Никто из них и помыслить не мог, что минуту назад отсюда вылетели три маленькие пташки с приказом, способным изменить будущее Священной Римской империи.
* * *
Несколькими днями позже в сторону Нойкастелля по краю Рейнской долины катилась повозка, запряженная двумя старыми клячами. На козлах сидели два стражника из Трифельса, Гюнтер и Себастьян. И хотя близился конец мая, в утреннем воздухе стояла неприятная прохлада, а в елях, обступивших дорогу, клубился туман. Стражники решили ехать длинной дорогой вдоль цепочки холмов. По ней ездило больше народу, и потому она казалась безопаснее. И все-таки Себастьян то и дело оглядывался по сторонам. Обычно такой разговорчивый, теперь он неожиданно притих.
– Можно подумать, ты призраков высматриваешь, – проворчал Гюнтер. Покачивая кнутом, он сидел рядом с другом и напарником и по старой привычке жевал соломинку.
– Не призраков, дурень ты, – возразил Себастьян и снова огляделся, – а грабителей или еще какой сброд. Какого только отребья не ошивается сейчас по лесам.
– Это ты про Йокеля, что собирает в Ойссертале всех недовольных и беглых висельников?
Себастьян помотал головой:
– Если бы! Ты что, не слышал про знахарку Эльзбет? Она пропала бесследно, как по волшебству. А люди рассказывают, как в окру́ге бесчинствует черный человек…
– Ха, черный человек! – проворчал в ответ Гюнтер. – Дурак ты суеверный! В третий раз тебе говорю, что это Ганса фон Вертингена рук дело. Не черного человека, а Черного Ганса! Видишь, до чего болтовня людская доводит.
Он мрачно оглядел лесистый пейзаж. На ближайшем холме высилась одна из многочисленных крепостей. Между елями угадывались пологие склоны, засаженные виноградниками. Лошади неспешно тянули повозку.
– Ближе к Ойссерталю и дальше в сторону Шпейера дороги, может, и опасны, – продолжал успокаивать Гюнтер. – Но чтобы здесь, на дороге в Нойкастелль? Прямо под носом у герцогского управляющего?
Стражник рассмеялся, но смех прозвучал несколько вымученно.
– На такое даже Черный Ганс не пойдет. Кроме того, – он заговорщически понизил голос, – кому придет в голову, что мы везем подати для герцога? По нашему виду легче решить, что мы хворост из леса вывозим.
Действительно, стражники натянули поверх кольчуг рваные зипуны и скрыли шлемы под простыми капюшонами. Вот уже десять лет бывшие батраки служили стражниками в Трифельсе. До сегодняшнего дня жизнь их протекала спокойно и размеренно. Они худо-бедно содержали в порядке оружие, кое-где заделывали дыры в стенах или помогали на поле убирать урожай. И сегодня впервые испугались по-настоящему. Кроме Мартина фон Хайдельсхайма и пропавшей знахарки, жертвами разбойников и мародеров стали еще несколько человек. Поэтому наместник Эрфенштайн решил доставить неуплаченные подати в Нойкастелль тайно. Укрытые рваными покрывалами, в повозке находилось шесть мешков зерна, несколько фунтов дорогой соли, две бочки сельди, копченый окорок и клетка с шумливыми гусями. Кроме того, у Себастьяна под камзолом лежало двадцать новеньких рейнских гульденов и несколько украшений, с которыми Эрфенштайн расстался лишь скрепя сердце.
– Долго еще до Нойкастелля? – боязливо спросил Себастьян и коснулся мешочка с деньгами.
Гюнтер пожал плечами:
– Час где-то. Когда выберемся из этой проклятой ложбины, дорога пойдет в гору; тогда и крепость уже видать будет.
– Черт, жду не дождусь, когда мы Черного Ганса вздернем! – ругнулся Себастьян. – Во времена моего деда по этим местам гулять можно было, как по собственному саду. А вот как у рыцарей дела плохо пошли, в каждой второй крепости засело по голодранцу и головорезу. А кайзер на заезжих ландскнехтов транжирится, как наш брат на пиво в трактире… До чего мир докатился!
Гюнтер задумчиво пожевал соломинку.
– Вот увидишь, старик Эрфенштайн и сам скоро в разбойники подастся. Год-другой неурожаев – и плакали все его добродетели, турниры и менестрели. А нам, как прихвостням фон Вертингена, придется путников на переправах подкарауливать.
– Чем детям и старухам глотки резать, я лучше в ландскнехты подамся и на войну пойду против французов, – проворчал Себастьян.
– Ха, и там будешь детям и старухам глотки резать! – Гюнтер рассмеялся и выплюнул соломинку. – Ну да, все лучше, чем холопом в грядках возиться. Что за…
Он резко замолчал, когда из зарослей неподалеку в затянутое облаками небо взмыла ворона. За ней последовало еще несколько.
– Что-то не нравится мне это, – вполголоса проговорил Гюнтер.
– Может, их вспугнул кто? – попытался успокоить его и себя Себастьян. – Лиса или кто покрупнее…
– Господи… гораздо крупнее!
Гюнтер, бледнее покойника, показал вперед, где дорога забирала в сторону. Поперек дороги зеленой стеной лежало несколько поваленных елей. Лошади прошли еще несколько шагов, после чего с фырканьем остановились перед препятствием и принялись рыть землю копытами.
Гюнтер затравленно огляделся. Руки потянулись к заряженному арбалету, лежащему под облучком.
– Вот скотина, – просипел стражник.
В тот же миг послышался тихий свист, и оперенная стрела впилась Себастьяну в бедро.
– Господи Иисусе! – вскрикнул солдат. – Побойтесь Бога!
Затем на повозку посыпались новые стрелы. Гюнтер водил арбалетом в поисках какой-нибудь цели, противника, которого смог бы подстрелить. Но не мог ничего различить в непроглядных зарослях над дорогой. Одна из стрел угодила ему в правую руку, еще одна просвистела возле шеи. Стражник со злостью отшвырнул арбалет, выдернул стрелу из раны и бросился с повозки. Под градом стрел он забрался по крутому склону и, пригнувшись, заковылял к расположенному неподалеку лесу. Не успел Гюнтер добраться до спасительных зарослей, как в икру ему впилась очередная стрела. Вскрикнув от боли, он рухнул в кусты и остался там лежать.
Себастьян между тем выхватил короткий меч и, покачиваясь, встал на облучке. На нем, как и на Гюнтере, была худая кольчуга, но из ног его уже торчали три стрелы, а кольчужное полотно пробил арбалетный болт. Себастьян еще держался, но Гюнтер по опыту знал, что в большинстве случаев смерть от таких ран не наступала мгновенно. Чаще жертва медленно и мучительно умирала от потери крови. Вот еще один болт прошил тонкую кольчугу. Себастьян покачнулся и головой вперед рухнул с повозки. Он прополз еще несколько шагов по откосу и потом со стоном растянулся на земле.
Только теперь на опушке показалось четверо мужчин. Они медленно спускались к дороге, самый крупный из них держал на веревке громадного черного дога. Собака прошла по кровавому следу и стала слизывать с земли лужу крови возле Себастьяна. Гюнтер сразу узнал черноволосого гиганта.
Это был Ганс фон Вертинген.
Рыцарь внимательно огляделся. Он был облачен в нагрудник и округлый шлем, двуручный меч едва не волочился по земле. Трое его спутников были одеты куда беднее. Двое из них сжимали в руках луки, а третий навел на стонущего Себастьяна взведенный арбалет.
– Оставь беднягу! – приказал Вертинген. – Он ничего нам не сделает. К тому же он еще нужен мне живым. Надо выспросить у него все, что он знает… А что со вторым?
– Побежал в лес, – ответил один из его подручных и показал на противоположную сторону дороги. – Но и он, по-моему, получил сполна.
Вертинген ухмыльнулся и принялся отвязывать веревку с шеи дога.
– Далеко не уйдет – моя Саския его разыщет… Верно, Саския? Хорошая девочка.
Громадная собака рвалась с веревки, так что Вертинген едва мог расслабить петлю.
– Постой ты спокойно, псина драная! – выругался он.
Гюнтер замер в укрытии. Со стрелой в голени бежать не имело смысла. К тому же собака и так его настигла бы. Немного подумав, стражник прошептал молитву и запустил руку под кровоточащую рану на икре. Стиснув зубы, он потер ладонью лицо, размазывая кровь, и притворился мертвым.
В следующий миг из кустов показалась собака. Она залаяла и обнажила длинные, острые клыки, но, заметив, что добыча не шевелится, опустила голову и принялась обнюхивать неподвижное тело. Гюнтер почувствовал, как влажный нос уткнулся в ногу. Затем по щекам, покрытым кровью вперемешку с грязью и хвоей, скользнул пахнущий гнилью язык. Стражник едва сдерживался, чтобы не закричать.
Послышались шаги. Гюнтер широко открыл глаза, как у мертвецов, и уставился пустым взором в молочно-белое небо.
«Неужели это последнее, что я увижу в своей жизни? – пронеслось у него в голове. – Кусочек затянутого неба?»
Собака еще раз лизнула его по окровавленному лицу, и где-то совсем рядом раздался голос:
– Да он мертвее мертвого!
– Уверен? – отозвался Вертинген.
Гюнтер услышал шелест клинка о ножны. Над ним кто-то склонился.
