— Н-да… Ладно, утром узнаем. Вроде солидный аргумент против Георгия Карловича и всей его компании…
47. Гора Арарат
Как ни странно, я уснул сразу и так крепко, что утром настойчивый звон будильника проникал в сознание медленно, натужно, прорываясь сквозь плотные слои сновидений. Наконец я очнулся. Будильник продолжал трезвонить. И тут, словно от детонации, резко задребезжал телефон.
— Долго спишь, дорогой, — дружески проворчал в трубку баритон Захаряна. — Поздно ложишься, да? Заходи, пожалуйста. Дело есть. Даже не одно дело — два сразу.
— У меня тоже есть к тебе дело.
…Начальник горотдела сидел в своем кабинете в форме — в белой гимнастерке и летних бриджах.
— Прямо с поезда, — объяснил он. — В Одессе был. Может, дорогой, хочешь со своего дела начинать?
— Давай начну.
Я посвятил Захаряна в обстоятельства нашего вчерашнего визита к мадам Курнатовой-Боржик, который закончился нападением на Славина. Захарян поморщился.
— Скажи, пожалуйста, какая неприятность. А мне еще ничего, понимаешь, не доложили. Безобразие! — Он позвонил, спросил вошедшего дежурного: — Почему не докладываете, что ночью товарищ Славин доставил террориста? Что значит «не успели»? Обязаны в первую секунду доложить! Нет меня — под землей найти! Предупреждаю! Кто занимается этим террористом? Свидерский? Давайте сюда Свидерского.
Дежурный выскочил за дверь, как ошпаренный.
— Наверное, и правда, вы со Славиным в осиное гнездо угодили. — Захарян задумчиво побарабанил длинными тонкими пальцами по столу.
— Разрешите, товарищ начальник?
В дверях стоял кряжистый, невысокий Денис Свидерский.
— Садись, — приказал Захарян. — Докладывай. Кто такой этот террорист? Что говорит?
— Очень волнуется, товарищ начальник. Фамилию свою назвал — Михаил Алексеенко. Адрес указал. Сообщников пока не выдает. Говорит, просто попугать ножиком хотел. Мол, по пьяной лавочке.
Мы с Захаряном переглянулись.
— Прием старый, как гора Арарат, — засмеялся Захарян. — Называется «запасная легенда». Попался — будет теперь себя блатным изображать. Как, Каротин, может, посмотрим на него, а?
— Что ж, давай посмотрим. Только я в соседнюю комнату выйду. Из-за двери погляжу.
Спустя десять минут в сопровождении Дениса и двух конвойных в кабинет вошел вертлявый малый в вышитой украинской рубашке со шнурочком у ворота, со щегольской челочкой, закрывающей лоб до самых бровей, и остановился посреди комнаты, переминаясь с ноги на ногу.
— Ай-яй-яй, товарищ Свидерский, — укоризненно сказал Захарян, подымаясь из-за стола. — Не знал я, что ты такой боязливый — двух бойцов прихватил! Скажи, пожалуйста, какого страшного преступника привел. Что он такое натворил? Подумаешь, немножко ножиком поиграл. У нас на Кавказе вот такие мальчишки, — он показал рукой на вершок от пола, — кинжалами играют, и никто не пугается. Можете быть свободны, товарищи бойцы. — Конвойные, четко повернувшись «кругом», вышли, прогрохотав сапогами. — Так, значит, твоя фамилия Алексеенко? Ну, садись, Алексеенко. Курить будешь?
— Я некурящий, — отвечал малый.
— Ты видишь, товарищ Свидерский? Он даже некурящий! Может, и непьющий?
— Нет, отчего же…
— Но выпиваешь только в хорошей компании? И вчера ночью ты тоже, конечно, выпил в хорошей компании, правильно?
— Нет, вчера я один выпил. Без компании. Так уж получилось. Потому и переложил за воротник. С пьяных глаз и за ножик схватился, пропади он пропадом…
— Подумать только! — Захарян досадливо поцокал языком. — Подумать только, мало у нас важных дел, так, понимаешь, обязательно нам надо еще с этим невинным младенцем возиться! Ну, почему, спрашивается, его к нам привели, этого некурящего и непьющего Алексеенко, а? Почему его, понимаешь, не отвели в отделение милиции?
— Вот и я говорю, — обрадовался Алексеенко, — почему он меня в Гепеу приволок?
— А это он, понимаешь, по привычке. Условный рефлекс. Он у нас работает, вот к нам и тащит.
— У вас… работает?! — У Алексеенко забегали глазки. — Ох ты, мать честная! Да знай я, рази б я согласился…
— На что согласился? — быстро спросил Захарян.
Малый побледнел, на носу его выступила капля пота, он смахнул ее тыльной стороной руки.
— Да нет, это я так, оговорился…
— Ну, дорогой, так не пойдет, — мягко сказал Захарян. — Кто с тобой был?
— Да один я был, — упрямо проговорил Алексеенко, глядя в землю.
— Ну, что ж, — вздохнул Захарян. — Не желаешь правду говорить — твое, понимаешь, дело. Посиди, подумай.
Денис с арестованным ушли.
— Артист, — покачал головой Захарян, — Но ты не беспокойся, дорогой. У меня впечатление, что Алексеенко долго запираться не станет. Да, понимаешь, дела все интереснее становятся. А я тебе, между прочим, письмо от товарища Лисюка привез. Лично от товарища Лисюка, — сказал он без всякого перехода. — На. — Вытащив из планшетки, он подал конверт.
— Это и есть первое дело?
— Совершенно справедливо.
В конверте оказалось краткое распоряжение — прибыть в областное управление ГПУ на совещание по завершению операции. Опять — «по завершению»?! Что он собирается завершать, этот упрямый Лисюк? Снова за свое! И в такое время, когда главная нить вот-вот будет в наших руках! Ведь все говорит за это. Юрисконсульт Верман — почти очевидная фигура! Этот его контакт с Вольфом, эта его связь с Курнатовой-Боржик, смахивающая на старое знакомство соседей по Большой Морской. И в довершение всего — нападение на Славина… Но все это надо еще копать и копать. Работы непочатый край, а тут «совещание по завершению»!
Ну, нет, дорогой и уважаемый Семен Афанасьевич Лисюк! Костьми лягу, а не дам испортить дело! Нилин наверняка встанет на мою сторону, вдвоем дадим бой, а
