То ли доктора помогли, то ли Бог услышал молитвы сыщика, но Варенька выкарабкалась. Сначала она стала узнавать мужа, только плакала не переставая. Потом попросила привести детей и при них уже держалась. Первое, что она сказала Алексею, когда вернулась в разум, была просьба выйти в отставку.
– Дорогой, милый, любимый! Единственный мой! – умоляла она. – Средства у нас есть, а дети еще слишком малы, чтобы потерять родителей. Довольно испытывать судьбу! Твоя адская служба привела уже к несчастью. В конце концов она погубит нас всех. Общаясь с отбросами, ты принимаешь на себя их злую энергию. А осколки бьют по нам, твоим близким. Уйди, пока не поздно! Умоляю тебя!
И Лыков не посмел возразить. Его отказ убил бы Вареньку, так она была еще слаба. Он написал прошение об отставке и отнес его директору. Дурново долго молчал, теребил ус, потом сказал:
– Жаль, ей-богу жаль! Возьмите отпуск на шесть месяцев! А когда уляжется, вернетесь. Место, обещаю, останется за вами.
– Не уляжется, Петр Николаевич, – хмуро ответил Алексей. – Подпишите.
Дурново вздохнул и нехотя наложил резолюцию.
Через час Лыков снова появился в приемной. Он протянул секретарю какую-то бумагу и попросил поставить внизу печать департамента. Зыбин без размышлений отказал: не положено. Печать ставится лишь на подпись директора или вице-директора, а не абы куда по указке отставных надворных советников. Алексей спорить не стал и сразу прошел к Дурново.
– Подпишите еще здесь, пожалуйста.
– Что это? – заинтересовался тайный советник.
– Статейные списки[56] Вафусия Студнева.
– Какого еще Вафусия?
– Это гайменник, Гусиная Лапа. Помните? Он подсказал нам про костеобжигательный завод.
– А, тот… И о чем тут речь?
– Ходатайство начальнику острова Сахалин о помещении Студнева в Корсаковскую тюрьму.
Дурново прочитал перечень уголовных подвигов гайменника и пожал плечами.
– Почему я должен хлопотать ему о смягчении? С таким-то реестром.
– Он помог нам выследить Снулого.
– Ну и ладно! Эдакой дряни самое место в Воеводской кандальной тюрьме. Пусть и подохнет там! Охота, Алексей Николаевич, за него просить? До него ли вам сейчас?
– Петр Николаевич, я ему обещал.
Дурново вгляделся в бывшего подчиненного. Из того словно выпустили всю кровь, он стоял безразличный ко всему. Но не уходил! Данное раз слово обязывало Лыкова, даже находившегося в таком состоянии. Тайный советник расписался, протянул бумагу.
– Что-нибудь еще?
– Да. Можно как-то смягчить участь Шустова?
– Это почему же?
– Он продался не за деньги.
– А за что? – рассердился Дурново. – Вы решили перед отставкой всех облагодетельствовать?
– У сестры Сергея Фирсовича нашли базедову болезнь. Ему потребовались средства на лечение.
– А прошение о пособии он не догадался написать?
– А вы дали бы ему полтысячи? – усомнился Лыков. – Я бы вот дал, но только он у меня не попросил…
И Дурново, которого трудно было чем-то смутить, отвел взгляд. А отставник продолжил:
– Пятьсот рублей! Я Шайтан-оглы отвалил две сотни за то лишь, чтобы выяснить невиновность Дуткина. Чужого, постороннего человека. Нешто пожалел бы Сергею Фирсовичу? Но он ничего не сказал. Почему? Неужели я был таким плохим начальником, что ко мне нельзя с просьбой подойти? И сломал себе жизнь… Не понимаю!
Дурново сказал, все так же глядя в сторону:
– Ему уже все равно, Алексей Николаевич. Час назад сообщили: Шустов найден в камере мертвым. Разрыв сердца.
– Это он со стыда, – пояснил Лыков. – Эх! На что мне деньги, если ими человека спасти нельзя?
Они посидели какое-то время молча. Дурново не хотел отпускать Лыкова, словно надеялся еще уговорить его остаться… Наконец директор поднялся.
– Куда вы теперь?
– В Швейцарию, в горную клинику.
– Надолго?
– Кто знает… Может, до Рождества, а может, и до Пасхи. Что доктора скажут.
Дурново протянул Лыкову маленькую крепкую ладонь:
– Когда все уляжется, жду вас обратно. Помните: двери Департамента полиции для вас всегда открыты.
Отставной надворный советник ответил:
– Прощайте!
Гайменник – налетчик (жарг.). (Здесь и далее – примеч. автора.)
Горчишники – хулиганы.
Фраер – общее название жертвы (жарг.).
Штифты – глаза (жарг.).
П. С. Вощинин – в 1892 году начальник Петербургской сыскной полиции.
См. книгу «Мертвый остров».
«Пчельник» – трактир-притон, куда ходят только уголовные (жарг.).
«Красные» – воры (жарг.).
То есть при И. Д. Путилине, начальнике сыскной полиции.
Петух – пять рублей (жарг.).
То есть к врачу Казанской части.
Полковник Г. А. Власенко – в 1892 году начальник Петербургской речной полиции.
«Большой» Дурново – Иван Николаевич, министр внутренних дел. «Маленький» – его однофамилец, Петр Николаевич, директор Департамента полиции.
ОКЖ – Отдельный корпус жандармов.
И. А. Вышнеградский происходил из духовного звания.
6,5 мм.
И. И. Воронцов-Дашков – министр Двора и уделов.
См. книгу «Мертвый остров».
СЕИВ – Собственной Его Императорского Величества.
См. книгу «Между Амуром и Невой».
Бить плесом – доносить, капорник – доносчик (жарг.).
Маз – главарь шайки (жарг.).
Д. А. Толстой – в 1887 году министр внутренних дел.
Н. К. Гирс – министр иностранных дел.
Карне да баль – бальная книжечка: в нее вписывали тех, кому обещан тот или иной танец.
Складка – убийство (жарг.).
В. А. Жуковский родился в Белёвском уезде Тульской губернии.
Имеется в виду Н. К. Гирс, министр иностранных дел.
Профессорский стипендиат – в настоящее время это аспирант при кафедре.
Отпущенный – заточенный.
188,7 см.
Комиссаровское училище – среднее техническое учебное заведение в Москве, названное в честь спасителя царя Осипа Комиссарова.
«Черная шапка» – так называли курьеров в Петербурге.
Анизет – анисовая водка.
С зайчиком – с тараканами в голове (устар.).
Явочное прошение – заявление в полицию о пропаже (в данном случае человека).
161 см.
Насквозька – блуза из прозрачной материи.
См. книгу «Выстрел на Большой Морской».
См. книги «Между Амуром и Невой» и «Мертвый остров».
«Чертова рота» – сыскная полиция (жарг.).
Сорга – деньги (жарг.).
Цинтовка – предварительная тюрьма (жарг.).
Люди мешка и веревки – так французы называли разбойников.
То есть купе.
Обдергайка – короткая рабочая куртка.
