Аманда Скотт - Код Майя: 2012

Глава 2

Скелет был ослепительно белого цвета; кости казались толстыми и неровными из-за мелового налета, засыпавшего его так, что видна была только верхняя часть.

Стелла опустилась на колени и направила луч фонарика, высветив весь скелет от пальцев ног до черепа. В отдаленном уголке ее сознания звучали, как заклинание, фразы из учебника анатомии: «Пальцы ног соединяются с костями стопы. Кость стопы соединяется с…» Словно это помогало ей сдержать нарастающую панику.

Она тряхнула головой.

— Трудно что-нибудь разглядеть под таким толстым кальциевым налетом, но на первый взгляд кажется, что ничего не сломано: позвоночник в полном порядке, ноги не согнуты под необычными углами.

Кит стоял по другую сторону, немного дальше от скелета, чем она. Его фонарик освещал только череп, самый настоящий, а не сделанный из цветного камня, который они рассчитывали найти.

— Он кажется таким умиротворенным, — сказал он. — Будто рыцарь в гробнице, сплошные прямые линии, и руки сложены на груди. Не хватает только меча и…

— А у него есть меч. Смотри.

У Стеллы имелся многофункциональный альпинистский инструмент, восемь дюймов легкого алюминия, достаточно прочный, чтобы доставать застрявшее в камнях оборудование. Концом его Стелла принялась очищать предмет, похожий на меч, но он был покрыт слишком толстым слоем извести.

— Может, он умер до того, как здесь оказался. Или пришел сюда умирать.

— Раньше ты была не склонна делать предположения насчет пола. Ты уверена, что это «он»?

— Я ни в чем не уверена. Не имею обыкновения смотреть беседы со всякими сексопатологами по телевизору. Но кем бы он ни был, он носил что-то на шее.

Под возможным мечом лежал какой-то мягкий предмет, который не сгнил, а оброс известняком. Стелла вытащила его концом своего инструмента и помяла в руках, чтобы раскрошить оболочку.

— Кожаный мешочек, покрытый чем-то, что не пропускает влагу. — С трудом она раскрыла мешочек и вытряхнула содержимое на ладонь. — Медальон. Бронзовый или, возможно, медный. — Она стерла с поверхности грязь. — Это твоя область. На обратной стороне нацарапан знак зодиака — Весы.

В другое время и в другом месте они бы обязательно пошутили по поводу своей находки; их объединяло презрительное отношение к людям, верившим в подобные вещи. Но в присутствии мертвеца диковинный медальон обретал особую ценность.

— Покажи.

Свет от фонарика Кита скользнул по ее плечу.

— Знак нацарапан гвоздем или острием ножа, видишь? Весы, а по обеим сторонам солнце и луна. Если мы его перевернем. — Стелла перевернула медальон и принялась тереть большим пальцем. — Герб. Одна из твоих таинственных средневековых печатей. Смотри.

Кит взял медальон в руку, с которой снял перчатку, и поднес к свету. Поскольку он наклонился, чтобы разглядеть изображение, Стелла увидела, что он побледнел.

— Что? — спросила она.

— Дракон, который смотрит на встающую луну. — В его голосе вдруг появился сильный ирландский акцент, словно все английское в нем исчезло перед ликом смерти. — Это герб колледжа Бидз. Такой же я видел на витражном окне перед моей комнатой, над воротами в Большой двор и на арке, ведущей в Ланкастерский двор, а еще на двери в апартаменты магистра. Подобные медальоны носили только магистры Бидза или их посланники, в те дни, когда у них были посланники.

Он повесил медальон на палец, как четки.

— Это не может быть Седрик Оуэн. Он никогда не был чьим-либо посланником. — Кит повернулся вокруг своей оси, и луч света заметался в темноте. — В любом случае он умер у ворот колледжа в Рождество тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года, это всем известно. Интересно, может, кто-то еще здесь побывал в поисках черепа?

— Каким образом? Ведь до нас никому не удалось разгадать шифр.

— Мы думаем, что никому. — Кит медленно выпрямился и вернул Стелле медальон, вложив ей в ладонь и сжав ее пальцы. — Пусть он будет у тебя. Мы попытаемся выяснить, кому он принадлежал, когда вернемся.

Сквозь перчатки Стелла почувствовала, какой медальон холодный.

— Если это не Седрик Оуэн, значит, кто-то другой умер рядом с его камнем, совсем как утверждалось в легендах. «Каждый, кто когда-либо касался камня, умирал из-за него». Тони Буклесс сказал это на свадьбе. Я точно помню.

— И ты по-прежнему хочешь отыскать этот камень?

— Естественно. — Стелла провела лучом фонарика по водопаду вверх, а потом вниз. — Только давай попытаемся не увеличить статистику.

В конце концов Стелла была вынуждена нырнуть, но далее порадовалась этому.

Правда, после пугающего мрака пещеры вода оказалась еще одним испытанием: от холода пришлось сжать зубы, чтобы не закричать. Водоустойчивый фонарик отбрасывал луч в три дюйма шириной. Кит держал веревку и медленно ее отпускал. Стелла всплыла, чтобы набрать воздуха и выдохнуть весь накопившийся углекислый газ, и снова нырнула.

В хороший день, в реке, когда светит солнце, она могла задерживать дыхание на целых три минуты. Под землей, да еще при такой низкой температуре, рассчитывала на половину. У нее появилась идея, но было очень мало воздуха, чтобы ее проверить. Стелла отправила луч фонарика на запад, мимо границы бурлящей воды туда, где под ее напором образовались ниши и отверстия в скале. Все вокруг было белым — белая вода, белый свет, белый камень, так что лишь на ощупь можно было отличить одно от другого, и ей оставалось рассчитывать только на свои руки.

Однако идея продолжала ее преследовать, более того, чем ближе она подбиралась к цели, тем более усиливалось ощущение, будто ее кто-то ждет, приглашает, нашептывает ей, уговаривая не останавливаться, молит набраться храбрости, наполняет все ее тело жаром возбуждения, несмотря на ужасающий холод.

Стелла три раза поднималась на поверхность, чтобы набрать воздуха. Три раза сильные водовороты отбрасывали ее в сторону, прежде чем она успевала добраться до места, где аномалия течения создала небольшой прудик с неподвижной водой и где лежал большой белый камень, похожий на котелок.

У нее было правило: сделай три попытки, а затем остановись. Оно позволило ей оставаться в живых в пещерах, где еще одна попытка могла превратиться в десять и лишить ее сил повернуть назад и всплыть на поверхность.

Она уже была готова отказаться от своей затеи, но ее удерживал шепот, толкавший вперед, его смутные обещания и настойчивые требования продолжать поиски, он заставил ее потянуть веревку, снова нырнуть и, напрягая последние силы, пробиться сквозь стену белой бурлящей воды к окутанному мраком участку дна.

Там, в тусклом свете фонаря, она увидела камень с углублением внутри и, наклонив голову, направила на него луч фонарика, чтобы рассмотреть, что спрятал там Седрик Оуэн.

Они пришли сюда в поисках голубого камня в форме человеческого черепа. В черной воде перед ней лежал бесформенный белый кусок камня с едва различимым намеком на глазницы, рот и нос. Но даже в таком виде он показался ей невероятно красивым. Она легла на живот и потянулась вниз.

Голубой!

Ослепительно яркий голубой цвет заставил ее вскрикнуть, и сердце, точно рыба на крючке, затрепетало в груди. Она захлебнулась, выплюнула воду и, отчаянно кашляя, всплыла на поверхность.

— Стелла, ты слишком долго была под водой. Выходи. Никакой кусок камня не стоит того, чтобы ради него умереть. Давай оставим его там.

Кит стоял у кромки воды, зажав в руке страховочную веревку.

— Нет! — Она помахала рукой. — Он там! Я могу его достать. Еще разок…

Она снова нырнула в темную воду, подобралась к белому камню и направила на него свет. Она так замерзла, что едва могла шевелиться, но все равно ее руки потянулись в водоворот мрака к бесценному живому камню, принадлежавшему когда-то Седрику Оуэну.

Во второй раз голубой цвет показался ей не таким насыщенным, потому что она была готова к его сиянию. Череп скользнул ей в руки и пропел приветственную песнь.

— Стелла, ты совсем окоченела. Мы должны двигаться, уйти отсюда, выбраться на солнце.

— Дай мне шоколада, обними, и у меня все будет в порядке.

Она невероятно, безумно замерзла. Ей казалось, что в голове у нее образовался большой кусок льда, а руки потеряли чувствительность. По опыту она знала, что через два дня начнется ангина, а через пять она будет задыхаться от кашля. Она сидела в поглощающем свет мраке, в десяти футах от скелета неизвестного пола, возраста, расы и имени, крепко держа в руках уродливый кусок извести, в котором лишь с большим трудом можно было распознать череп, — и была счастлива, как никогда в жизни.

Она не стала возражать, когда Кит обнял ее, прижавшись к ней всем телом, и старалась согреться его теплом и чувством безопасности.