А терпение? Какое нужно иметь терпение, чтобы две трети картежного времени играть честно? Но надо, поскольку ни один уважающий себя картежный махинатор не будет мошенничать каждую партию. И только дождавшись решающего момента, он молниеносно применит отработанную до совершенства технику карточного фортеля и сорвет большущий куш! А потом снова будет играть по мелочи и даже проигрывать, терпеливо дожидаясь следующей крупной ставки.
Очень не просто во время раздачи подменить обычную колоду на «заряженную», в которой все подготовлено для собственного выигрыша или для проигрыша партнеров. Ведь все игроки наблюдают за тасовкой карт, буквально не сводя с тасуемой колоды глаз. И надо быть фокусником-иллюзионистом, чтобы на одно-единственное мгновение спрятать руку с колодой, скажем, под стол и возвратить ее уже подмененной.
Карточных фортелей много. Это и «клин», и «вертушка», и «вольт» с «ершом», и классическая «складка». Всех и не перечислишь…
«Веселый» дом Африканыч нашел довольно быстро. Во дворе сидели две перезрелые девки и весело лузгали семечки. Похоже, они только пробудились, потому как потягивались и вначале не обратили на Неофитова никакого внимания. Потом одна хихикнула и заявила другой:
– Мотри, Дуняша, какой мущинка. Не иначе, нас ищет.
– Точно, Маш. И к действиям уже готов. Вишь, в одних портах шастает.
Они пырскнули смешком, и одна, видно, побойчей, крикнула:
– Эй, мил-человек, ты не нас ли ищешь? Так мы – вот оне!
Барышня поднялась, поправила что-то на груди и призывно глянула на Африканыча.
– А я – вот он, – весело ответил Неофитов и вошел во двор. – А что, девушки, в картишки у вас не играют?
– Рано еще для картишек, – ответила та, что побойчей. – А вот для любовных утех – в самый раз.
– И сколько будет стоить сие удовольствие? – поинтересовался Африканыч. Так, чтобы просто поддержать разговор.
– Полтина, – охотно ответила бойкая. – А коли вы любитель побаловаться сразу с двумя – рупь. Но для вас, – она окинула взором ладную фигуру Неофитова, – скидочка выйдет. Так что гоните восемь гривен – и забирайте нас обоих.
– Обеих, – поправил девицу Африканыч.
– Ну, обеих, какая разница. Так как, парниша, поласкаемся? Сольемся в неге и наслаждении? – произнесла она, видно, где-то услышанную фразу.
Девка хихикнула и вперила взгляд в низ живота Африканыча. Ловелас заметил это и почувствовал, что мужское естество малость пробудилось.
«Этого еще не хватало», – подумал Неофитов и постарался оттопырить зад, чтобы не было столь заметно плоть, медленно, но верно восстающую из спячки.
– Глянь-кось, Дуняша, а мущинка-то, кажись, готов! – прыснула порочным смехом Маша. – Ну, иди к нам, хороший. Денежка-то у тебя имеется, родимый?
Денежка имелась, ибо пятиалтынный серебром шел за шестьдесят копеек меди. Но предназначался он совершенно для другой цели.
– Нету денежки, дамочки, – сокрушенно произнес Неофитов и покачал головой. – Как-нибудь в следующий раз повеселимся. А покудова подскажите, где могут в карты играть?
– А пошто тебе знать, где играют, коли ты без денег? – потеряв к Неофитову всякий интерес, спросила Маша. – Или ты порты последние заложишь? Хе-хе!
– А и заложу, – ответил Африканыч. – Так где играют, разлюбезная?
– У Касатонихи, чай, еще играют, – нехотя ответила Маша. – Тока тебя без денег туда не пустят. Да еще и по шеям наподдают.
– А где это, у Касатонихи? – живо поинтересовался Неофитов.
– Да вон, третий дом отсюда по левую руку, – махнула она в сторону крыши с флюгером в виде петуха.
– Это где флюгер? – уточнил Неофитов.
– Ага, – ответила девица.
И отвернулась.
* * *
– Тебе чево, паря? – уставился на Африканыча усатый хлыщ с прилипшей к губе семечной кожурой. – Али заблудился?
– Не-е, – ответил Неофитов, – не заблудился. Поиграть пришел…
– Чё-о-о?! – оглядев полуголого Африканыча, протянул хлыщ. – Видно, не наигрался ешшо! Ступай отсель, покуда последние портки не потерял.
И загоготал.
– Пошто гонишь? – сделал обиженное лицо Неофитов. – Мне Маша с Дуняшей сказали, что тут играют…
– Так это ты от них идешь такой… красивый? – снова хохотнул хлыщ. – Раздели тя девки? Ох, бедовые!
Африканыч виновато повесил голову, затем искоса посмотрел на хлыща и хитро скривился:
– Ну, не совсем раздели, – произнес он и разжал кулак. На ладони блеснул светлячком серебряный пятиалтынный.
– Хорошо, заходь, – посторонился хлыщ, и Африканыч вошел в сени. На него тотчас пахнуло сивушным духом, кислыми щами и еще тем, чем обычно пахнет в деревенских сенях летом. А когда он открыл дверь, ведущую в комнату, то едва не задохнулся от табачного дыма.
– Здрасьте, – сказал Неофитов, щуря глаза от едкого дыма. – Наше вам…
– Ты хто? – раздался голос одного из игроков. Наверное, это был его дом.
– Да вот, Машка с Дуняшкой ему сказали, что здесь играют, – ответил за Африканыча хлыщ, шедший следом. – Вот он и приперся.
– А одежу пропил, что ли? – спросил тот же мужик. – Или девки раздели?
Послышался недружный хохот.
В комнате сидело четверо мужиков, причем один был явно приблудный. На нем были плисовые штаны, поддевка и сапоги яловой кожи. Обличьем – купчина средней руки. Верно, загулял, вот его и занесла сюда нелегкая.
Наметанным глазом Африканыч моментально смекнул, что остальные трое в сговоре и просто «обувают» залетного простофилю. А игра шла в «горку», иначе в тридцать два преферансных листа с «фальками». Фальками, то есть картами, подходящими любого достоинства карте или любой масти, были шестерки.
Карты были крапленые, это Неофитов отметил сразу. Хотя крап был сделан довольно тонко и искусно, и при первом взгляде на «рубашку» все вроде было обыкновенно. Африканыч постарался запомнить крапленые карты. Впрочем, это было не сложно: неприметной запятой, очень похожей на одну из завитушек карточной «рубашки», были краплены тузы, двумя запятыми – шестерки. Вот, собственно, и все. Простенько и безо всякого вкуса…
Один из игроков сразу пасанул. Двое других «пошли в гору». К ним присоединился и приблудный. Когда на кону образовалось более трех рублей, стали вскрываться.
У одного оказалась «трынка» – три валета. У приблудного имелся на руках «хлюст» – дама, валет, десятка и семерка червей. Когда же раскрыл карты раздающий, то на стол легли три короля и фалька, то есть «четверик». А четверик, как известно, «старше» хлюста. Так что приблудный опять проиграл…
– Ну что, снова по четвертачку для начала? – спросил сдающий после очередного проигрыша приблудного. Купчина был наполовину пьян, но умудрялся как-то мыслить, а потому, поставив на кон, изрек:
– Вот пусть новенький теперь сдает…
– Это почему же? – спросил один из игроков.
– А потому, что я так хочу, – вполне резонно ответил приблудный.
Сдающий нехотя передал карты Неофитову:
– Сдавай, коли так.
– Вот, – сказал Африканыч, поставив рядом с медью свой серебряный пятиалтынный и взяв сдачу двадцать пять копеек. – Так пойдет?
– Пойдет, – кивнул бывший раздающий, и Неофитов стал перемешивать карты. А точнее, раскладывать их в нужном порядке, благо навык имелся немалый. К тому же в колоде водилась «маркерная» карта – чуть шире остальных карт, – которой можно было отделить нужные карты от ненужных. Он расположил колоду рубашкой вверх и широкой стороной к полу. Большой палец он положил на ближнюю и узкую сторону карт, а указательный и средний – на дальнюю, и начал якобы перемешивать колоду, сбрасывая из правой руки в левую те карты из колоды, которые нужно оставить на месте. Затем правой рукой перехватил стопку карт из левой руки, захватив ее с одной стороны средним пальцем, а с другой – большим. Это брек – нужные карты. И когда стопка карт оказалась в промежутке между ладонью и колодой, его рука пошла вверх, одновременно сбрасывая сверху колоды новую часть тасуемых карт. А брек по-прежнему держался средним и большим пальцами.
Все вроде бы естественно: карты располагаются то справа, то слева от предыдущего сброса, причем эти действия повторяются не раз и не два, убеждая следящих за тасовкой, что все идет как надо. Все идет как надо, потому что нужные карты уже находятся в необходимом месте колоды. А это значит, что «складка» готова. Теперь только дать снять колоду и затем положить ее так, чтобы карты заняли прежнее место. И раздать…
– Сними, – сказал Неофитов и протянул колоду бывшему сдающему.
Тот указательным пальцем сдвинул треть колоды. Неофитов снял ее сверху и положил вниз, оставив при помощи большого пальца зазор. И перед самой раздачей карт вернул колоду в прежнее положение. Этот шулерский прием назывался «вольт». Он всегда удавался Африканычу. Так что колода оказалась полностью приготовленной к тому, чтобы выиграть раздающему. И Неофитов начал раздачу: трем игрокам против себя он сбросил первые две карты лицевой стороной вниз, а вторые две – лицевой стороной вверх. Себе же он положил карты закрытыми – таковы были правила игры в «горку».
