента рабочие наткнулись под ним на тайник.
Он протянул Кейт прямоугольный предмет в плотном бархатном мешочке.
— Вот это было найдено в герметически запаянном металлическом ящике. Предположительно потому он так хорошо и сохранился.
Медина запер кейс и поставил его на пол.
Кейт осторожно извлекла манускрипт из мешочка и увидела простой черный переплет с ободком позолоты по краям. Потом в поисках названия поглядела на корешок с позолоченными выпуклостями. Ничего не увидев, она бережно опустила манускрипт на стол и нежно, будто лаская щечку младенца, провела кончиками пальцев по переплету.
— Кожа почти без трещинок, — поразилась она. — Трудно поверить, что это шестнадцатый век.
Она откинула крышку переплета, перевернула первую пустую страницу и на мгновение застыла: странные магические символы, сходные с иероглифами, свирепо уставились на нее в ответ.
— Я заглянул к моему бывшему руководителю в Оксфорде, — сказал Медина. — Эндрю Резерфорд, историк. На прошлой неделе я показал манускрипт ему. Хотя ему удалось примерно датировать часть бумаги, письмена поставили его в полный тупик. Он проконсультировался со специалистом по древним алфавитам, но, видимо, эти символы абсолютно особые.
— Возможно, нуллити, — негромко сказала Кейт, приподняв страницу.
— Прошу прощения?
— Посмотрите поближе.
Он наклонился к ней через столик, и секунду спустя правый уголок его рта вздернулся. Не совсем улыбка, но намек на нее.
— Ближе к книге, — потребовала она. — Чем она пахнет?
Он изобразил растерянность и спросил:
— А нюхать обязательно? Как-никак ей сотни лет.
— Доверьтесь герметичности, про которую упомянули. С вами все будет в порядке.
— Ну хорошо. Кожей и… э… каким-то типом старинной бумаги.
— Верно. А чем еще? — спросила Кейт, бережно покачивая страницу вправо-влево.
— Чернилами, наверное?
— И?..
— И… чем-то еще, — пробормотал он и снова понюхал. — Лимоном?
Кейт нагнулась и достала из сумки маленький, но мощный фонарик. Повернув манускрипт боком, она направила луч перпендикулярно странице, которую они исследовали. Между строчками чернильных символов возникли прозрачные буквы.
— О черт! — прошептал Медина и прочел прозрачные буквы вслух: — «Анатомия Тайн» Томас… как это? Филип… Фел…
— Фелиппес, — докончила Кейт ошеломленно. — Две последние буквы — повернутое наоборот «e», как и «s» с петлей? Типично для елизаветинских почерков.
Она закрыла страницу, ее глаза округлились от изумления.
— Вы знаете, кто такой Фелиппес?
Медина покачал головой.
— Вероятно, вы слышали про Фрэнсиса Уолсингема, легендарного шпионских дел мастера королевы Елизаветы? Он считается организатором первой официальной английской секретной службы, а Фелиппес был его правой рукой, руководителем его секретных операций по прозвищу Разгадчик за его умение расшифровывать коды. Теперь Фелиппеса помнят главным образом из-за роли, которую он сыграл, помогая Уолсингему поймать в ловушку Марию Стюарт, шотландскую королеву.
— Его имя выглядит французским.
— Да. Крестили его Филлипсом. Но он сменил имя, возможно, из гонора, — быстро объяснила Кейт.
Затем она указала на подобия иероглифов.
— Знаки, написанные чернилами, назывались в Средневековье «нуллити» — пустышки. Маскировка, бессмысленные символы, долженствовавшие сбить вас с толку. В ту эпоху коды и шифры играли решающую роль в тайной переписке, как и запись информации лимонным соком, молоком, луком… любой органической жидкостью. Непосвященный, проглядевший бумаги Фелиппеса, наталкивался на такой лист и в недоумении махал рукой. Но поднеси он его к свечке…
Кейт обратилась ко второй странице и посветила на нее фонариком. На этот раз, однако, прозрачные буквы не возникли. Она внимательнее пригляделась к странице. Она оказалась чуть меньше предыдущей, с более темной желтизной по краям и со следами сгибов, словно в свое время ее сложили вчетверо. И почерк выглядел иначе. Сосредоточившись на знаках, она увидела, что они были проще, чем нуллити — маскировочные символы, написанные чернилами на титульной странице. Один походил на головастика, другие — на планету Сатурн в кольце, на цифру «3» с лишним изгибом, а еще один напоминал восьмерку, увенчанную спиралькой поросячьего хвостика.
— А может быть… — Голос Кейт замер, и она осмотрела следующие несколько страниц. Они также выглядели неряшливее первой, с более простыми знаками, с разными почерками и без лимонной тайнописи.
Осмотрев пятую страницу, она кивнула.
— Да, я практически не сомневаюсь, что все это подлинные елизаветинские шифры. Некоторые значки мне знакомы. Вот этот, — она указала на «о» с торчащим из него крестом — я встречала, и он обозначал Францию. А вот этот — Испанию, — продолжала она, указывая на цифру «4», снизу подчеркнутую. — А вот эта вертикальная стрелка означает Англию.
Подняв глаза, Кейт заметила, что две девочки-подростка щурятся на нее поверх своих чашек, а пожилая дама за соседним столиком следит за ней, надкусывая булочку. С большой неохотой она закрыла манускрипт и сказала, понизив голос:
— Похоже, что это сборник сообщений секретных агентов шестнадцатого века.
— Странно, что мой преподаватель…
— Шпионаж — это довольно редкая и непрестижная академическая специальность.
— Хм-м. Но пусть даже так, я все равно не понимаю, почему кто-то хотел украсть именно его, хотя многие вещи в моем доме должны стоить много больше. На столе в холле лежали ключи от моей машины… рядом с брильянтовыми запонками. Вор к ним не прикоснулся. Бред какой-то.
Если только… Стараясь сохранять хладнокровие, Кейт перевела дух.
