Ани приехала в своем обычном скромном платье, была тиха и спокойна. Вера улыбнулась и кивнула ей, вспоминая маленький сморщенный комочек, который показывала ей Анна Аркадьевна. Вера нашла, что девочка очень похорошела и чрезвычайно похожа на свою мать. Впрочем, черты Вронского она тоже подметила. Порода была видна во всем. Она даже решила пригласить ее погостить, чтобы завязать дружбу. Вера считала, что дети невиновны в грехах отцов.
Адвокат объявил начало оглашения. Прежде всего он сообщил, что старое завещание, которое граф составил лет десять назад, отменено. Вчера утром его сиятельство изволили лично прибыть в контору, чтобы собственноручно составить новое завещание. Оно было заверено по всей форме, оплачено гербовым сбором и вступило в законную силу. Адвокат спросил: есть ли какие-то вопросы и все ли понятно из сказанного? Наследники не нашли в его словах неясности. Тогда адвокат раскрыл большую кожаную папку, показал, что завещание скреплено его личной печатью, и сломал сургуч. Развернув лист, он зачитал последнюю волю графа Вронского. Она была достаточно краткой и не содержала двусмысленных толкований. Так что адвокат закончил чтение, нарочно медленное и обстоятельное, за какие-нибудь две минуты. Оглядев родственников и предчувствуя, что может произойти дальше, он спросил: всем ли понятно содержание.
– Это невозможно, это какая-то ошибка, – сказал Кирилл, обратившийся к дяде за поддержкой. Александр Кириллович не смотрел на племянника, сохраняя спокойствие.
– Тетя Вера, да хоть вы скажите! – потребовал Кирилл. Она только опустила глаза. – Да что же это! – не мог успокоиться он.
– Завещание точно указывает, что полагается сделать. Такова воля графа Вронского, и она не может быть оспорена, – обратился к нему адвокат.
Вронский не мог согласиться.
– Как можно за один день все изменить!
– Завещание может быть изменено и считается законным даже за час, что там, за минуту до смерти лица, если оно оформлено с соблюдением всех правил. В данном случае воля заверена адвокатом, то есть мною, а не двумя свидетелями, как в случае духовного, так что оспорить его не представляется возможным. Сожалею.
– Чудесно! Это просто великолепно! – вскрикнул Кирилл.
– Веди себя подобающим образом, – сказал Александр Кириллович, строго взглянув на племянника. – Это воля твоего отца. Мы обязаны ее принять, как есть.
– Принять, что меня оставили нищим?
– Поручик Вронский, держите себя в руках!
– Еще одно замечание, – вставил адвокат, наблюдая за бурей эмоций, что прорывалась на лицах этих господ, и получая от этого своеобразное удовольствие. – При моей помощи граф Вронский составил прошение на высочайшее имя о том, чтобы его дочь могла носить его фамилию и титул. Учитывая заслуги графа и его трагическую смерть, полагаю, что прошение будет удовлетворено в кратчайшие сроки.
– Благодарю вас, – сказал Александр Кириллович, вставая и одергивая мундир. – Нам здесь больше делать нечего. Кирилл, прошу тебя, закончим эту историю… Вера, пойдем, – он взял жену под руку и вывел ее, не взглянув на Ани.
Подойдя к ней, Кирилл исполнил шутовской поклон:
– Позволь поздравить тебя, сестрица. Ты теперь наследница титула и всего состояния моего отца. Самая богатая невеста столицы. Завидная партия. А мне от батюшки досталось благословение и скромный пансион в две тысячи рублей годовых. Чего и так достаточно для скромного жандармского поручика. Позвольте ручку, графиня Вронская…
Она спрятала руку и посмотрела ему в глаза.
– Жалеешь, что у тебя появилась сестра?
– Что вы, Анна Алексеевна, иметь богатую сестру – это редкая удача. Надо будет отблагодарить тетю Бетси, что так вовремя нас познакомила.
– Я не знала, что так будет, – сказала Ани.
– Кто же мог знать, что отец выкинет подобную шутку! – Кирилл даже похлопал. – Никогда не думал, что так буду смеяться. Прошу тебя, не стесняйся, вступай во владение. С дачи съеду немедленно, только заберу кое-какие вещи. Мой совет: прислугу не гони сразу, они были вымуштрованы отцом. Еще тебе пригодятся.
Ани поманила его пальчиком.
– Хочешь часть состояния? – спросила она так тихо, чтобы адвокат, усиленно занятый бумагами на столе, не мог услышать, как бы ему ни хотелось.
– Чем вам для этого услужить? – ответил Кирилл совершенно заговорщицким шепотом.
– Сделай так, чтобы Каренин долго и мучительно страдал. А лучше всего сгнил в тюрьме или на каторге.
– Приложу для этого все силы, сестрица…
Кирилл чмокнул ее в щеку и быстро вышел.
Адвокат проводил богатую наследницу совсем не так, как встречал никому не известную девушку. Он выразил свое восхищение ее красотой и готов был служить, тем более что следовало еще переоформлять дом в столице, дачу в Петергофе, счета в банках и ценные бумаги на новую владелицу. Богатым девушкам часто требуются мудрые советы. Ани обещала принять его услуги. Она вышла на широкую улицу и глубоко вдохнула. Воздух столицы пьянил и казался удивительно сладостным. Теперь этот город принадлежал ей, и она может делать, что захочет. Ани еще не до конца осознала, какой поворот случился в ее жизни и что она стала другим человеком. Эту другую Ани, еще не известную, ей предстояло изучить, но она заранее знала, что будет восхищаться ей. И все прочие будут восхищаться и наконец узнают, какая она на самом деле. Быть может, кому-то это не понравится, но какое дело графине Вронской до чьих-то мнений.
Ани была так переполнена новыми чувствами, что не могла сидеть в пролетке, а пошла пешком. У подъезда гостиницы ждал Митя. Шляпа у него была новая, но мял он ее все так же нещадно.
– Я за прощением пришел, – сказал он, кланяясь низко, по-мужичьи. – Не сдержался, такое на меня нашло. Но от слов своих не отказываюсь.
– Ах, милый Митя, уже слишком поздно, – сказала она, ласково коснувшись его щеки. – Нельзя откладывать на потом любовь и предложение девушке, которую любите. Вам надо было вчера просить моей руки. Может быть, с горя я и согласилась бы. Но сегодня уже все по-другому.
– Что же, жених новый нашелся? – спросил он мрачно.
– Нет, не жених. Отец оставил мне наследство. Вчера бедная бесприданница Анна Каренина сочла бы за счастье стать вашей женой, чтобы хоть так спастись. А нынче…
– Что же нынче?
– Нынче графиня Вронская на вас даже и не посмотрит, бедный, славный Митя. Вовремя надо было предложение делать.
– Я готов заслужить чем угодно вашу любовь, – сказал он, опустив подбородок. – Не нужно мне ваше наследство, оставьте его себе…
Она подняла пальчиком Митину тяжелую голову, чтобы увидеть его глаза.
– Неужели вы меня вправду так любите? Любите бескорыстно?
– Не умею такими вещами шутить, – пробормотал он.
– И все, что захочу, для меня сделаете?
– Жизни не пожалею…
– В таком случае… – Она поднесла пальчик к губам с откуда-то взявшимся кокетством. Митя жадно ждал от нее хоть слова. – Что бы вам такое приказать? Какое испытание на верность придумать? Ах, вот, кстати: убейте Каренина.
Митя не поверил, что такое может быть.
– Прошу простить, порою на ухо туг… – пробормотал он.
– Все вы прекрасно услышали, Митя, – сказала она. – Таково мое желание. Убейте Сержа, и можете просить моей руки. Обещаю, что тогда подумаю над вашим предложением.
– Значит, убить… – проговорил он.
– Любым удобным для вас способом. Я в этом не привередлива. Только чтобы его уже не было на этом свете. Нам вместе с ним тесно. Так что же, беретесь?
Митя махнул привычным яростным жестом и пошел по проспекту не оглядываясь.
Ани засмеялась чисто и свободно. Так хорошо было у нее на душе.
День Ванзаров посвятил тому, чтобы добиться аудиенции важных лиц в министерстве. Он телефонировал, отправляя курьеров с письмами, и даже отбил телеграмму. Упорство было вознаграждено. Ему назначили явиться в здание на Фонтанке к шести вечера. Хоть час был подчеркнуто не приемный, но делу это никак не мешало. Все-таки известность его была крайне полезной штукой. На то, на что у другого чиновника ушло бы не меньше месяца, да и успех казался сомнительным, чиновнику для особых поручений хватило нескольких часов. Оставалось переодеться для такого важного события.
Ванзаров уже собрался отправиться к себе на квартиру, которую снимал невдалеке, на Садовой улице, как раз напротив дворца князя Юсупова, когда в приемном отделении сыска появился Каренин. Вид его был ужасен. Ванзаров предложил стул, на который Серж почти что упал. Портсигар его оказался пуст, он спросил любую папиросу. У чиновника Ильина нашлись только крепкие. Сержу было все равно. Он затянулся жадно и глубоко, не хуже каторжника.
– Пришли давать признательные показания? – спросил Ванзаров, устраиваясь на крае стола.
Серж разогнал дым ладонью.
– Как догадались…
– Это несложно, зная некоторые обстоятельства последних дней вашей жизни.
