Позабыв о всякой осторожности, я бросилась наутек, понимая, что меня могут узнать, и молясь о том, чтобы меня не поймали. За моей спиной раздался страшный грохот, когда дверь спальни распахнулась и ударилась о стену.
— Меня преследуют, — промелькнула у меня в голове паническая мысль. Оставалось только надеяться на свои ноги. Вот я уже в нескольких шагах от двери, вот со вздохом облегчения протягиваю руку к ней, вот касаюсь пальцами холодной чеканки металлической задвижки.
И тут тяжелый кулак обрушивается на мой висок, повергая меня на колени всего в нескольких сантиметрах от запертой двери.
И одна свеча, подобно солнцу, может разогнать тьму.
Леонардо да Винчи. Дневники Дельфины делла Фации
Меня грубо дернули за ноги. Придя в себя, я увидела стоящего надо мной полуобнаженного Ренальдо, который свирепо смотрел на меня. Его глаза сузились, когда он узнал, кто перед ним. Отступив назад, он затащил меня в ближайшее кресло и прорычал:
— А, это ты? Ты разносчик, подслушивавший нас с Лоренцо в ту ночь, когда был устроен пир. Смотри, Елена, у тебя в покоях я поймал соглядатая.
— Так он еще и соглядатай, — холодно рассмеявшись, произнесла графиня. Она набросила длинное парчовое платье поверх ночной рубашки и направилась ко мне. Остановившись возле меня, графиня больно схватила меня за подбородок.
— Вот мы и встретились снова, мой милый Дино, — вкрадчиво проговорила она, склонившись ко мне.
Хотя у меня по-прежнему кружилась голова и страх сковывал меня, я не отпрянула и смело посмотрела на нее. После недавних трудов у нее изо рта пахло вином, а от ее тела — мускусом. Мелкие морщинки вокруг глаз и рта выдавали вблизи, несмотря на ухищрения с косметическими средствами, ее возраст. Ее бледный взор, не избавленный от следов похоти, пылал гневом, и, по-моему, она наслаждалась видом моих страданий. Я поклялась, что не доставлю ей удовольствия криками и ответами на насмешки.
Внезапно графиня отпустила меня и пристально посмотрела на Ренальдо.
— Возможно, он известен тебе как разносчик, но он также и слуга придворного художника Лодовико, великого Леонардо. Впрочем, у него есть и другие роли. — И, еще более неприветливо взглянув на меня, она обратилась ко мне: — Я ведь знала, что где-то видела тебя прежде, мой мальчик, и я сказала тебе, что непременно вспомню, где именно.
Не отводя от меня своего взора, графиня сказала стоявшему рядом с ней юноше:
— Помнишь, Ренальдо, я тебе говорила, что, когда наш дорогой двоюродный братец пропал во время шахматной партии, его место занял другой белый епископ? Можешь представить мое изумление, когда я впервые увидела его и подумала, что Орландо чудесным образом воскрес. Но это, разумеется, был юный Дино. Его, очевидно, послал Леонардо, и поэтому об исчезновении графа Феррара стало известно гораздо позже.
На ее лице вновь появилась злая улыбка, и она принялась загибать пальцы.
— Разносчик, паж, епископ… Кажется, наш дорогой Дино — многоликий молодой человек. И боюсь, что, задавая вопросы в последние несколько дней, они с Леонардо узнали больше того, что им следует знать. И этим они опасны для нас.
— Ну так что мне делать-то с ним? — спросил Ренальдо.
Он уже накинул жакет и затягивал пояс. Я с ужасом увидела на широком кожаном ремне короткий кинжал. Проследив за моим взглядом, он холодно ухмыльнулся и коснулся пальцами оружия. Графиня заметила этот жест и с повелительным видом покачала головой.
— Не пойдет. Слишком много крови, потом трудно отмывать. Позаботься о нем так же, как ты поступил со своим юным другом Лоренцо. Ключ, который я дала тебе, еще у тебя?
Ренальдо утвердительно кивнул головой, похлопав по сумке на поясе.
— Здорово, что Моро отменил запрет. Его будет легче вытащить из замка, чем Лоренцо. Я подкуплю кого-нибудь из стражи, и мне откроют ворота, — его ухмылка стала шире. — Скажу стражнику, что юноша перепил и я везу его домой к матушке. А матушка его живет у кладбища.
Не удержавшись, я охнула, вызвав у них смех. Очевидно, довольная тем, что я поняла, какая судьба меня ожидает, графиня вдруг повернулась спиной ко мне и приблизилась к Ренальдо. Ее улыбка была полна томного желания, когда она, проведя пальцами вниз по груди, засунула руку под его короткий жакет.
— Разделайся ради меня с нашим юным другом и быстрей, — вкрадчивым тоном проговорила она, прижимая его к гобелену и медленно двигая рукой между его бедер. — Закончив, возвращайся сюда, и я закончу с тобой, а потом ты завершишь то, для чего тебя наняли.
— Как быть с художником? — тихо осведомился он, и его лицо, после того как его прижали к стене, утратило прежнее жестокое выражение. — Его тоже убить?
— Я приму решение потом. Я знаю, как заставить его молчать, — и гораздо более интересным способом.
Пока эта парочка обменивалась репликами, я пришла в себя и поняла, что, если я не сбегу, Ренальдо разделается со мной. Дверь находилась от меня дальше, чем мне бы хотелось, но разносчик слишком увлечен другим и поэтому не сразу сообразит, что случилось. И я была почти уверена, что дверь закрыта только на щеколду, не на замок, и это мне давало выигрыш в несколько секунд. Мне надо было лишь бежать.
«Беги!» — раздался повелительный голос у меня в голове, и я, вскочив с кресла, бросилась к двери. Графиня вскрикнула, Ренальдо удивленно крякнул и, топоча ногами, побежал за мной. Он схватил меня у самой двери в тот момент, когда я коснулась ее. Издав негодующий вопль, он выхватил клинок и изо всех сил ударил меня.
Мои чувства тоже были обострены, и я увернулась… почти. Кинжал, скользнув вдоль живота, разорвал жакет и разрезал подкладку из конского волоса. Ощутив острый укол металла, я вскрикнула, хотя и сознавала, что клинок лишь поцарапал кожу. Благодаря быстрой реакции и подкладке мне не вспороли живот, как барану на рынке. Я упала и со страшной силой ударилась распухшим виском о каменный пол.
Лежа в полубессознательном состоянии, я почувствовала, как Ренальдо, схватив меня за волосы, запрокидывает мою голову назад, собираясь перерезать мне горло. Но не успело лезвие коснуться моего горла, как графиня воскликнула:
— Стой, дурень, не режь ему горло! Кровь будет повсюду! Он скоро умрет от полученной раны, если оставить его в склепе.
Я не расслышала ответа Ренальдо, но он убрал нож от горла, и я вновь ударилась лицом о жесткий пол, когда он отпустил меня. Они еще о чем-то говорили, но слова, казалось, доносятся откуда-то издалека и были не понятней жужжания насекомых летом в траве.
«Они думают, что рана смертельна», — сказала я себе. Мне хотелось расхохотаться над этой одураченной парочкой, но я едва смогла издать тихий стон. Когда я, наконец, убегу от них, то непременно поблагодарю синьора Луиджи за его чудесный, спасший мне жизнь атрибут.
Ренальдо взвалил меня, едва понимающую происходящее, на плечо, и я лишилась чувств, когда он пошел переваливающимся шагом и биение в голове сменилось резкой болью. Через какое-то время я очнулась и ощутила дуновение свежего ночного ветерка. Должно быть, мы уже за замковыми стенами, решила я, вопрошая себя, действительно ли стражник посмеялся над глупым мальчишкой, выпившим сверх своей меры. «Похищение», — попыталась прошептать я, но губы не пошевелились.
Сейчас архиепископ уже начал свое бдение, не подозревая о подстерегающей его опасности. Я могла лишь молиться о том, чтобы Леонардо удалось предотвратить убийство кардинала Нардини.
Я молила Бога о том, чтобы, не найдя меня утром, Леонардо отправился на мои поиски — в том случае, конечно, если сам не погибнет от клинка Ренальдо.
«Я подвела учителя», — такова была моя последняя мысль. И тьма поглотила меня.
Очнувшись, я поняла, что закутана в покрывала, да так крепко, что не шевельнуть ни рукой, ни ногой. Кроме того, у меня в голове стучало, как и после того злосчастного утра, в прошлом году, когда назло матери я выпила слишком много чаш с вином на городском праздновании Иванова дня. Я тогда не помнила, что пила, не помнила, как добралась до постели.
Должно быть, была ночь, ибо, когда мне удалось приоткрыть один глаз, меня окружала тьма. Ко мне медленно возвращалась память. Я вспомнила, что была в покоях графини Мальвораль и что испытала потрясение при виде непристойно переплетшихся тел ее и Ренальдо. И Ренальдо пытался заколоть меня… Все казалось сном. Болела голову, во рту был песок.
Если я смогу подняться, то, вероятно, отыщу кувшин с водой и, прополоскав рот, избавлюсь от песка.
Но предпринимая слабые попытки скинуть покрывала, я почувствовала привкус земли во рту и холодную, влажную поверхность под собой.
«Как странно, — подумала я удивленно, хотя стук в голове и мешал мне ясно мыслить. — Кажется, я не в постели. Но если это не мое одеяло, зачем им тогда меня обмотали, даже накрыли лицо?»
