Иероним оставил чашку с кофе. Эта беседа явно отбила у него желание допивать его. Лицо у него стало серым, и казалось, он совершенно позабыл о своем собеседнике.
– Мне очень жаль, я ни в коем случае не хотел обвинить вас, – сказал Симон примирительно. – Просто иногда трудно понять, как…
Он не смог подобрать слов, и затянулось неловкое молчание.
Тут Фронвизера неожиданно осенило. Иероним, может, и был простым секретарем, однако он, как никто другой, мог знать обо всех интригах и борьбе за власть в городе. И в прошлом, и сегодня. Может, у него даже имелись предположения о том, что могло связывать убитых и пропавших за эти недели.
Симон прокашлялся.
– Мой друг, городской врач Самуил, высказал интересное предположение, – начал он твердым голосом. – По его мнению, возможно, и нет никакого оборотня. А кто-то лишь хочет избавиться от некоторых советников. Что вы об этом думаете?
Секретарь на мгновение растерялся. Тем не менее неожиданный вопрос вернул его к действительности. Он задумчиво склонил массивную голову.
– Хм, признаюсь, я и сам не очень-то верю в этих оборотней, – ответил Иероним. – Как и тогда не верил в колдунов. Но чтобы кто-то хладнокровно убивал людей одного за другим, лишь бы избавиться от нескольких вельмож… Дайте подумать…
Иероним встал и принялся расхаживать по маленькой комнате, потирая при этом свой сальный, покрытый щетиной подбородок.
– Тадеуш Васольд и Георг Шварцконц, несомненно, были могущественными советниками, пусть их время давно прошло. Эгидий Готцендёрфер, конечно, давно мертв, но его жена еще сохраняла былое влияние. Что же до остальных…
Иероним вдруг замолчал и напрягся всем телом. Симон заметил, как у секретаря задрожала правая рука.
– Нет-нет, – проговорил он потом как-то уж слишком торопливо, по-прежнему глядя в огонь. – Не думаю, что смогу помочь вам, мастер Фронвизер. Как бы мне этого ни хотелось.
Толстяк встряхнул головой, будто отгонял дурное видение, после чего с вымученной улыбкой повернулся к гостю:
– И вообще, у меня есть и другие дела, кроме как совать нос в какие-то интриги. Нынче этим никого не удивишь. – Он выпрямился и указал на дверь: – Боюсь, нам придется продолжить нашу беседу в следующий раз. Мне надо сходить в ратушу. Есть кое-какие дела, которые дома не сделаешь.
Симон поднялся в недоумении.
– Что ж, очень жаль. Если встретите Магдалену…
– То скажу ей, что вы заходили. – Иероним протянул ему руку, мягкую и дряблую на ощупь. – Буду чрезмерно рад, если ваша супруга сумеет немного подбодрить Катарину. Что ж, до встречи.
Симон даже кофе допить не успел. В следующую минуту он снова стоял на улице перед домом секретаря.
* * *
Сидя на скамейке на вершине Михельсберга, Магдалена наблюдала за городской суетой внизу. Дети играли в прятки среди кустов, растущих по склонам. Женщина глубоко вдохнула и только теперь обратила внимание, какой чистый был здесь воздух. Внизу, посреди улиц, даже в октябре несло дымом, нечистотами и гнилыми овощами. А здесь, наверху, дул свежий, хоть и промозглый, ветер.
После того как Симона неожиданно вызвали на собрание, она решила немного прогуляться с детьми за городом. Так как свадьба откладывалась на неопределенное время, Магдалене не пришлось помогать Катарине с приготовлениями. Некоторое время она гуляла с мальчиками вдоль Регница, а потом по наитию решила подняться на Михельсберг, что высился над городом. Ей захотелось помолиться за Катарину у могилы святого Отто в церкви бенедиктинского монастыря. Перед Богом все равны, и Магдалена была уверена, что Он не делил людей на благонравных и нечестивых. Вряд ли Господь имел что-то против того, чтобы палач по-человечески отпраздновал свадьбу. Но здесь, на земле, распоряжался не Бог, а Церковь. И она уже не раз показывала Магдалене и ее семье, что палач для них был ничем не лучше грязи.
«У моих детей все будет иначе, – подумала Магдалена, наблюдая за игрой Петера и Пауля. – Никто не запретит им жениться только потому, что их считают хуже других!»
Женщина тихо вздохнула. Она понимала Симона и его желание поскорее вернуться в Шонгау. Но, с другой стороны, они не могли уехать без Барбары. А переубедить ее в ближайшее время вряд ли получится. Если бы только была возможность помочь Матео! С решением архиепископа подождать с допросом до состязания между артистами у них появилось немного времени. Магдалена очень надеялась, что отец и уж тем более дядя что-нибудь придумают. Бартоломей, наверное, был единственным, кто мог бы если и не пощадить Матео, то по крайней мере избавить от лишних страданий.
Через некоторое время Магдалена поднялась, позвала детей, и они пошли обратно по узкой тропе, что вилась среди виноградников. Тропа оканчивалась у Песочных ворот, возле реки. Женщина подумала, не заглянуть ли ей к Катарине и ее отцу, благо жили они неподалеку, но потом отказалась от этой затеи. Стоял уже полдень, дети проголодались и капризничали. Наверняка Симон их уже заждался. Возможно, после заседания у него были какие-нибудь новости относительно Матео и судебного процесса над ним.
Магдалена быстро миновала ворота и направилась к мосту ратуши и тут заметила, что в порту, в противоположной его части, собралось полно народу. Люди кричали и гомонили, и время от времени вся толпа взрывалась ликованием. Охваченная любопытством, Магдалена оставила мост и подошла к теснившимся в порту людям. Они столпились вокруг большого крана, с помощью которого обычно поднимали груз на суда. Вот и теперь что-то болталось на тросе.
Господи, что за…
К своему ужасу, Магдалена увидела, что к тросу привязан не ящик или бочка, а живой человек.
Это был бородатый мужчина. С его простой одежды стекала вода. Обвязанный веревкой вокруг талии, он вращался и отчаянно дергался, как крупная рыбина на крючке. Вот бедняга снова стал опускаться к реке, и люди заголосили, когда он, захлебываясь, погрузился под воду.
– Мама, что они там делают? – опасливо спросил Петер, в то время как Пауль с явным удовлетворением наблюдал за происходящим.
– Я… я не знаю, Петер, – ответила Магдалена. – Но уж точно ничего хорошего.
Она уже видела нечто подобное в Шонгау и других городах. Пекарей, которые подмешивали опилки в муку, иногда сажали в клетку и несколько раз опускали в воду, пока те едва не захлебывались. Это называлось пекаревым крещением и считалось относительно безобидным наказанием, которое исполнял городской палач. Но Магдалена помнила и рассказы о том, как ее дед топил детоубийц в пруду за городскими стенами, удерживая под водой длинной жердью, пока жертва не умирала. Представление в порту тоже походило на казнь. Магдалена огляделась, но не заметила ни Георга, ни Бартоломея. С краю толпы, прислонившись к бочкам с сельдью, стояли два стражника и нерешительно наблюдали за происходящим. Магдалена бросилась к ним.
– Что здесь происходит? – обратилась она к одному из солдат.
Стражник пожал плечами.
– Это заезжий торгаш, – пояснил он, ковыряя при этом в носу. – Продавал волчьи когти для защиты от оборотней. А люди решили, что он сам оборотень и есть.
– Люди решили… – Магдалена нахмурилась: – И потому его сразу топят? – Она со злостью ткнула стражника в грудь. – Где же городские советники, где палач? Человека хотя бы допросить надо.
Стражник лишь неуверенно ухмыльнулся:
– Да ладно, не помрет он. А если и помрет, то кому какое дело? Он все равно не местный. Людей тоже можно понять. Все боятся этого оборотня… – Тут он смерил Магдалену недоверчивым взглядом: – А ты, собственно, кто? По-моему, я тебя раньше здесь не встречал.
– Я… – начала Магдалена, но ее ответ заглушили крики.
Торговца в очередной раз окунули в воду, и толпа снова возликовала. Очевидно, бедняга не умел плавать. Он отчаянно загребал руками и вопил, пока в конце концов не погрузился под воду. Целая вечность прошла, прежде чем два крепких парня, что стояли у ворота, не вытянули его обратно. Человек заметно ослаб, движения его становились вялыми.
– Черт, да сделайте вы что-нибудь! – закричала Магдалена на стражников. – Беднягу сейчас утопят!
Те лишь небрежно отмахнулись. Тогда женщина решилась. Нужно привести дядю! Будучи палачом, Бартоломей наверняка обладал здесь кое-каким авторитетом, особенно если дело касалось казни. Может, ему удастся положить конец этому безумию.
Скорее всего, Бартоломей с Георгом были сейчас в городской тюрьме, где готовили и прибирали камеры для возможных подозреваемых. Тюрьма располагалась недалеко от Банкетного дома. Но добираться туда с двумя детьми будет слишком долго. К тому времени торговец, скорее всего, уже утонет. Магдалена лихорадочно огляделась, и тут взгляд ее снова упал на Банкетный дом.
