— А еще, отче, тамошние поселяне сказали нам, что святая действительно покоится в Гвитерине, где была погребена после многолетней службы в девичьей обители, и что на ее могиле долго творились чудеса. Однако по прошествии времени могила святой Уинифред была почти забыта и заброшена. Возможно, такое небрежение и побудило святую возжелать перебраться туда, где ее смогут почтить согласно ее заслугам, куда, к ее алтарю, смогут стекаться паломники и где она сможет являть свою милость многим и многим страждущим.
— Воистину слова твои вдохновлены свыше, — торжественно изрек приор Роберт, светившийся от сознания того, что вера его наконец вознаграждена. — Недаром именно тебе было ниспослано видение. Ты высказал то, о чем я и сам думал, слушая твою повесть. Безусловно, святая Уинифред призывает нас явиться и избавить ее от забвения, подобно тому как она избавила брата Колумбануса от недуга. Несть числа несчастным, нуждающимся в ее помощи и защите, которые, увы, не знают, где преклонить колени и обратиться к святой с молитвой. В нашей обители она будет окружена должным почтением, и всякому станет ведомо, куда надлежит идти, дабы снискать ее благорасположение. Я осмеливаюсь просить о разрешении снарядить паломничество, к которому, как я верю, призывает нас сама святая. Отец аббат, дозволь мне обратиться к церковным властям с прошением о перенесении мощей, дабы прах благословенной госпожи упокоился в стенах Шрусберийской обители, став предметом величайшей нашей гордости. Верю, что, поступив так, мы исполним ее волю.
— Во имя Господне, — вдохновенно провозгласил аббат, — быть по сему, и да пребудет с нами благословение небес.
— Да ведь он все заранее подстроил! — горячился сидевший на корточках возле грядки с мятой брат Джон. Ему и противно было, и завидно: — Одна показуха, с первого до последнего слова. Все эти охи да ахи, все эти вопросы, где да как отыскать святую Уинифред. Все он знал наперед — наверняка сам и нашел в Уэльсе ее заброшенную могилу, и решил, что заполучить мощи будет нетрудно, а вся слава достанется ему. Ну так бы и сказал — так ведь нет — подавай ему чудо. И будь уверен, если потребуются другие чудеса, за этим дело не станет, — лишь бы все прошло гладко. Он метит высоко: видал, как ловко он все обставил, — видение, чудесное исцеление и Провидение, направляющее каждый его шаг. Тут все ясно как Божий день!
— Так уж и ясно, — добродушно ухмыльнулся брат Кадфаэль. — Неужто ты считаешь, что Колумбанус состоит в сговоре с приором и Жеромом и только прикидывался, изображая припадок? Я тебе так скажу — это ж как нужно верить в то, что на небесах тебя ожидает немалая награда, чтобы эдак колотиться головой об пол, рискуя вышибить мозги? Что ж, по-твоему, он это делал, чтобы угодить приору Роберту?
Брат Джон призадумался и нахмурился:
— Нет, этого бы я не сказал. Кто же не знает, что порой на нашего смиренного агнца что-то накатывает, особливо во время постов и бдений. И не спорю, чтобы привести беднягу в чувство, ледяная водица из святого колодца — вполне подходящее средство. Правда, сдается мне, его с тем же успехом можно было бы окунуть в наш мельничный пруд. Впрочем, сам он, похоже, готов поверить всему, что они ему наплели, и приписать свое исцеление святой. Уж такого случая он не упустит! Я хочу сказать, он не то чтобы сознательно в этом участвовал, но все-таки здорово сыграл им на руку. И заметь: кому велели присматривать за ним ночью? — Жерому. Другому небось не доверили. Тут нужен был верный человек, который непременно узрит видение, причем такое, какое надо. — Джон растер между ладонями листочек мяты, и утренний воздух наполнился терпким ароматом. — И в Уэльс приор возьмет с собой нужного человека, — с уверенностью добавил молодой монах и усмехнулся. — Вот увидишь!
Да, с сочувствием подумал Кадфаэль, видать по всему, малому невтерпеж, вновь поглядеть на мир да подышать вольным воздухом за стенами обители.
Впрочем, он и сам испытал приятное возбуждение при мысли о возможности внести разнообразие в размеренное течение монастырской жизни. Такой случай никак нельзя упускать, да и в дороге всякое может приключиться — не стоит пускать такое дело на самотек.
— Я так смекаю, парень, что не худо бы нам тоже принять участие в этом паломничестве. Не хотелось бы, чтобы в Уэльсе сложилось мнение, будто в Шрусберийском аббатстве не нашлось никого получше брата Жерома.
— Так-то оно так, но только никто тебя туда не возьмет, а обо мне уж и говорить нечего, — с обычной грубоватой прямотой отозвался Джон. — Вот без Жерома, ясное дело, не обойтись. И Колумбануса, надо думать, прихватят — этот дурачок им еще пригодится, как-никак это он сподобился чудесного исцеления. И, наверное, брат субприор поедет — ему по сану положено… Да, пожалуй, ты прав — стоит поразмыслить над тем, как затесаться в эту компанию. Еще несколько дней они все равно не смогут тронуться в путь — придется ждать, пока плотники и резчики закончат отделывать эту великолепную раку для святых мощей, которую они собираются повезти с собой. Брат Кадфаэль, пораскинь-ка мозгами: если у человека голова варит, он своего добьется, пусть это приору и не по нраву.
«Да, парень, не зря я тебя называл безбожником», — подумал Кадфаэль, которому решительно нечего было возразить Джону, да и, по правде сказать, ему понравилась настырность молодого брата. Вслух он сказал:
— Ну для себя, положим, я отыщу какую-нибудь лазейку, но скажи на милость, как мне за тебя просить, плут ты эдакий? Что ты умеешь делать такое, что могло бы пригодиться в дороге?
— Я неплохо управляюсь с мулами, — с надеждой в голосе промолвил брат Джон, — ты ведь не думаешь, что приор Роберт потащится в Уэльс на своих двоих? Или что он сам будет седлать, чистить, кормить да поить мулов, а то и навоз убирать за ними? Им ведь наверняка понадобится кто-нибудь, чтобы прислуживать да выполнять всякую грязную работенку — так почему бы и не я?
И то правда, об этом, кажется, никто не подумал. И зачем брать с собой какого-нибудь служку-мирянина, если есть принявший обет брат, который и мессу отслужить может, и сам не прочь малость попотеть. А паренек заслужил прогулку, тем паче что он ее отработает своим горбом. И не исключено, что брат Джон сумеет принести немалую пользу — если не приору Роберту, то, скажем, брату Кадфаэлю.
— Ну ладно, может, что и сообразим, — промолвил Кадфаэль и умолк, так что его нетерпеливому помощнику волей-неволей пришлось вернуться к работе на грядке. Однако после обеда, в те полчаса, когда монахи постарше обычно спят, а юные послушники предаются играм и забавам, Кадфаэль отправился в келью аббата Хериберта.
— Отец аббат, — начал он без обиняков, — мне пришло в голову, что, готовясь к паломничеству в Гвитерин, мы не все приняли во внимание. Прежде всего нам следует обратиться к епископу Бангорскому — Гвитерин расположен в его епархии, и, не заручившись его поддержкой, ничего нельзя предпринять. Конечно, для беседы с епископом не обязательно нужен человек, хорошо говорящий по-валлийски, — его преосвященство наверняка знает латынь. Но если епископ поддержит нас, паломникам непременно придется иметь дело с приходским священником в Гвитерине, а в Уэльсе далеко не каждый клирик может изъясняться на латыни. А главное то, что вся Бангорская епархия находится на земле Гуинеддского короля, и его согласие будет так же необходимо, как и одобрение церкви. Гуинеддские же государи говорят только по-валлийски, и, кроме разве писцов, там никто других языков не знает. Правда, отец приор кое-как по-валлийски объясниться может, но…
— Именно что кое-как, — согласился аббат Хериберт, — которого все эти соображения несколько озадачили. — Ты прав, согласие короля для нас важнее всего. Брат Кадфаэль, ты ведь сам из Уэльса, и валлийский язык для тебя родной. Не мог бы ты?.. Вот только, боюсь, что сад тебе не на кого оставить… Но твоя помощь очень бы нам пригодилась.
— Отче, — откликнулся брат Кадфаэль, — нынче в саду вся работа сделана дней на десять вперед, а то и больше — так что все это время можно спокойно обойтись и без меня. А я бы с удовольствием отправился в Гвитерин, чтобы своими знаниями послужить обители.
— Да будет так, — с облегчением молвил аббат Хериберт. — Езжай, брат, с приором Робертом, и пусть твоими устами наше аббатство говорит с валлийским народом. А я своей властью наделяю тебя необходимыми полномочиями.
Аббат был стар, мягок по натуре, и при всем своем опыте не отличался решительностью, ему недоставало ни честолюбия, ни уверенности в себе. Существовало два способа подступиться к нему с вопросом, касающимся брата Джона — напрямую и исподволь. Кадфаэль рассудил, что честность в данном случае — лучшая политика.
— И еще одно, отче. В нашей обители есть один молодой брат. Я с ним сдружился и знаю, что он славный парень, но сомневаюсь в том, что монашество его истинное призвание. По моему разумению, нам стоило бы помочь ему определиться в жизни, ибо если он найдет свой путь, то уж никогда с него не свернет. Правда, это вовсе не обязательно будет монашеская стезя. Ему надо бы дать возможность все хорошенько обдумать, а потому я прошу разрешения взять его в Гвитерин — кстати, кто-то ведь должен воду таскать да дрова колоть.
