– Как у тебя все ловко получается...
Словно играя, Севергин обхватил ее запястья левой рукой, правой удерживая Флору за шею. С жестокой лаской он скомкал ее распущенную гриву и намотал на руку. Она покорно подчинилась. Почти касаясь губами ее хрупкой шеи, Егор продолжил допрос.
– Это ты убила Касьяна?
Флора вздрогнула:
– Нет...
– Не лги. Ты была у него той ночью. Я знаю: ты хотела стать жрицей вместо сестры.
– Да! Хотела! Но никогда не сделала бы того, о чем ты сейчас подумал!
– Ты завидовала и ревновала, но твой Кош-Касьян не собирался посвящать тебя. И ты убила его, а меня сумела подставить. Я караулил тебя у его дома, я плакал, как пацан, когда увидел тебя там... Тебе не жить... Ведьма...
– Да, я была у Черносвитова в ту ночь... Но я не убивала.
– Говори все!
– В ту ночь я сказала ему, что люблю тебя. Тебя, Егор! Он сделал вид, что выстрелит в меня из антикварной двустволки, заложил патрон, но патрон застрял под моим взглядом. Тогда он решил загнать капсюль костяной рукояткой кинжала. Он зажал ствол между колен, уперев в пол. Я уже потом поняла, что из костяной рукояти торчал едва заметный железный выступ. От удара он сработал, как боек, и патрон выстрелил. Руку с кинжалом отбросило отдачей, и кинжал глубоко вонзился в его глаз. Он умер в один миг.
– На этом ноже были мои отпечатки.
– Откуда?
– Я брал его в руки там, в музее. Значит, Касьян не успел, а может быть и не собирался отправлять кинжал в Германию вместе с коллекцией, а взял себе. Он давно путал свое и «народное»...
– Я ничего не знала. После смерти Касьяна я сразу же поехала в Сосенцы, к тебе... И нашла своего витязя из рода Сварогова счастливым огородником. Что с твоей женой? Ей той ночью стало плохо...
– Я потерял ребенка. – Егор ослабил хватку и выпустил Флору.
– Прости...
– Дело прошлое. Скажи, как ты узнала о подземелье?
– На чем я остановилась? Сейчас вспомню... Так... Касьян был мертв.... Я осмотрела его стол, бумаги... Там лежали какие-то ксерокопии на немецком и карта с описанием сокровищ Вельсхольма: Велесова холма. Когда-то Касьян рассказывал мне о потерянном святилище Велеса и о «золотой книге». Ее хранители были повешены в Белозерске, а вещие женки заживо сожжены в срубах. Последние жрицы Велеса, светлые девы, умеющие летать и знающие древнюю волшебную грамоту, были ославлены, как ведьмы. Этот тайный храм несколько столетий искали скоморохи. У них были свои начальники – Коши, хранители утерянных сокровищ. Черносвитов считал себя Кошем. Все его бумаги и карты я взяла себе.
– Зачем?
– Чтобы сберечь тайну Велесова холма. Но я не знала, что в его смерти обвинят тебя, верь мне!
– Что ты ищешь здесь?
– Я пришла за «золотой книгой», но ее здесь нет.
Егор проследил направление ее взгляда: на алтаре, где прежде лежала книга, темнел прямоугольный отпечаток.
– Лада тоже искала книгу, – прошептал он. – Но она ничего не знала о ловушке и, видимо, попала в водоворот. Скажи, ты готова подтвердить следствию все, что рассказала мне?
– Егор, тебе нельзя возвращаться в тюрьму. Неизвестно, как все повернется...
Флора прильнула к его груди, обвилась, как душистая лоза, и скользнула по губам горячим жалом языка:
– Мы уедем вместе! Прочь от этих долгих зим, тусклых городишек и гнилых деревень, от людей, похожих на чадящие огарки. Мы улетим в Канны! Туда Версинецкий повезет фильм. После фестиваля мы купим яхту и пойдем в кругосветку... Ты увидишь красивейшие уголки Земли. Вдвоем мы обретем невиданную силу! Сейчас ты – спящий бог, но ты проснешься!
Севергин обвел глазами пещеру: сверкающие своды, славянскую вязь барельефов и маски сказочных зверей. Он видел их впервые, но он всегда знал об их существовании. В эту пещеру забегали кони его отроческих снов, отсюда слышался утешающий голос предков. Здесь бил тайный родник, питающий силой его племя. Здесь почивают чудо и невысказанная тайна его земли, и нужна ли ему другая земля и другая тайна?
– Нет, Флора. Ты умеешь читать мысли людей, но ты не знаешь главного. Соблазн не может заменить любви, а тайное знание, которым ты манишь меня, – веры и верности.
– Ты пропадешь здесь, Яхонт-Князь. Опустишься, сопьешься от одиночества, превратишься в мрачного сиволапого мужлана... Хочешь, я скажу, что тебя ждет?
– Говори.
– Помнишь, ты назвал мое настоящее имя? Эта игра в тайные имена очень забавна! Я, например, знаю настоящее имя твоей жены: она не Алена, а Селена – Луна. Она живет в хрустальном замке, высоко над землей, и выращивает лунные цветы грез. Ее влажное холодное сердце не умеет желать, а только жалеть. Селена никогда не отзовется твоему жару, твоему огню. Но она очень терпелива и утонченно мстительна. Лунная женщина будет медленно укрощать твою солнечную силу и в конце концов победит! Берегись ее!
– Ты снова заигралась в слова, Флора. Тише! Слышишь, как гудит? Это вода!
Неясный рокот в глубине подземелья перерос в шум водопада.
– Флора, когда ты проходила сквозь решетку, она была заперта?
– Да... Я проскользнула сквозь прутья.
– А я прошел по открытому подземелью. Кто-то выстрелил в замок на решетке. В рукаве подземелья я видел тротил. Мы здесь не одни! Уходим! Скорее!
Рев воды слышался все ближе, он набирал силу, словно рядом прорвало шлюз. Там, где несколько минут назад было сухо, теперь плескалась темная вода.
– Вдохни поглубже и держись за меня, – приказал Егор.
Флора вцепилась в его плечи. Они нырнули в тоннель и в кромешной тьме вплавь преодолели изогнутый «коленом» рукав. В самом центре мощный боковой поток оторвал Флору и поволок в глубину холма, куда уходило обводное русло. Егор успел вырвать ее из потока. Растеряв последние остатки воздуха, они поднырнули под арку и очутились рядом со шлюзом. Вода с ревом наполняла узкое пространство подвала под решеткой. Егор рванулся вверх, но ударился головой о запертую решетку. Выход из ловушки был перекрыт! Егор пощупал скобы в стене. Половина скоб была вырвана недавним взрывом.
– Флора, попробуй встать мне на плечи и ощупай замок.
Севергин ушел на дно. Вцепившись в остатки железных скоб, он с трудом удерживал тело под водой. Флора вскарабкалась ему на плечи, гибко извернулась и дотянулась до замочных дужек. Синий луч «звездочки» на ее лбу осветил тугой узел на решетке.
Егор вынырнул рядом с ней, чтобы глотнуть воздуха.
– Что там? – едва отдышавшись, спросил он.
– Твоя гарота! Отсюда мне ее не развязать.
– Квит! Борька!!! – гаркнул Севергин в трубу подземного хода.
По грубо тесанным камням подземелья скользнул свет фонарика. В жерле тоннеля мелькнула тень. На краю подвала появился Квит. Широко расставив ноги, он глядел на пленников сквозь решетку.
– Борис, выпусти нас!
– И не подумаю. Извините, я тороплюсь. – Квит посмотрел на часы: – Вот-вот рванет. Ты уж прости, не хотел тебя топить, но придется...
– Мы же были друзьями!
– Мы? Друзьями? Тебе показалось. Прощайте, господа. – Квит издевательски козырнул и снова посмотрел на часы. – Кстати, у вас еще есть минута-другая, чтобы в последний раз засвидетельствовать свою любовь пред алтарем вечности. Спасибо за галстук, возвращаю... Я недавно узнал, что на Сицилии его надевают только на свадьбы и похороны. У вас эти два праздника сольются в один. «Не счесть алмазов в каменных пещерах...» – фальшиво пропел Квит и, поигрывая фонариком, ушел.
Вода стремительно прибывала, прижимая их снизу к решетке.
– Флора, сейчас я уйду на дно и буду стоять, вцепившись в последние скобы. Ты встанешь мне на плечи... и пройдешь сквозь решетку.
Севергин набрал в грудь воздуха и нырнул, цепляясь стопами за уцелевшие скобы. Флора сделала все, как он велел, и сумела выскользнуть сквозь ячеи. Ломая ногти, она распутывала узел гароты. Вода успела залить подвал до знака «рыбы». Севергин смотрел на нее сквозь воду.
Он уже начал терять сознание от удушья, когда Флора откинула решетку и, вцепившись в его волосы, помогла выбраться. Опустившись на колени, она вынула из стены камень. Из закомары – маленькой стенной ниши для свечи, Флора достала сверток с платьем и быстро оделась.
– Здесь, под знаком «рыбы» Лада оставила одежду и миро, – она показала Егору скомканные женские вещи и старинную скляницу с притертой крышкой.
– Жди здесь, – приказал Севергин.
Набрав воздуха, он снова нырнул на дно и ощупал дверцы шлюза. Между ржавыми челюстями шлюза, похожими на наковальни, Квит забил крупный камень, и этот булыжник мешал им сомкнуться. Сам же механизм был исправен. Егор вынырнул, чтобы отдышаться.
