— О, да это Ленокс! Погодите! Знакомьтесь: Солли Мэйфер!
Ленокс пожал спутнику Даллингтона руку и кивнул женщине, которую так и не представили:
— Очень приятно. Даллингтон, не могли бы мы поговорить?
— О чем? У меня от Солли нет секретов!
Троица сочла ответ безумно смешным.
— Мне нужно много открыть вам, Джон.
— В самую точку, Ленокс! Нужно много открыть! Шампанского! Побольше шампанского! Надо открыть несколько бутылок шампанского, бочку пива — мы ведь не какие-то там скупердяи, — и тогда все встанет на свои места!
— Станьте же вы наконец серьезным.
— Да я в жизни не говорил серьезнее, — заявил Даллингтон, издавая звуки, достойные Фальстафа. — Побольше шампанского! Бочку пива!
Ленокс понял, что спор за внимание Даллингтона выиграли бутылки.
— Как-нибудь в другой раз, — сухо сказал он, коротко кивнул и поскорее покинул и бар, и отель.
Он не ожидал, что разочарование будет столь горьким. Не ожидал, что примет случившееся так близко к сердцу. Домой Ленокс шел пешком и по пути осознал, как много значил для него новый знакомый, а точнее — друг. Любой детектив обречен на одиночество: с этой мыслью он свыкся, принял ее как неотъемлемую часть любимой работы; а ученик практически опроверг его убеждения, показав, что профессиональная дружба — он о такой и не думал — возможна. Ведь даже славный Дженкинс со временем усвоит общепринятый взгляд на вещи и, незаметно для себя самого, уверует, что расследовать преступления в Лондоне должен исключительно Скотланд-Ярд. А Даллингтон — совсем другое дело, у них с Леноксом было принципиальное сходство: происхождение. Детектив и не подозревал, как радостно иметь союзника.
Когда Ленокс свернул в родной переулок, ему захотелось увидеть леди Джейн. С замиранием сердца он думал, что они скорее всего окажутся наедине. Однако по пути в гостиную до него долетели обрывки разговора. На пороге Ленокс застыл. Ему навстречу поднялся тот самый высокий сухопарый незнакомец, которого он дважды видел у дома леди Джейн — оба раза в официальном костюме для утренних визитов.
Не только лицо, но и голос леди Джейн выдавал смятение:
— Добрый день, Чарлз. Я так рада, что ты пришел. Познакомься, пожалуйста: это Майкл Пирс. Мистер Пирс — Чарлз Ленокс, мой близкий друг.
— Здравствуйте, мистер Ленокс. — Пирс шагнул ему навстречу, протягивая руку.
— Рад познакомиться, — ответил Ленокс. — Джейн, я, наверное, не вовремя?
— Я, собственно, уже уходил, — заверил Майкл Пирс. — До свидания, миледи. Всего доброго, мистер Ленокс. Приятно было познакомиться.
В голове Ленокса проносились тысячи мыслей. Имя он слышал впервые. Но они сидели не напротив друг друга, а рядом — значит, их связывает нечто большее, чем простое знакомство.
А потом произошел первый за историю их многолетней дружбы натянутый разговор. Не то чтобы они не хотели разговаривать, просто никак не могли подыскать подходящую тему, пока наконец речь не зашла о расследовании.
— Продвигается, и неплохо, — сообщил Ленокс.
— А когда ты полагаешь его закончить?
— Весьма вероятно, что завтра.
— Хоть на душе станет легче.
— И не говори, — сухо заметил он. — Разреши узнать, как себя чувствует Энни?
— Прекрасно, совершенно оправилась.
— Мне удалось кое-что выяснить об оружии, из которого стреляли.
— Да?
— Все ниточки ведут к обществу «Сентябрь».
— Какой ужас!
— Да.
Его следующая фраза противоречила всем правилам хорошего тона и вежливости, вместе взятым, но он не в силах был удержаться:
— Я почему-то не встречал мистера Пирса раньше.
— Ты и не мог. Он школьный приятель моего брата и совсем недавно вернулся из африканских колоний. В Лондоне у него мало знакомых.
Почему она все еще взволнована?
— Ах вот как…
Наверное, Ленокс выглядел жалко, когда сказал:
— Может быть, мне стоит представить его в свете?
— Может быть.
Он встал.
— Я, пожалуй, пойду. Поговорим позже.
Направляясь по длинному коридору к выходу, Ленокс думал, что в его жизни не было дня несчастнее.
Дабни устроился в кресле и читал. Увидев входящего в библиотеку Ленокса, он заложил страницу и убрал книгу.
— О, вот и вы, — обрадовался он. — С пользой провели время?
И Ленокс вновь восхитился, как пребывание в Оксфорде смягчило мидлендский акцент, столь заметный у родителей юноши.
— Вполне, — ответил он. — Завтра к вечеру мы будем знать все, или я сильно удивлюсь. Мне помогут пробраться на собрание общества «Сентябрь».
— Отлично, — решительно кивнул Дабни. — Что могу сделать я?
— Боюсь, что ничего. Мне придется пойти одному.
— Я с вами.
— Все не так просто, как вы думаете.
— Они что, разрешили вам прийти, потому что принимают за кого-то другого? Или вы будете наблюдать из укрытия?
— Буду наблюдать из укрытия, как вы выразились. Это не просто собрание, а их ежегодная встреча, событие, которому придают особое значение.
— Значит, я пойду и спрячусь вместе с вами.
— Слишком рискованно. Вы можете невольно мне помешать.
Дабни не отступал.
— Мистер Ленокс, вы были очень добры ко мне, впустили меня в дом, но сами посудите: я обещал Джорджу защищать его, пока все не кончится, и, хотя он мертв, хочу сдержать слово.
Они спорили до тех пор, пока Ленокс не сдался.
— Что ж, если вы непременно этого хотите… Я так и так собирался взять напарника, но он сейчас занят.
— С удовольствием поступлю под ваше начало, при условии, что вы возьмете меня с собой.
— Кстати, вы, пожалуй, действительно можете мне помочь.
Ленокс пролистал назад страницы в записной книжке.
— Мне думается, Пейсон оставил у себя в комнате подсказки, говорящие о причинах его бегства. Хочу узнать, какой смысл увидите в них вы.
— Приступим, — согласно кивнул Дабни.
— Ваш друг, как я полагаю, знал, что у него очень мало времени. Где-то час, не больше. Это подтолкнуло его к очень неожиданному поступку: он убил кота, о котором вы оба заботились.
Дабни побледнел.
— Длинноногого? Длинноногий мертв?
— Мне очень жаль, но — да.
Юноша махнул рукой:
— После всего, что случилось, не самая большая потеря. Хотя кота я любил.
— Думаю, кот погиб не напрасно, хотя вас это вряд ли утешит. Джордж, как я полагаю, искал наглядный способ доказать, что не просто укатил в Лондон, не загулял на вечеринках. Этим, полагаю, объясняется и двойное убийство: кота ведь сначала отравили, а потом закололи. Так Джордж давал нам — мне и полиции — понять, что дело здесь нечисто. Не ошарашь он меня таким необычным посланием, я бы не придал большого значения тревогам его матери: вы ведь знаете, как она переживает по любому поводу. Вспомним также, что на эмблеме общества «Сентябрь» изображена дикая кошка. Таким образом, Длинноногий служил нескольким целям. В каком-то смысле убийство кота было блестящим и практически неизбежным решением.
— Да, Джордж мог такое придумать, он был чертовски сообразителен, — кивнул Дабни. — А чем он отравил кота?
— Опиумной настойкой.
Дабни снова кивнул:
— Временами Джордж страдал бессонницей, особенно когда приходилось много заниматься. Тогда он принимал опиумную настойку, чтобы заснуть. Тут все сходится.
Ленокс почувствовал, как крепнет его уверенность.
— Кроме того, я считаю, что полоска сигарного пепла, якобы просыпанного у окна, имеет ключевое значение. Окно ведь было под самым носом, а пепел рассыпан так, словно кто-то задел полоску. Звучит, наверное, неправдоподобно, но мне кажется, он хотел…
— Проверить, заходил ли кто-нибудь в его комнату, когда его не было! Да, он пару раз говорил о таком приеме, вычитал где-то и восхищался, до чего здорово.
Оба раза в яблочко, прекрасно.
— Именно. Об этом я и хотел сказать. Пепел рассыпан для декорации, это ложная улика. Никто его на самом деле не задевал. Зато таким образом Джордж дал нам понять, что к комнате надо присмотреться, и в то же время рассказал о своем подозрении, что в его отсутствие в комнате кто-то бывает…
— И поэтому он не может написать все открытым текстом, а вынужден говорить намеками. — Дабни снова закончил мысль Ленокса.
— Очень сообразительный был юноша. Признаюсь, я от всей души им восхищался. Он даже не забыл предупредить слугу, чтобы тот ничего не убирал в комнате!
— Да?
— Меня только озадачивает полоска пепла рядом с вашим укрытием у луга Крайст-Черч. Зачем нужно было привлекать внимание в стоянке? Разве вы не хотели, чтоб ваш лагерь приняли за стоянку какого-нибудь бродяги?
— Я помню, как он насыпал пепел — трубку периодически курю я, деревенская привычка, знаете ли. Он сказал, что нужно так сделать, мол, вдруг кто-нибудь умный разгадает.
