Князь налил себе до краев. Лешич накрыл его рюмку ладонью:
– Э-э, постой!
– Я сказал все, что хотел, точка.
– Значит, закончил? Тогда выслушай меня. Молча! Я ведь молчал…
Лешич собрался с мыслями и заговорил:
– Да! Я не скрывал и не скрываю своих чувств к Александре. Однако я чист перед тобой. А все потому, что Сашенька меня не любит. Ты заблуждаешься! У нее ко мне не любовь, а всего лишь чувство собственности. Я вещь, ей принадлежащая. Преданный друг, бескорыстный рыцарь. И вправду, кому охота такого терять? Сашенька, словно дитя, не хочет выпускать из рук ненужную игрушку. Но любит она, увы, тебя!
– Не крутись, как уж на сковородке! Я душу твою темную насквозь вижу! Ты отомстил мне, теперь, так понимаю, будешь мстить Сашеньке? Ведь ты совсем не просто так волочишься за Натальей Ивановной!
– Дмитрий, а с чего ты решил, что мы с Сашенькой любовники?
– Господи! Да наберись ты мужества! Хватит врать и юлить! Неужели тебе нравится, когда припирают к стенке? Ладно, изволь! Я знаю про квартиру на Резной, знаю, что вчера домовладелица пыталась отказать вам, но ты, представившись мной, ее выгнал.
– Господи, ах вот, оказывается, в чем дело! Знаешь, зачем Живолупова эта вчера приходила? Деньги с Сашеньки стрясти за свое молчание.
– Я тебе не верю! – помотал головой Диди.
– А Сашичу поверишь? На, прочти сам!
Лешич протянул князю ученическую тетрадку.
– Что это?
– Ее дневник! В отрочестве я очень любил его читать. А вчера вдруг заметил, что Сашич снова пописывает…
– Ты хуже, чем я предполагал!
– Сейчас ты ко мне подтянешься.
– Я не буду читать. Ни за что!
– Будешь! Сразу узнаешь ответы на все свои вопросы.
– Никогда!
– Читай, Диди, читай! Сашич такого накуролесила…
Дмитрий Данилович протрезвел сразу. Пока читал, вскакивал с места, несколько раз воскликнул: «Да она с ума сошла!», а однажды в сердцах: «Задушу своими руками!» На его лице промелькнула вся палитра чувств: радость, что Сашенька верна, возмущение ее маскарадами и расследованием, ненависть к Осетрову и Будницкому. Ближе к концу эмоции сменились задумчивостью. Дочитав, Дмитрий Данилович вновь начал с первой страницы, дошел до третьей – и здесь со словами: «Так и знал!» захлопнул тетрадь.
– Что скажешь? – поинтересовался Лешич.
– Ты понял, кто убийца? – неожиданно спросил князь.
– Нет? А ты?
– Первой же фразой себя выдал!
– И кто же?
Тарусов промолчал. Сегодняшний день научил его не спешить. Надо еще раз, а может, и не один, все хорошенько обдумать. Вместо ответа спросил сам:
– У тебя оружие есть?
– Скальпель!
– А у меня шпага от мундира. Маловато! Придется двери забаррикадировать.
– Какие двери?
– В квартиру!
– Зачем?
– Убийца знает, что проговорился. Потому и пытался Сашеньку убить! Зови-ка Женю и дворецкого! Шкапы будем двигать.
– Давай я в полицию сбегаю…
– А вдруг убийца на улице караулит?
Через полчаса титаническими усилиями четырех мужчин дубовые шкафы надежно закрыли оба входа в жилище.
И тут раздался звонок в дверь.
– Тсс! Тсс! – велел всем Дмитрий Данилович и на цыпочках двинулся в кабинет.
Звонок продолжал верещать.
– Эй, заснули, что ли? – из-за двери послышался голос Выговского. – Ильфат! Ильфат, черт тебя побери! Тарусовы дома?
– Неужели Антон и есть убийца? – в волнении спросил князя Лешич.
– Нет, конечно. Черт! Придется мебель растаскивать!
Антон Семенович уплетал в кабинете остатки ужина.
– Ух, Алексей Иванович, счастье, что Крутилин с вами на крылечке заговорился. Было бы всей части на орехи!
– За что? – поинтересовался Лешич.
– Как за что? У Осетрова в камере Дмитрий Данилович сидел. Ну а я по дружбе не заметил.
– Антон Семенович, расскажите-ка о ходе следствия! – попросил Дмитрий Данилович.
– Не могу! Крутилин строго-настрого запретил.
– Так вы поесть зашли? – поддернул его Тарусов.
Выговский покраснел:
– Нет, по делу, касающемуся лично вас, – Антон Семенович покосился на Прыжова.
– Лешич из тех друзей, что ближе всяких родственников. Говорите!
– Знаете, где служил Раздуваев-Сеньков?
– Третье отделение?
– Как вы догадались? – опешил Выговский.
– Мастеровых с визитками покамест не встречал – это раз. Предыдущий их информатор летом вышла замуж – это два. Простецкая логика подсказывает, что жандармы ищут нового. Наталья Ивановна, так понимаю, с негодованием отказалась, оставались Клаша и Сашенька.
– Увы, не только! Но давайте по порядку. Мне повезло: дворник в доме на Сенной, где проживал Сеньков, давно подозревал этого господина в преступном промысле. Судите сами – четыре раза в неделю покойный ходил на службу, но никогда в мундире или в партикулярном платье. То кучером приоденется, то гусаром, а то и дворником. А по средам целый день принимал дома, и очень странных гостей! Каждые полчаса в его квартиру являлась сначала барышня, потом замужняя дама, затем кухарка, следом горничная, после прачка, а в самом конце проститутка. Дворник решил: наводчицы, а сам Раздуваев-Сеньков – грабитель.
– Дворник ваш не лишен логики! – заметил Прыжов.
– Потому и разрешил мне осмотреться в квартире, когда в полшестого слуга покойного отправился в починку за сапогами. Вот результат, – Выговский вытащил из кармана смятый листок и связку писем. – Записка, где Раздуваев-Сеньков докладывает начальству про фиаско с Натальей Ивановной, но обещает исправиться. На примете у него ваша новая кухарка. Кстати, жаль, если уволите, очень вкусно готовит. Нельзя ли добавки? А если и кухарка откажет, просит разрешение использовать, так и написано, Дмитрий Данилович, «использовать», вашу дочь Татьяну. Отроковица де влюблена в него по уши, доказательством чему эти письма. Держите!
– Спасибо, Антон Семенович! Вовек не забуду, – князь с чувством пожал Антону Семеновичу руку.
– Непонятно только, зачем он за женой вашей увязался?
– По секрету скажу: и с кухаркой не получилось! Так что не беспокойтесь, приходите всегда, когда проголодаетесь.
– Спасибо, – рассмеявшись, поблагодарил Выговский.
– Антон Семенович, и все-таки о расследовании!
– Крутилин запретил, особенно вашему сиятельству. Помилосердствуйте, вылечу со службы!
– Ничего, мне скоро помощники понадобятся.
– Ну, если обещаете…
– Я знаю, кто убийца, – вдруг признался князь. – Потому мне важно знать, сколь далеко продвинулись вы. И числится ли он в подозреваемых.
– На кого вы думаете? – спросил Антон Семенович.
– Сначала вы!
– Неужели не доверяете?
– Как я могу? Вы только что для меня письма выкрали. Просто пока что сомневаюсь, уж больно на поверхности! Телепнева, кстати, допросили?
Выговский махнул рукой. Все равно князь обо всем узнает.
– Не удалось! Уехал незадолго до нас вместе со старинным приятелем. Оставили у дома пост.
– Дондрыкина не нашлась?
– Нет!
– Плохо! Что рассказал Прошка?
– У того крепкое инобытие![61] Весь день провел с падчерицей Осетрова и ее матерью.
– Тоже мне инобытие! – воскликнул Тарусов. – Влюбленная девица и ее мать. А Осетров что? Запирается?
– Он на вашу супругу не нападал. В то время уже в участке сидел! – напомнил Антон Семнович.
– Это и без вас ясно. В убийстве Сидора, случаем, не признался?
– Нет! Говорит, голову ему Телепнев подкинул.
– Да ну? Мне о том не упомянул. Что ж, все теплее и теплее… Сарай на Малой Невке осмотрели?
– Сарай как сарай, – пожал плечами Выговский. – Пустой. Принадлежит хозяину ломового двора Игнату Буваеву. Интересно другое! Буваев его купил… Не догадываетесь у кого?
– Вряд ли у барона Штиглица, Антон Семенович, – с раздражением пробормотал Дмитрий Данилович. – Вы театральные приемчики покамест оставьте в покое, вот станете моим помощником, тогда их и потренируем. Итак, у кого?
– У Телепнева. У того в 1858 году сгорел склад…
– Что? – подскочил Тарусов. – Я-то все мучаюсь, откуда фамилия Телепнев мне знакома. Точно!
Подставив табурет, князь стал рыться в бумагах на верхних полках книжного шкапа, занимавшего большую часть его кабинета. Выдернув из стопки нужную папку, Дмитрий Данилович быстро ее пролистнул.
– Вот! Занимался я этим делом, когда служил в Сенате. Страховое общество «Русь» против купца первой гильдии Телепнева. Истец подозревал ответчика в умышленном поджоге склада с товаром на триста тысяч рублей. Ба! Знакомые все лица! Павел Фокин, Осетров Калина Фомич, околоточный Челышков.
– Подозреваемые? – уточнил Выговский.
– Свидетелями проходили! В апелляции было отказано. На редкость сухая погода стояла, самовозгорания случались часто, – быстро пересказал суть решения Дмитрий Данилович. – Сарай обыскали?
– А что там искать? Говорю – пустой. Буваев раньше в нем мебель летом хранил, а в этом году, говорит, другой склад купил, поближе.
