Родин ничего не ответил. Красноречивее слов была его отвисшая челюсть. «Бедная девочка, она тут совсем уже разумом тронулась!» – мелькнула мысль.
А Полинька словно прочла ее и серебристо рассмеялась:
– Нет-нет, я не сошла с ума! Не смотрите на меня так. Просто взгляните на это с другого угла – мы сейчас находимся на великом пике истории. И традиционные сентиментальные ценности отваливаются от душ, способных видеть дальше своего носа, как высохшая на солнце грязь. И наши Солнца – да! – они избавят человечество от лишнего и наносного. Представьте, какие грандиозные задачи стоят перед нами. Шутка ли – сковать льдом все воды! Это завораживает! Между прочим, даже виднейшие ученые не могут предположить подобный масштаб. Сигурд намерен заявить, что это оружие способно заморозить море лишь на жалкую сотню миль вокруг. Ха-ха, дурачье с регалиями! Мы, молодые, будем править миром, и власть наша превысит ту, что ныне есть в руках монархов. Так говорит Сигурд, и я верю ему!
Родин продолжал молчать. А девушка мило улыбнулась ему и откровенно призналась:
– Кроме этого, я теперь обрела вас. И мне ничего более не нужно для счастья. Пусть Юленька будет неотрывно в свите Сигурда. Пускай Максим выиграет битву и заслужит право стать викингом. Они будут среди воителей, мы – среди ученых. А все вместе – делать одно поистине великое дело. – Поля указала Георгию на ступку и внушительную горку коры и корешков. – Скоротаете время до вечера с пользой. А я направляюсь в лабораторию.
«О черный карлик с гадкой черной душой, не избежать тебе ответа за свои преступления!» – думал Родин, со страшной силой опуская пестик. Окажись сейчас рядом владыка проклятого острова, одно мокрое место осталось бы от него. Прогулка по острову и разговор с Полинькой разбередили душу Георгия. Ему многое предстояло обдумать до вечера…
* * *
К вечернему поединку собралась вся островная элита. Не было лишь карлика и его свиты. Зато воины, бонды и сейды толпились вокруг утоптанной площадки и подбадривали бойцов. Эрик Весельчак – рыжеволосый бугай со шрамом на щеке, создававшим жутковатую иллюзию неестественно широкой улыбки, – снаряжен был отменно. Длинный бахтерец прикрывал ноги до середины бедра. Колени и плечи были спрятаны под усиленной броней. Прочные наголенники и кольчужные перчатки делали руки и ноги практически неуязвимыми. На голове сидел мощный шлем, скрывавший значительную часть лица. В левой руке он держал каплеобразный эмалированный щит, а правой поигрывал слегка изогнутым мечом.
– Эта толедская сталь, отнятая моим пращуром у знатного мавра в Андалусии восемь веков назад, всегда приносит победу! – хвастливо проревел Эрик, вызвав бурную овацию в толпе.
Облик Максима вызывал одну лишь жалость. Проржавевшая кольчуга была разорвана у ворота, а правый рукав заметно отличался длиной от левого. Ноги защищали одни лишь стеганые штаны. Щит у него был небольшой и сделанный из досок, напоминавший крышку от бочки. А мясницкий топор, конечно же, не производил даже десятой части того впечатления, что великолепный клинок противника. Шлем Максиму достался и вовсе карикатурный – с развесистыми бычьими рогами.
– По обычаю наших предков, хольмганг есть суд праведный! – начал седобородый ратник, один из самых старых среди присутствующих. – Мешать поединщикам нельзя. А им запрещено покидать площадку – это равносильно проигрышу. Пусть Тор одарит вас своей неукротимой силой. Начинайте!
Эрик рванул, как ядро из пушки. Меч его сверкнул красной молнией в закатных лучах и отсек кусок щита, которым неловко заслонился Максим. Публика одобрительно заулюлюкала. Моряк нанес удар, целя в шлем викинга, но тот без труда парировал его. Ответный удар обрушился в центр дощатого щита. Меч застрял в вязком дереве, и Эрик отчаянным рывком смог вырвать его из ловушки. Противники принялись кружить вокруг друг друга, не решаясь атаковать снова.
Гудение толпы, жаждущей яркой схватки, принудило викинга напасть первым. Он нанес удар острием снова в центр щита, а затем крутанул его над головой и хлобыстнул мечом по комичному шлему Максима. Один рог был отрублен начисто, шлем слетел с головы, а Максим с трудом удержался на ногах. Было видно, что у него поплыло перед глазами – он зашатался как пьяный.
– Только тралл не ведает разницы между боевым доспехом и ритуальным! – насмешливо прорычал Эрик. – Кто рогат, словно бык, не должен противиться закланию!
Максим отдышался, встал напротив наслаждающегося вниманием зрителей Эрика и с ненавистью произнес:
– Я не раб, а воин. И сейчас ты в том убедишься.
Моряк без замаха швырнул разбитый щит в лицо викинга. Тот заметил неладное лишь в самый последний момент и не успел уклониться или отбить тяжелый предмет. Бросок оказался метким – щит угодил поперек широкой улыбки Весельчака, хлынула кровь. А Максим времени не терял. Ухватив топорище двумя руками, он нанес несколько страшных рубящих ударов по голове и груди растерявшегося соперника. Эрик захрипел и рухнул как подкошенный. Победитель, воздев над головой окровавленный топор, закричал:
– Победа достается достойным!
Толпа завопила от восторга и бросилась обнимать Максима, качать его на руках. Тот выглядел сущим именинником – никогда Родин доселе не видел у друга столь счастливого лица.
– Что ж, – раздался откуда-то сверху сильный голос Сигурда. Оказывается, он наблюдал поединок с крепостной стены, стоя рядом с выключенным прожектором и пулеметом. – Добро пожаловать в нашу стаю, молодой викинг. Ты с честью выдержал все испытания!
На гард навалилась тяжелая, терпкая, одурманивающая, как зелье Фрейи, ночь. Вдосталь вкусившие зрелищ викинги, бонды и сейды расходились по домам. Окровавленный и чрезвычайно довольный собой Максим обнимался с ликующими сестрами: его взяли в дружину Сигурда, а значит, с постыдным званием раба можно попрощаться, да и к Юленьке он теперь будет поближе. Между тем Юленька и Полинька, разодетые в плащи с меховой оторочкой, с причудливо заплетенными волосами и полыхающими гибельным огнем глазами, смотрелись уже как аборигенки, как важные винтики пульсирующего механизма острова, будто никогда и не было у них той размеренной жизни в захолустном Старокузнецке с чаем у самовара, папенькиными гербариями и вышиванием на пяльцах.
Георгий отстраненно подумал, что его сердце больше не заходится при виде Юли. Ведь та Юленька, что стреляла глазками и писала трогательные записки, осталась где-то на варшавской набережной… Но это, конечно, просто от переутомления. Надо поскорей вытащить девушек из этого ада, отмыть, переодеть, причесать, а потом уже прислушиваться к своим душевным шевелениям…
А пока в свете разгорающихся костров все казалось Родину зловещим, все предвещало беду. Он молча взирал на девиц, которым, судя по их счастливым личикам, вовсе не нужна была его помощь, как вдруг услышал возню позади себя и, обернувшись, заметил неопрятного раскосого тралла, очевидно лапландца.
Тралл ловко ухватил за ноги труп убитого Эрика Весельчака и поволок его в темноту. Мертвец чертил головой по земле бурую кривую и недобро улыбался Родину шрамами. Георгий отошел от ликующей толпы и тихонько пошел вслед за рабом, впрочем, его ухода никто не заметил.
Вскоре доктор оказался у входа в смрадное подземелье, расположенное на отшибе гарда.
«Должно быть, это что-то вроде мертвецкой, – подумал он и, выждав минуту, украдкой спустился вниз. Спрятавшись за вязанкой дров, накрытой козлиной шкурой, Родин с интересом наблюдал за приготовлениями к огненному погребению. Тралл водрузил тело Эрика на добротный топчан и, вооружившись щипцами, напоминающими стоматологические, стал деловито вырывать у трупа ногти – сначала на руках, а потом и на ногах. Каждый ноготь он бросал в заранее заготовленную миску, но Георгия эта странная процедура не смутила: по рассказам профессора Смородинова он знал, что из ногтей мертвецов в царстве подземной богини Хель будет построен огромный корабль Нагльфар. Именно на нем армия мертвецов и инеистых великанов поедет по замерзшим водам океана на последний бой с богами. Когда боги с чудовищами убьют друг друга, Мировое древо заполыхает огнем и рухнет, все обитаемые миры покроет пепел, из которого впоследствии родится новый, совершенный мир.
Древние скандинавы хотели, чтобы Нагльфар не был готов как можно дольше, поэтому ногти стригли коротко, особенно те, кто был максимально близок к смерти, – старики и воины. Отдельной частью скандинавского похоронного ритуала было вырывание у покойников ногтей. Боги строго следили за этим и жестоко карали тех, кто носил длинные ногти. Оттого все были осторожными и следили, чтобы кто-нибудь не умер с неостриженными ногтями; ибо каждый такой прибавляет материал, из которого будет выстроен Нагльфар.
Родин словно вспомнил, как профессор Смородинов рассказывал: «Дело в том, что пальцы пригодны, образно выражаясь, для рассмотрения тайн: ими щупают, изучают, исследуют. А ногти, напротив, бесчувственные, это намек на внешние вещи, бездуховные, в которых есть тайны для колдунов, разглядывающих ногти, в отблесках которых эти вещи содержатся. Оттого корабль из ногтей мертвецов может скользить только по поверхности замершего, «безжизненного» моря».
