Она провела меня в апартаменты, выдержанные в модерновом стиле; всю обстановку составляли диваны без подлокотников и легкие простые стулья. На них расположились симпатичные девицы примерно двадцатилетнего возраста в укороченных платьях. Они потягивали виски с содовой, ожидая гостей мужского пола. В углу надрывался патефон; кажется, это была пластинка с записями Поля Уайтмана.
– Боюсь, что не смогу предложить тебе девчонку, которая смогла бы конкурировать с Салли Рэнд. – Она продолжала держать мою руку.
– Салли никогда не была моей девушкой, – сказал я. – Мы просто приятели.
– А я слышала, что это не так, – ответила она, растягивая слова, отчего все сказанное ею приобретало какую-то скабрезность и двусмысленность.
– Последний раз, когда я тебя видел, Джинни, ты была официанткой в «Джо Плэйс».
Это заведение не имело никакого отношения к Джо Эпстейну. Все официантки, работавшие там, были смазливы как на подбор, и носили короткие юбки и блузки с у-образным вырезом. Многие мужчины заходили туда пообедать.
– Именно там Эппи встретил меня, – сказала она с самодовольной улыбкой, наконец отпустив мою руку.
– Я слышал, – сказал я, кивнув, словно отдавая должное этому ее последнему приобретению.
– Эппи чудесный парень, настоящий гений, – добавила она.
– Где он достал этих девочек? Они выглядят слишком юными и свежими для путан.
Барни с приятелями вовсю веселились с девицами; дурачились, громко хохотали, пили вино, танцевали.
– Любительницы, знающие кое в чем толк, – объяснила она, ведя меня к расположенному тут же бару, за стойкой которого стоял чернокожий бармен в красном жилете. – Девочки для вечеринок.
– Ты хочешь сказать, секретарши и студентки бизнес-колледжа?
Она кивнула.
– Выпьешь чего-нибудь?
– Ром, пожалуйста, – сказал я.
– Со льдом?
– Нет, только ром.
– Ром, – сказала она бармену, улыбаясь, и тот подал мне полный бокал.
– Словом, девочки, которые хотят хорошо провести время? – спросил я.
– Некоторые из них могут попросить немного денег, если ты, в свою очередь, захочешь что-нибудь попросить у них.
– Они выглядят слишком юными для меня. Сама знаешь, есть развлечения, за которые можно отправиться за решетку.
Она пожала плечами.
– Большинство из этих девочек трудно чем-либо удивить. Все они подрабатывают на стороне фотомоделями.
– Да?
– Да. Для местных художников, оформляющих разного рода календари. Один мой друг знаком с владельцами рекламной фирмы.
– Которая распространяет все эти календари?
– Точно. Некоторые из ее постоянных художников находятся в Чикаго, и я подбираю для них подходящие модели.
– Эти юные красотки как будто сошли с обложек рекламных проспектов, могу подтвердить.
– Видишь кого-нибудь, с кем хотел бы познакомиться?
– Думаю, да.
И эту девушку звали Пегги Хоган. Она была немного пьяна в тот момент, когда нас представили, но от этого не менее привлекательна. Она стала рассказывать мне о своем желании стать актрисой, несмотря на то, что ее семья хочет, чтобы она пошла в бизнес-колледж, и я слушал. Я сам был достаточно пьян, когда мы добрели до отеля «Мориссон», где я снимал номер. Впоследствии я не раз с удовольствием вспоминал об этом эпизоде, запахе ее духов, напоминавшем запах роз. Но тогда, на следующее утро, я чувствовал себя разбитым, виноватым и выплеснул свое раздражение на нее.
– Тебе должно быть стыдно за себя, – сказал я ей. Она сидела на кровати среди разбросанной одежды, с расплывшейся косметикой; ее пронзительные голубые глаза уныло глядели на меня.
– У меня был сообщник, – сказала она, надув губы.
– А я и не говорю, что горжусь собой, – сказал я. Я стоял перед ней, словно Христос в белых одеждах. – Ты хорошая девочка. Тебе не следует спать с незнакомыми мужчинами. Ты где, кстати, живешь?
– В Инглвуде.
– Хороший, комфортабельный район, ирландский квартал. Твой отец имеет свое дело? Она кивнула.
– И он хочет, чтобы ты училась в бизнес-колледже. Значит, ты закончила среднюю школу.
Она вновь кивнула:
– С отличием.
– Прекрасно. Ты привлекательная девочка, поэтому, наверное, посещаешь вечеринки каждый день вместо того, чтобы ходить на подготовительные курсы. Тебе должно быть стыдно.
Она вздохнула.
– Эта жизнь не для тебя. Этот парень, Эпстейн, прожженный букмекер.
– А я думала, что он бухгалтер, – простодушно ответила она.
– Он и есть бухгалтер. Насколько я знаю, он подрабатывает – выполняет заказы шайки Капоне, помогая Джейку Гузику вести бухгалтерские книги. Словом, помогает им избежать суда за уклонение от уплаты налогов.
Она слегка улыбнулась:
– Я встречала раньше Аль Капоне.
Это было невозможно. Капоне был посажен в тюрьму в 1932 году. Ей же сейчас было около девятнадцати.
– Мы посещали одну и ту же церковь, – объяснила она. – Я много раз видела его жену, и один из его телохранителей даже назначил мне свидание.
– Великолепно! Тебя что, привлекает подобная жизнь? Кстати, ты хоть знаешь, как меня зовут?
Она напрягла свою память, потом произнесла:
– Нэт?
– Тепло. Нат. Никогда не ложись в постель с незнакомыми мужчинами. Меня зовут Нат Геллер. Я частный детектив и иногда ношу с собой наган.
Она улыбнулась, одарив меня жемчужно-белой улыбкой.
– Действительно?
– Ты считаешь, что все, что было вчера, – в порядке вещей, насколько я понимаю. Она пожала плечами:
– Я не вижу причины, по которой жизнь должна быть скучной и серой.
– Воспользуйся моим советом, – сказал я, бросая ей ее атласное голубое платье. – Иди в школу бизнеса, найди работу. Найди мужа. Держись подальше от Вирджинии Хилли. Она превратит тебя в шлюху.
Мои слова взбесили ее. Она вскочила с кровати и стояла совершенно обнаженная передо мной, грозно потрясая в мою сторону пальцем.
– Не называй меня шлюхой, ты, вошь паршивая! Я никогда и десяти центов ни у одного мужчины не брала!
Ее маленькие аккуратные груди вздрагивали при каждом слове. Волосы на ее лобке были густыми и почти черными, и маленькая черная дорожка поднималась к ее пупку.
Я стоял перед ней в трусах. Вид обнаженного женского тела невольно подействовал на меня. Она заметила это, и ее лицо растянулось в улыбке.
– Тебе не кажется, что ты лицемеришь, а, Натан Геллер? Ведь все твои грязные мысли выдают тебя с головой.
Ее слова смутили меня, и я вышел в соседнюю комнату, чтобы одеться. Пока я одевался, она тоже привела себя в порядок и вышла ко мне в своем легком атласном голубом платье, подчеркивавшем упругость ее груди и стройность тела.
– У тебя есть машина? – спросила она.
– Есть, – ответил я, – но она припаркована около моего офиса. Примерно в двух кварталах отсюда.
– Ты не мог бы отвезти меня домой? Я не хочу толкаться в трамвае в этом, – она сделала жест рукой, указывая на свое платье, – а на такси у меня нет денег.
– Я могу тебе дать на такси.
Ее лицо приняло жесткое выражение.
– Я не хочу брать никаких денег у тебя, Нэт. Нат.
– Хорошо, я отвезу тебя.
Она слегка улыбнулась, и на ее щеках заиграли ямочки. У нее было лицо ангела и, черт возьми, божественное тело.
– Извини, я был груб с тобой, – сказал я, когда мы садились в мой коричневый «форд».
– Все о'кей. Мне приятно, что это тебя волнует.
– Ты должна держаться подальше от этих гангстеров. А также от Вирджинии Хилл.
– Ты был достаточно любезен с ней.
– Я – другое дело. Мне приходится вращаться среди них. А тебе нужно найти другой круг общения. Считаю, тебе также не следует обнажаться перед разного рода фотографами.
– Эта работа приносит неплохие деньги. Времена сейчас тяжелые.
– Я не думаю, что твоя семья бедствует. Уверен, что тебе дают достаточно денег на карманные расходы.
– Это все, что ты думаешь?
– Я думаю также, что ты избалованная девчонка. Вот что я думаю.
– Да?
– Да. И найди меня, когда повзрослеешь.
– Зачем?
– Чтобы я сам побаловал тебя немного.
И я довез ее до дома, юную Пегги Хоган, и не видел ее с тех пор, хотя время от времени я вспоминал о ней и запахе ее духов, который напоминал аромат роз.
И вот она была передо мной, в адвокатской конторе, спустя восемь лет, став старше, но внешне почти не изменившись. Видно было, что она стала мудрее. Таково было мое первое впечатление. Позже я убедился, что оно было верным.
– Глядя на тебя, я могу сказать, что ты последовала моему совету насчет школы бизнеса.
– Да, но я еще не нашла себе мужа.
Это «еще» как будто повисло в воздухе. И оно почему-то не вспугнуло меня. «Стать ее мужем – не самая худшая перспектива для мужчины», – подумал я.
– Ну, зато ты нашла подходящую работу.
Она печально улыбнулась:
– Все это было не так просто. Я работаю здесь чуть больше двух лет.
– Да?
– С того времени, когда у папы случился первый удар. Я попыталась стать актрисой после того, как закончила школу бизнеса. Снимала квартиру в Тауэр-тауне, пробовала себя на сцене местного театра.
